Леонид выставлял против атакующих отряды каждого греческого города, давая возможность остальным перевести дух. При этом он также варьировал применение отрядов с определенным вооружением, чтобы противник не смог приспособиться.
Остроумным решением было использование развалин старого укрепления, которое находилось не в самой узкой части ущелья, а несколько за ним. Чтобы прорваться к нему, персидским отрядам приходилось нарушать порядок, и они не успевали сформировать упорядоченное построение перед штурмом укрепления. Спартанцы же использовали тактику стремительных атак и ложных отступлений. Атакой они вновь загоняли воинов противника в теснину, а обращаясь в ложное бегство, увлекали их в погоню без всякого порядка. Основным умением именно спартанского отряда было быстрое восстановление фаланги: как перед атакой, когда приходилось выходить за укрепление, так и после притворного бегства.
Подсчет показывает, что в этой фазе битвы потери составили 1 к 20 в пользу греков. Конечно, персы при этом предпочитали бросать в бой менее подготовленные отряды своих союзников, не могли использовать свое преимущество в коннице, а также в полной мере использовать лучников. Но когда разъяренный позором своих подданных Ксеркс бросил в бой отборный отряд «бессмертных», он получил то же самое – греки отбили атаки с большими потерями у наступавших.
Именно упорядоченная фаланга создавала преимущество греков: коллективная защита за стеной из щитов не позволяла атакующим наносить удары сбоку, а в ответ на любой удар нападавший получил от фаланги 2 и больше ударов. Кроме того, у греков копья были длиннее персидских, и гоплитский доспех был значительно надежнее, чем примитивное снаряжение большинства воинов персидской армии.
В том, что персы, потерпев неудачу во фронтальных атаках, начали искать возможности обойти позиции греков, нет ничего удивительного. Персидские полководцы были опытными стратегами, персидские воины – умелыми, мужественными и выносливыми. Обнаружить тропу для обхода укрепления в Фермопилах им было несложно, поскольку фессалийцы были на их стороне, и им-то обходной путь был наверняка известен.
Что такой обход будет предпринят, Леонид предвидел. Именно поэтому на охрану тропы он отправил 1000 фокидян, для которых вопрос о защите Фермопил был вопросом жизни и смерти. К сожалению, фокидяне, завидев персидских воинов, решили, что могут их отвлечь на себя, и заняли оборонительную позицию на горе. Но опытный полководец, командир «бессмертных» Гидарнес проигнорировал фокидян и устремился в тыл греческой армии.
Традиция описания дальнейших событий разнится: еще во времена Геродота одни считали, что отряды греческих полисов просто бежали, а на месте осталась лишь малая часть армии, а другие, что Леонид свои решением отправил воинов на следующую линию обороны – к Истмийскому перешейку, куда подтягивалась и основная часть спартанского войска. Леонид прекрасно знал о своей участи по известному ему оракулу, гласящему, что ценой свободы Спарты будет смерть царя. Но также исходил из стратегической ситуации: отступление могло перерасти в бегство, если его не прикроет арьергард, обреченный на гибель.
Многие историки считают, что Леонид проявил бессмысленное упорство, не оставив позицию и погубив свой отряд. Это злонамеренные размышления. Без Фермопил падение Эллады было неизбежным. Леонид, действительно, не отступил, даже когда защита позиции вроде бы потеряла смысл – персы обошли ее с тыла. Но спартанцы смогли нанести врагу очень чувствительный урон, а грекам придали мужества. А также дали отступить контингентам эллинских полисов к Истму – подготовленным укреплениям. Разъяренный Ксеркс потребовал найти на поле, усеянном трупами его воинов, тело Леонида, отрубить ему голову и насадить на кол, хотя подобные действия по отношению к храбро сражающемуся противнику для персов были совершенно нехарактерны. Современные историки, вероятно, полагают, что Ксерксу было не от чего так гневаться. Греки же, наверняка, преисполнились веры в победу, чтобы разгромить персидский флот при Саламине, чтобы собрать рассеянную армию и разбить персов на суше.
И здесь вновь проафинские настроения расставляют современные акценты в древней истории. Победа при Саламине (480 г. до н. э.) полностью приписывается афинянам. При том что командовал флотом спартанец Эврибиад, а флот только наполовину состоял из афинских кораблей. Другая половина принадлежала союзникам Спарты, потребовавшим, чтобы именно спартанский флотоводец взял на себя руководство. Историки же приписывают военную победу на море афинянину Фемистоклу, известному больше своими пламенными речами и успехами в строительстве кораблей.
При Саламине была в некотором виде применена тактика Фермопил. Персидский флот, превосходящий греческий не только числом, но и качеством, был втянут в Саламинский пролив, где он потерял маневренность и возможность окружения греческих сил. Отправленные в обход Саламина 200 кораблей были встречены и разбиты флотом Коринфа, Мегар и ряда других городов (об этой части битвы есть только косвенные данные). Основная же битва с участием афинских, спартанских и эгинских хорошо известна. Поражение персов было связано с тем, что им приходилось просачиваться через пролив, ломая срой и встречая греческие корабли с левого борта. Проходя через теснину, корабли персов смешивались, а отступая, наносили ущерб напирающим сзади кораблям. Тактика спартанского наварха Эврибиада оказалась победной.
Афинское неприятие Спарты возникло, вероятно, в тот момент, когда греки в большинстве своем отказались биться за Афины и отступили к Истму. В результате Афины были захвачены, разграблены и сожжены персами. При этом сами афиняне почти не оказали сопротивления. Битвы на подступах к городу они не дали, на стены всенародно не вышли. Те, кто мог себе это позволить, бежали остров на Саламин, и лишь небольшой отряд пытался укрепиться на Акрополе и был перебит персами. Оставленный Ксерксом в Греции после Саламина Мардоний вторично захватил и сжег Афины. И снова без какого-либо сопротивления со стороны граждан города.
На суше афиняне не могли ничего противопоставить персам. Они за год дважды отдавали свой город на разграбление, не желая сопротивляться и призывая в защитники своего отечества спартанцев. Спартанцы же, не видя мужества среди афинян, спасали Элладу, построив стену на Истмийском перешейке и сосредоточив там все свои силы – 5 тыс. спартиатов, столько же периэков-гоплитов и несколько десятков тысяч илотов-строителей, которые в бою превращались в легковооруженных воинов. Затем к ним присоединились 8 тыс. афинян, и около 10 тыс. гоплитов других союзников. При Платеях (479 г. до н. э.) это войско столкнулось с армией персидского военачальника Мардония, которая вряд ли имела значительное численно преимущество.
Персы были разбиты только благодаря невиданной стойкости и выучке спартанской фаланги, которая сдержала и разгромила лучшие силы персов, а также таланту спартанского полководца Павсания, четко спланировавшего битву, включающую также и притворное отступление, в котором греческие полисы вновь сражались «по родам», и в основном не потеряли слаженности и сплоченности, а персы упорядоченно смогли атаковать только спартанско-тегейскую фалангу, и были на этом ключевом участке
