отстаивая свою позицию, именуемую ее противниками «финансовой диктатурой». Соответственно был поднят вопрос о финансовом контроле, осуществляемом через регулирование объема кредитных ресурсов и денежного обращения в противовес
физическому контролю, проводимому через государственные директивы, например, в отраслях тяжелой промышленности, работавших непосредственно по государственным заказам, и во внешней торговле.
Даже сами сторонники планирования очень постепенно шли к признанию несостоятельности финансовых инструментов контроля, которые были заменены прямым физическим контролем. Эти противоречия в конце концов сказались на отношении к рыночной экономике — фундаменту нэпа. Вначале предполагалось, что планирование будет осуществляться в рамках рыночной экономики. Постепенно и весьма болезненно стала проявляться несовместимость планирования и индустриализации, с одной стороны, нэпа и рыночной экономики — с другой.
В промежуток между XIV съездом партии (декабрь 1925 г.) и состоявшимся два года спустя XV съездом, после которого началась новая эра всеобъемлющего планирования, были сделаны первые шаги по реализации программы интенсивной индустриализации, нарастал сельскохозяйственный кризис и достиг кульминации острый внутрипартийный конфликт, когда Троцкий так темпераментно и так неудачно бросил обвинение Сталину в том, что он постепенно завладевает монополией на власть. Когда триумвират распался и на XIV съезде Сталин одержал верх над своими соперниками, Троцкий надменно молчал — ведь в прошлом и Зиновьев, и Каменев не уступали Сталину, а иногда и превосходили его в жестокости нападок на Троцкого. Но когда Зиновьев и Каменев выступили за индустриализацию против крестьянской ориентации Сталина и Бухарина, когда более открыто проявились личные амбиции Сталина, принявшие даже угрожающий характер, далее соблюдать нейтралитет было уже невозможно. Летом 1926 года Троцкий, Зиновьев и Каменев, а также их сторонники как объединенная оппозиция вместе выступили на июльском пленуме Центрального Комитета партии. Последующие события показали, насколько Сталин уже контролировал партийный аппарат. С Троцким вначале поступили очень осторожно, но Зиновьев лишился поста в Политбюро, а Каменев — своих государственных постов. Объединенная оппозиция вызывала значительное сочувствие в партийных рядах. Но среди ее активных сторонников насчитывалось всего несколько тысяч человек, и они под тем или иным предлогом постоянно подвергались гонениям властей.
К тому же в оппозиции не было внутреннего единства и взаимного доверия, у нее не было четкой позитивной программы, она лишь громко обличала партийных руководителей. То, что Троцкий, Зиновьев и Каменев публично отказались от взаимных обвинений, которыми осыпали друг друга в течение трех предыдущих лет, вызывало насмешки. Нерешительность Зиновьева, его склонность к компромиссам не нравились Троцкому, который, отбросив прошлые антипатии, призывал к твердому союзу против Сталина. Едва только сформировалась объединенная оппозиция, как по неудачному стечению обстоятельств «Нью-Йорк таймс» впервые опубликовала текст «завещания» Ленина. Хотя Троцкий был, конечно, непричастен к этой публикации, не без основания высказывалось предположение, что об этом документе стало известно от него или из кругов, близких к нему. Отношения между двумя соперниками накалились до предела. На пленуме Политбюро, проходившем весьма бурно, Троцкий заклеймил Сталина как «могильщика революции», и Центральный Комитет партии в связи с растущим накалом страстей исключил Троцкого из состава Политбюро. На партийной конференции в октябре 1926 года и месяцем спустя на сессии ИККИ Сталин обрушился на Троцкого, не стесняясь в выражениях; он мстительно припомнил Троцкому его флирт с меньшевиками до мировой войны, а также его обмен бесцеремонными репликами с Лениным. Оппозицию осудили не только за фракционность — грех, осужденный еще на съезде партии в 1921 году, — но и за «социал-демократический уклон». Сталин, однако, все еще выжидал и не доводил дела до крайности.
Весной 1927 года события в Китае побудили Троцкого вновь заявить протест; в мае оппозиция выступила с документом, в основном подготовленным Троцким и ставшим известным из-за количества подписей под ним как «заявление 83-х», в котором впервые максимально полно были изложены его взгляды. Помимо экскурса в иностранные дела, заявление осуждало проводимую партией аграрную политику за пренебрежение интересами бедного крестьянства в интересах кулака. В общем, заявление обвиняло партийных руководителей в подмене «марксистского анализа реальной ситуации пролетарской диктатуры в СССР… мелкобуржуазной теорией построения социализма в одной стране», а также в поощрении «правых, непролетарских и антипролетарских элементов» внутри партии и вне ее. Заявление требовало полной гласности для оппозиции. Поскольку «заявление 83-х» появилось в момент, когда партийные руководители были ошарашены выходкой Чан Кайши в Китае и разрывом отношений с Великобританией, оно нанесло сильнейший удар. Через месяц под каким-то незначительным предлогом Троцкого и Зиновьева пригласили на заседание Центральной контрольной комиссии ВКП(б), органа, на который была возложена обязанность поддерживать партийную дисциплину, и пригрозили исключением из партии. После гневной перепалки вопрос перенесли на рассмотрение в Центральный Комитет, где сражение продолжилось. И Сталин, и Троцкий не один раз брали слово. Единственной новой черточкой в этой дискуссии было то, что Троцкому было предъявлено обвинение в нелояльности по отношению к советскому государству, которая была на руку врагам революции. Троцкого теперь заклеймили не только как еретика, но и как предателя («объединенный фронт от Чемберлена до Троцкого»). В конце концов оппозицию заставили подписать заявление, подтверждающее ее безоговорочную преданность идее защиты национальных интересов СССР и выражающее отказ от намерения расколоть коммунистическую партию или основать новую партию. На этих условиях предложение об исключении из партии Троцкого и Зиновьева было отложено.
Однако эта передышка вовсе не означала прекращения травли оппозиции. Борьба против Троцкого послужила поводом для применения и совершенствования множества из тех инструментов контроля, которые были столь типичны для диктатуры Сталина. Как только началась атака на Троцкого — это было в конце 1924 года, — доступ оппозиции к прессе был резко ограничен. Когда в январе 1926 года «Ленинградская правда» Зиновьева перешла в другие руки, ему фактически заткнули рот. Теперь же запрет стал полным. Статьи о китайском кризисе, которые в апреле 1927 года Троцкий представил в редакции газеты «Правда» и журнала «Большевик», не были приняты. На протяжении целого лета в газетных статьях появлялись все более резкие нападки на него и его сторонников, но опубликовать ответ им не давали возможности. На заседания оппозиции врывались хулиганы и мешали их проводить. Оппозиция представила в Центральный Комитет партии подробную платформу с изложением своих взглядов, которую опять-таки в основном составил Троцкий, и потребовала, чтобы эта платформа была напечатана и распространена во время подготовки к съезду партии, который должен был состояться в декабре 1927 года. В этом ей было отказано. Оппозиция пыталась отпечатать ее нелегально. 12 сентября ОГПУ обнаружило подпольную типографию и арестовало всех, имеющих отношение к печатанию этого документа. 14 человек были исключены из партии; Преображенский,
