Михаил Гаспаров - Рассказы Геродота о греко-персидских войнах и еще о многом другом

Ксеркс жил в Сардах. С ним была его любимая царица Аместрида, с ним были его родственники, с ним был весь двор. Среди родственников царя был его брат, сын Дария, полководец Масист, человек благородный и храбрый. У Масиста была молодая жена Артаинта. Ксеркс влюбился в Артаинту.

Царица Аместрида соткала для Ксеркса плащ, великолепно разубранный и разукрашенный. В этом плаще Ксеркс, красуясь, пошел к Артаинте. Артаинта спросила Ксеркса: «Если я тебя полюблю, дашь ты мне то, о чем я попрошу?» Ксеркс поклялся. «Дай мне этот плащ!» — сказала Артаинта. Ксеркс уговаривал ее взять свою просьбу обратно, предлагал ей несчетное золото, целые города в управление, целые войска под предводительство, — но молодая женщина стояла на своем. Она получила плащ, носила его и гордилась им, — «ибо так судили боги погибнуть и ей и всему ее роду», — добавляет Геродот.

Когда царица Аместрида увидела сотканный ею плащ на плечах Артаинты, она поняла, что Артаинта — любовница ее мужа. Она ждала. Раз в году, в день своего рождения, персидский царь устраивает великолепный пир и на этом пиру раздает всем подарки, кто каких желает. Царица дождалась этого пира и сказала царю: «Подари мне Артаинту».

Царь понимал, что это значит, но отказать не мог. Царице Аместриде он сказал: «Бери ее». А брату своему Масистуон сказал: «Масист, ты — сын Дария, ты — мой брат, и я люблю тебя. Откажись от жены твоей Артаинты и возьми в жены любую из моих дочерей: так я хочу». Масист удивился: «С какой стати, государь, мне отказываться от моей жены и матери моих детей? Я ценю твою милость, но, право, дочерям твоим найдутся мужья достойнее, чем я». Ксеркс вскипел гневом. «Хорошо! Тогда говорю тебе: жену ты потеряешь, но дочери моей ты не получишь, чтобы впредь ты умел принимать, что дают!» Выслушав это, Масист только сказал: «Уж не погубить ли меня ты задумал, мой царь?» — и, чуя недоброе, поспешил домой.

Дома его встретил крик и плач. Царица Аместрида приказала своим слугам наказать свою соперницу Артаинту жестокой казнью: ей отрезали нос, уши, губы и язык и так отослали домой. Увидев свою жену, обезображенную и окровавленную, Масист созвал друзей, взял с собой детей и в ту же ночь покинул Сарды. Он поскакал к далекой бактрийской границе, чтобы там поднять восстание и, как говорит Геродот, «чтобы причинить царю величайшие беды». Они отскакали уже далеко, но царская погоня их настигла. Все беглецы погибли до единого. Таков рассказ о любви Ксеркса и о гибели брата его Масиста.

Итак, греки осаждали город Сеет…

«История» Геродота обрывается неожиданно: без какого-либо заключения, почти на полуслове. Большинство ученых считают, что Геродот сам поставил здесь точку: все главные события греко-персидских войн произошли, перелом совершился, а долгое — почти на тридцать лет — довоевывание было писателю неинтересно.

Меньшинство сомневается в этом. Мы знаем, как любознателен был Геродот, какие интересные подробности он умел отыскивать даже в небогатых событиями отрезках истории, — можно не сомневаться, что он нашел бы, о чем рассказать, и в дальнейшем. Да и событий предстояло еще немало.

Вспомним хронологию. 560 г. до н. э. — воцарение лидийского Креза, покорение малоазиатских греков лидийцами. 546 г. до н. э. — Кир побеждает Креза, покорение малоазиатских греков персами. 525 г. до н. э. — Камбис завоевывает Египет. 513 г. до н. э. — Дарий завоевывает Фракию и идет неудачным походом на скифов, малоазиатские греки задумывают восстание. 499–494 гг. до н. э. — малоазиатские греки поднимают восстание и терпят поражение. Это — предыстория, завязка. Затем начинаются главные события. 490 г. до н. э. — персы вторгаются в Грецию: первый, малый их поход и Марафонская битва. 480 г. до н. э. — второй, великий поход персов: сперва сухопутная и морская битвы при Фермопилах и Артемисии, потом переломное событие — Саламинская победа. 479 г. до н. э. — довершение успеха: сухопутная и морская битвы при Платее и Микале. (Здесь обрывается рассказ Геродота.) 468 г. до н. э. — греки в свою очередь вторгаются в персидские владения, сын Мильтиада Кимон одерживает победу при Евримедонте. Здесь — конец главных событий, начинается развязка. 459–454 гг. до н. э. — восстание в Египте против персов, афиняне снаряжают большой поход в помощь восставшим и терпят сокрушительное поражение. Сил для войны больше нет. 449 г. до н. э. — последнее крупное морское сражение возле острова Кипра, афиняне хоть отчасти смывают свой позор и заключают мир: грекам не заходить и не заплывать в персидские владения, персам в греческие. Война кончается вничью.

Вы замечаете симметрию событий? В центре — Саламин, решающее событие. По сторонам от него — двойные битвы, сухопутные и морские: сперва Фермопилы с Артемисием, потом Платея с Микале. Еще дальше по сторонам — битвы, начинающие войну на чужой территории: сперва Марафон, потом Евримедонт. А еще дальше? В начале была предыстория персидского государства, и подробнее всего там говорилось о Египте — хотя ктогдашним греко-персидским отношениям он не имел никакого касательства. Не значит ли это, что в конце тоже должна была идти речь о Египте — как о месте большого поражения афинян? Геродот замечал такую симметрию событий и старался соблюдать ее в своем рассказе: это можно подсчитать по числу страниц и строчек, которые он отводит на каждое событие. Поэтому я предпочитаю думать, что Геродот хотел довести свой рассказ до самого конца, но умер раньше, чем успел это сделать.

А теперь задумаемся не о самих событиях, а об их смысле. В самом начале повествования Геродота мудрец Солон говорит царю Крезу: «не превозносись: чем выше возносится человек, тем сокрушительней бывает его падение. Мера — превыше всего: не отступай от меры». Потом по ходу действия Геродот пользуется каждым случаем, чтобы еще и еще напоминать об этом (например, в рассказе о тиране Поликрате). Но главное подтверждение мудрости Солона — сама история греко-персидских войн. Царь Ксеркс вознесся выше меры (как устрашающе описывались его полчища!) — и вот вся эта мощь рушится от разгрома при Саламине. Однако достаточно ли этого примера? Нет: победители-греки на нем ничему не научились. Афиняне сами возгордились своей победою свыше меры, пошли всею силою на персов в Египет и всею силою потерпели крушение. Лишь теперь, когда обе стороны были наказаны судьбой за нарушение меры, положенной человеку, стал возможен мир и конец войны.

Зная любовь Геродота к симметрии (симметрия — это тоже мера!), мы можем даже предположить, сколько места ему понадобилось бы, чтобы довести свой рассказ до конца войны. Вероятно, три таких рассказа, как в этой книге. Одиннадцатый — о том, как афиняне изгнали победителя-Фемистокла, спартанцы казнили победителя-Павсания, а Кимон одержал победу при Евримедонте. Двенадцатый — о том, как в Спарте восстали порабощенные мессеняне (и как они восставали еще раньше, за двести и двести пятьдесят лет до этого), как Кимон хотел помочь спартанцам и за это был изгнан афинянами, как в Персии на смену царю Ксерксу воцарился царь Артаксеркс и афиняне пошли против него походом в Египет. Тринадцатый — о том, как афиняне в Египте сперва побеждали, а потом были окружены и побеждены, как они после этого вернули из изгнания Кимона и как Кимон перед самой своей смертью одержал для них победу при Кипре и как афиняне и персы после этого перестали воевать и заключили мир на условиях «каждому свое». И конечно, Геродот не преминул бы сделать отступления о многом другом, но о чем — мы не знаем.

Когда археологи находят обломки поврежденных статуй, они их реставрируют: приделывают к ним несохранившиеся части так, как они выглядели, например, по древним описаниям или изображениям этих статуй. Хотелось бы вот так же реставрировать замысел Геродота и дописать за него — хотя бы в пересказе — ненаписанный им конец его повествования. Но это невозможно: без Геродота мы слишком мало знаем об этом времени. Будем благодарны ему за то, что он рассказал то, что он рассказал.