Но война с Россией сменилась другими тяжелыми войнами — с Турцией. Османские полчища вторгались в пределы Речи Посполитой, брали Каменец-Подольский, Львов и другие города. В таких условиях полякам волей или неволей приходилось считаться с казаками. Из них составлялись лучшие воинские части короля. Как уже отмечалось, Ян Собесский водил их спасать Вену. Варшавское правительство и сенат старались не портить отношений с казаками. Давали обещания наладить нормальные отношения с ними. Некоторые из обещаний, вроде бы, выполнялись. Приостановились нападки на православие. На Правобережье у казаков сохранился осколок самоуправления. У них был свой гетман — правда, «наказной», его назначал король. Однако казачьи права старались не ущемлять. Позволяли им выбрать гетмана, а король утверждал.
Сохранились и структуры четырех полков во главе с полковниками. С точки зрения поляков они были самозванцами, но на это закрывали глаза. Таким образом, на землях Киевского и Брацлавского воеводств возникло подобие автономной области. Сюда начали перетекать крестьяне — под властью казачьих начальников им жилось не в пример лучше, чем у панов. Хотя дальновидные люди понимали, насколько непрочно подобное положение. Один из них, полковник Семен Гурко по прозвищу Палий, в 1688 г. обратился в Москву. Предлагал со своими городами и землями перейти в подданство России. Польша в то время была не в состоянии помешать. Но ведь в это время в нашей стране заправляли Софья и Голицын, лучшие друзья панов. Инициативы Палия они с негодованием отмели.
Хотя предчувствия полковника оправдались. В 1699 г. между Польшей и Османской империей был заключен мир. А всего через полгода польский сейм принял постановление: в течение двух недель ликвидировать казачьи полки. Мотивировали откровенно: война закончилась, и надобность в них отпала. Однако наказной гетман Самусь, полковники Палий, Захар Искра и Абазин отказались подчиняться. Что ж, поляки оказались готовы к такому повороту. Двинули на казачью область войска. Занимали города, расставляли гарнизоны. Под прикрытием сабель и штыков сразу обозначились новые хозяева. Некоторые полвека выжидали, когда же получится вернуть наследственные имения. Другие спешили поживиться тем, что «плохо лежит».
Но казаки с крестьянами не уступали, начались стычки. Палий засел в Фастове, к нему стекались отряды. Полковники попытались урегулировать конфликт мирным путем. Вступили в переговоры с коронным гетманом (главнокомандующим) Любомирским, направили протест в Варшаву, ссылались на прежние обещания правительства. Однако сейм отверг их претензии. А король Август очутился в очень щекотливом положении. Он всего два года назад уселся на трон Польши, наобещал избиравшей его шляхте золотые горы. Теперь он намеревался воевать со Швецией. А у него совсем некстати накалялись страсти на Днепре. Август понимал — казаки вот-вот восстанут. Но и шляхта грозила мятежом, если он не отдаст Киевщину и Брацлавщину на поживу.
Август взвесил, какие неприятности серьезнее, и выбрал сторону шляхты. Пытался заигрывать с ней, за те или иные услуги расплачивался пожалованиями плодородных украинских земель. А с казаками он пробовал схитрить. Обратился к ним, что они должны верой и правдой послужить на войне. За это будут получать деньги, награды. А после победы будет гораздо удобнее поднять вопрос о казачьих правах, сослаться на их подвиги, заслуги. Сейм, конечно же, примет это во внимание. Наказной гетман Самусь и полковники согласились. Отправили королю отряд конницы и пехоты. Вместе с саксонцами казаки осаждали Ригу.
Но Польша-то в войну не вступила! Пока казачье воинство рыло траншеи и строило батареи в Лифляндии, коронный гетман Любомирский с корпусом из 4 тыс. шляхты и наемников попытался с налета захватить Фастов. У него ничего не вышло. Палий подозревал неладное, как следует укрепился, организовал разведку. Поляки наткнулись на город, готовый к обороне. Штурмовать не рискнули, сожгли посады и удалились. Этот набег стал объявлением открытой войны.
А в следующем году на Речь Посполитую двинулись шведы! Тут уж панам хочешь или не хочешь пришлось вооружаться. В Литве собиралась армия под командованием литовского гетмана Огинского, преградила путь неприятелю. Но Карл вообще обошелся без основных своих сил. Вырвался вперед с авангардом в несколько сотен человек. Польское и литовское рыцарство было уверено, что шведы далеко, вело себя беспечно. И вдруг на него налетел сам шведский король! Никто не удосужился разобраться, что у Карла крошечный отряд. Поднялась паника. Сборные отряды панов и наемников хлынули кто куда, рассыпались. Шведы победоносно вошли в Вильно…
Тем временем Август силился поднять против захватчиков всю Польшу. Сейм с запозданием принял постановление о «посполитом рушении» — всеобщем ополчении шляхты. А король дополнил его свирепым указом. Угрожал, что все, не явившиеся на службу, будут преданы «очень мучительной и позорной смерти: у них будут сначала отрублены руки и ноги, отрезаны носы и уши, а затем они будут посажены на кол, или колесованы, или разодраны лошадьми». Это были не пустые слова. В Варшаве начались жуткие показательные расправы над дезертирами. Острыми зрелищами любовались и знать, и простонародье, но результат стал нулевым.
На эшафоты тащили только мелких шляхтичей. Трогать мало-мальски заметных панов Август не осмеливался. Но и шляхта быстро сориентировалась, стала укрываться в свитах панов. Сражаться со шведами находилось слишком мало желающих. Кто-то выжидал, отсиживался по домам. Другие уже перетекали к Карлу, он выглядел победителем. Ожила профранцузская партия — а в нее входили высшие католические круги, видные военные. Шведы-то были для них союзниками. А для польских протестантов они были единоверцами.
Как раз в это время по Европе заполыхала война за «испанское наследство». Или, как ее называли, «большая война». Сцепились в клубок все ведущие западные державы. Франция, Испания, Англия, Голландия, Австрия, германские и итальянские княжества. Петр полагал это выгодным для России. Ведь союзниками Карла XII являлись и Франция, и Англия, и Голландия. Теперь они дрались между собой, помогать шведам не могли. Однако обе стороны заигрывали с Карлом. Людовик XIV не терял надежды, что шведская армия, разобравшись с Августом и с русскими, вторгнется в Германию. Станет решающей чашей весов в европейской схватке. Англия и Голландия опасались этого. Да и вообще не желали вмешательства Карла в общую схватку. Боялись, как бы шведы не расширили свою империю на Германию — в дополнение к тем землям, которые хапнули в прошлым войнам.
Одержанные победы и всеобщее международное внимание кружили Карлу голову. Он уже чувствовал себя распорядителем европейских судеб. В его ставке начались переговоры, кому передать корону Польши? Повторять старый сценарий с избранием на престол французского принца было нельзя — теперь это поссорило бы шведов и поляков со всей антифранцузской коалицией. И к тому же, Карл нацеливался убить двух зайцев. Отработать французские субсидии, но интересы соблюсти собственные. Посадить короля, который будет устраивать Людовика, а на самом деле станет орудием шведов.
Такой кандидатурой шведский король видел Якуба Собесского. Сын покойного короля Яна Собесского, знаменитого победителя турок. Но о Собесском болтали слишком много. А те же паны, наносившие визиты шведам, потом появлялись при дворе Августа. Старались чем-нибудь поживиться в обоих лагерях, урвать награды там и тут. О роли, которая предназначается Собесскому, узнали сторонники Августа. Успели схватить Якуба и увезти в Саксонию. Шведы лишились столь удобного альтернативного короля.
Кроме того, у Карла блестящее искусство тактики сочеталось с серьезными стратегическими просчетами. Совершая стремительные броски и одерживая умопомрачительные успехи, он мог потом надолго остановиться на одном месте. Пополнял припасы, позволял подчиненным вволю пограбить. Да и сам пополнял казну награбленными ценностями. Весь 1701 г. шведы оставались в Литве, разоряли Белоруссию. Тем самым позволяли противникам опомниться, хоть как-то сорганизоваться.
Впрочем, для поляков это оказалось невозможно. У них возник «второй фронт». Предводители правобережных казаков Самусь, Палий, Искра и Абазин уже убедились, что паны не намерены мириться с ними и налаживать взаимоприемлемые отношения. Но теперь Речь Посполитая рушилась! В начале 1702 г. в Фастове собралась Рада — делегации от казачьих полков, от городов, духовенства. Приняли постановление, что настал самый подходящий момент поднимать народ, скинуть польское владычество и передаться под руку русского царя.
Восстание разлилось мощно и широко. К казачьим отрядам присоединялись крестьяне. На помощь пришли 3 тыс. запорожцев под началом атамана Федора Шпака развернули наступление по Днестру. За несколько месяцев были освобождены города Богуслав, Корсунь, Бердичев, Бар, Брацлав, Винница, Быхов, Шаргород, Калуш, Жванец, Могилев-Подольский, Умань. Всюду повстанцы истребляли поляков и евреев. Кто сумел, разбегались. Ополчение шляхты под командованием Потоцкого было разбито и рассеяно. Главным городом в польской Украины считалась Белая Церковь. После двухмесячной осады Палий взял ее, уничтожив гарнизон. Сильной крепостью считался и Немиров, три дня отражал атаки. Но против поляков восстали жители, и город тоже был взят.
