Новый командующий эскадрой контр-адмирал М.А. Беренс делал все возможное, чтобы сохранить дисциплину и некоторую боеспособность эскадры. На кораблях продолжалось несение четко налаженной службы. Строго соблюдался корабельный распорядок дня. Проводились учения и работы по содержанию техники. Моряки ремонтировали корабли собственными силами. В 1921–1922 годах французы обеспечили даже доковый ремонт линкора «Генерал Алексеев», крейсера «Генерал Корнилов», эсминцев и подводных лодок. Выходить в море для практики экипажам не разрешалось. Корабли стояли на приколе. Иные, как, например, «Георгий Победоносец», постепенно превратились в семейные общежития для офицеров. На нем же была организована и школа для детей, живших, как и родители, «на плаву». Единственным судном, которому разрешалось совершать «плавание» по Бизертскому озеру — пятачку диаметром 7–8 миль, — было парусно-винтовое судно «Ксения Александровна». Позднее ее переименовали в «Марию». Восстановленное силами гардемаринов, судно являлась единственным, обеспечивавшим морскую практику кадетов и гардемаринов Севастопольского Морского корпуса. Прибыв почти в полном составе из Севастополя, корпус продолжал функционировать и в Африке. Размещался он сначала в пригороде Бизерты в старинном французском форте Джебель-Кебирт, позднее — в лагере Сфаят. Под руководством его директора вице-адмирала А.М. Герасимова за четыре года своего существования, с 1921 по 1925 годы, корпус сделал пять выпусков. Его окончили 400 офицеров. Впоследствии их можно было встретить во флотах Франции, США, Югославии, даже Австралии. Некоторые молодые офицеры продолжали учебу в созданном на линкоре «Генерал Алексеев» артиллерийском классе или в классе подводного плавания, организованном при дивизионе подводных лодок. Уровень преподавания в Морском корпусе и классах был достаточно высок, впрочем, как и в школе для детей, на «Георгии Победоносце».
Алтарь собора Александра Невского Собор Александра Невского в Бизерте — храм-памятник последней эскадре Российского императорского флотаПо инициативе энтузиастов на подводной лодке «Утка» был организован выпуск литографским способом журнала «Морской сборник». С 1921 по 1924 годы вышел 31 номер журнала. В основном журнал посвящался обобщению опыта мировой и Гражданской войн. Таким образом, в 1920-е годы в свет одновременно выходили три выпуска старейшего отечественного морского журнала «Морской сборник»: в Москве, во Франции и в Бизерте. Свой журнал в 1922 году издавали и гардемарины Морского корпуса.
Между тем время шло. Стараясь возместить ущерб, понесенный в результате поддержки белого движения, Франция начала прибирать к рукам русские корабли. П.Н. Врангелю и командованию эскадры деваться было некуда. Уже в 1921 году были переданы: плавмастерская «Кронштадт» и ледокол «Илья Муромец», получившие во французском флоте соответственно названия «Вулкан» и «Поллунс». Такая же судьба ожидала многие транспорты и вспомогательные суда. Их продавали иностранным судовладельцам. В соглашении, заключенном П.Н. Врангелем с французами, оговаривалось, что за счет продажи судов эмигранты, жившие в тяжелых условиях, будут получать дополнительные средства. Однако все это осталось на бумаге.
Советское правительство потребовало возвратить корабли, но взамен Франция выдвинула требование — выплатить долги царской России и белогвардейцев. На это Советский Союз, естественно, не пошел. Летом 1922 года отношение французских властей к Русской эскадре заметно ухудшилось. Для бюджета прежнего союзника содержание русской эскадры превратилось в неоправдываемое бремя. Французы потребовали снять с кораблей боезапас и существенно сократить экипажи. К концу года французские власти потребовали упразднить в Морском корпусе гардемаринские роты. Корпус, по существу, перешел на положение гимназии. После завершения общеобразовательного курса большинство кадетов занимало на эскадре матросские должности. Некоторые уезжали для продолжения учебы в высших учебных заведениях в другие страны. В 1925 году Морской корпус был закрыт вообще.
Происходили изменения и в самой русской колонии. После разрешения эмигрантам вернуться на родину часть из них в 1921 году возвратилась в Советский Союз. Пройдя через фильтрационные комиссии, многие из «возвращенцев» попали в тюрьмы и лагеря. Остававшиеся в колонии русские моряки и их семьи стремились всячески сохранить уклад своей жизни, но сделать это было нелегко. Устроившись на работу и получив паспорт, русский навсегда исключался из списка лиц, находившихся на иждивении французского правительства. Возвратиться в лагерь беженцев в случае потери работы он уже не мог. Численность колонии постепенно уменьшалась — русские рассеивались по всему миру.
Могила контр-адмирала М.А. Беренса Русское кладбище в БизертеЛетом 1924 года Франция начала дипломатические переговоры с Советским Союзом. Завершились они в октябре того же года признанием СССР. К тому же Франция согласилась возвратить корабли, оставшиеся в Бизерте. Решение всех вопросов, связанных с их возвращением, Советское правительство возложило на одного из создателей Рабоче-Крестьянского Военно-Морского Флота, бывшего командующего всеми Морскими Силами Республики, особого порученца при председателе Реввоенсовета Республики Л.Д. Троцкого Е.А. Беренса, старшего брата контр-адмирала М.А. Беренса, командовавшего русской белогвардейской эскадрой в Бизерте. Что и говорить, революция и Гражданская война разделили не только страну и ее флот, но и многие семьи. Беренсы были одной из таких семей. Технические вопросы доставки кораблей поручались комиссии под председательством известного кораблестроителя академика А.Н. Крылова.
С признанием Францией СССР Русская эскадра в Бизерте прекратила свое существование. Корабли перешли в ведение французского командира Бизертской военно-морской базы. По распоряжению французских властей на всех кораблях были спущены Андреевские флаги и выставлены французские караулы. Как вспоминал очевидец «Не только у моряков, но и у всех русских людей дрогнуло сердце, когда 29 октября 1924 года в 17 часов 25 минут раздалась команда: «На флаг и гюйс», а спустя минуту — «Флаг и гюйс спустить».
Буквально на следующий день военно-морской префект Франции в Тунисе объявил, что его страна больше не оказывает русским никакой поддержки. В декабре 1924 года распоряжением Советского правительства «Начальником отряда судов Черноморского флота, находящихся в Бизерте», был назначен М.В. Викторов, а комиссаром — А. Мартынов. Вскоре в Бизерту прибыла техническая комиссия во главе с А.Н. Крыловым. Работы по осмотру кораблей и определению их пригодности к возвращению в Советский Союз продолжались до января 1925 года. В список кораблей, годных к возвращению, вошли: линкор «Генерал Алексеев», б эсминцев и 4 подводные лодки. Под палящим африканским солнцем остальные суда пришли в полную негодность, и их было предложено продать на металл. В Одессе для буксировки кораблей начали формировать отряд. Увы, возвратиться на родину кораблям так и было не суждено. Условием их возвращения французский сенат поставил требование — признание Советским правительством царских долгов. Москва, естественно, не согласилась.
В судьбе большинства кораблей была поставлена точка. Некоторые из них французы продали Италии, Греции, Мальте. Остальные — французским судоразделочным компаниям. С 1930 года корабли начали разбирать на металл.
Последним в 1936 году разрезали флагман — линкор «Генерал Алексеев», в прошлом «Воля», а еще в прошлом «Император Александр III». Так уж получилось, что в годы второй мировой войны стволы главного калибра линкора захватили немцы и включили их в систему береговой обороны, так называемого «Антлантического вала». На этом, по существу, и закончилась история некогда могущественной боевой группировки Черноморского флота, брошенной в Бизерте за тысячи миль от родной земли.
Незавидной была и судьба русской колонии. Многие русские уехали в другие страны. Большинство перебралось во Францию. Оставшиеся вынуждены были думать о средствах к существованию. Офицеров французы охотно брали на госслужбу в различные конторы, через которые управляли протекторатом Тунис. Другие подались работать на фермы, занялись земледелием, рыболовством, а то и просто устраивались рабочими и сторожами. Оставшаяся в Бизерте колония старалась жить сплоченно, по-русски. Большую роль в этом должна была сыграть церковь, которую и решили построить. Так, в 1939 году на далекой африканской земле появился храм Александра Невского. Предполагалось, что церковь, где хранились реликвии русской эскадры, станет местом поклонения будущих поколений русских моряков. Однако прошли годы, из жизни ушли почти все, кто ступил в далеком 1920 году на землю Туниса. Их потомки разъехались по всему свету, и храм опустел.
