Мексиканцы произносили имя Гумбольдта вместе со словами «Benemerito», что означает «человек, имеющий большие заслуги перед отечеством», и горячо приветствовали намерение Гумбольдта, высказанное им во времена мрачной реакции в Пруссии, навсегда вернуться в Мексику и основать там научно-исследовательский институт.
Конечная цель исследований — изучение всей земли
О значении научного открытия Америки
Об этой части света, завоеванной в кровопролитных походах жестокими и фанатичными христианами, европейцам многое было известно и до появления там Гумбольдта, однако сведения эти были разрозненными, отрывочными, запутанными, не составлявшими общей картины и не позволявшими проводить на их основе широкий сопоставительный анализ природных особенностей континента.
Первое, что сумел обнаружить светлый ум и острый глаз Гумбольдта, — это сходство строения гор и различие вулканических масс по сравнению с европейскими. Любознательный ученый вместе с верным спутником и помощником Бонпланом с подвижнической тщательностью собирал и регистрировал растительные и животные формы, сопоставлял их разновидности, встречавшиеся в разных частях континента — будь то на равнинах, холмах или неприступных горах, которые он покорял и обмерял, включая и те, что считались самыми высокими на земле. Все это наряду с постоянным изучением физико-химических свойств атмосферного воздуха позволило ему дать жизнь сразу двум наукам: географии растений, или учению о зональном распределении семейств и видов растений, и науке о распределении границ воздушных слоев с одинаковой температурой (учению об изотермах). Третьей великой и удачно осуществленной им идеей, имевшей на сей раз отношение к общественным дисциплинам, была общая статистика. Сделанный им первый свод статистических данных по Новой Испании многим ученым послужил прообразом новой науки и одновременно стимулом ее дальнейшего развития. Его наблюдения за атмосферой, за астрономическими и магнитными явлениями, — наблюдения ценные и всегда затрагивающие самую суть дела — постепенно сделали вторую половину Земли научно сравнимой с первой и как бы присоединили одну к другой; с момента этого присоединения стало возможным окидывать взглядом всю ее целиком и познавать наиболее общие ее свойства, добиваясь максимально возможной полноты картины.
Кристиан Готтфрид Эренберг [19]
«У Гумбольдта есть все права претендовать на звание величайшего путешественника преддарвиновской эпохи — из тех, что отправлялись в дорогу не за открытием новых земель или за экзотическими безделушками, а затем, чтобы в уже открытых странах провести широкие научные наблюдения и собрать данные для существенного продвижения вперед общей географии и страноведения. Не изучение специфических особенностей каждой исследуемой страны было первоочередной задачей Гумбольдта, хотя и в этой сфере его заслуги очень значительны, а именно познание закономерных связей между явлениями. „Я буду собирать растения и окаменелости, — сообщает он в одном из писем на родину (от 5 июня 1799 года, то есть из Ла-Коруньи, до начала своего латиноамериканского путешествия), — а с помощью первоклассных инструментов, коими мне посчастливилось обзавестись, буду производить астрономические наблюдения и химический анализ воздуха. Но не это все будет главной целью моего путешествия. Взаимодействие сил в природе, влияние неживой части творения на растительный и животный мир, вся эта гармония природы — вот на что всегда должен быть устремлен мой взор!“
Не только более основательным изучением Центральной и Южной Америки мы обязаны этому путешествию Гумбольдта, но прежде всего совершенно новыми отраслями наук, массой важных сведений и ценными научными прозрениями. Он оказался первым, кто сделал предметом всестороннего изучения состояние атмосферного воздуха в тропиках, а через непосредственно наблюдавшуюся там закономерность явлений научно обосновал свое убеждение, что закономерность эта действует и в северных широтах, только выступает в более завуалированной форме. Благодаря созданным им картам изотерм и отчетливо сформулированной противоположности между климатом прибрежных и внутренних районов континента он впервые смог пролить свет на причины асимметрии в расположении тепловых (климатических) поясов по земному шару. Благодаря этим исследованиям его можно считать основателем научной климатологии. Учение же о земном магнетизме он обогатил открытием, что напряженность магнитного поля в разных точках Земли неодинакова и убывает в направлении от магнитных полюсов к магнитному экватору. В геологическом отношении американское путешествие открыло ему глаза на роль вулканических сил в природе и на связь между внешней формой и общим строением гор. Сравнительная и „объясняющая“ география во многих важных аспектах является его творением. В своей книге о Мексике он первым попытался объяснить многое из местной специфики страны особенностями ее природных условий и проследить связи между характером почвы, климатом, профилем земледелия, нравами и обычаями жителей. Тем самым он поднял географию, которая до него была не более чем общим описанием отдельных местностей, до уровня теоретической дисциплины. Но не только нравы и обычаи, а и психологию людей он пытался связать с природными явлениями и создать таким образом нечто вроде физиогномики природы. Ему обязаны мы и первым четким изложением системы растительных форм и геологических формаций. В тесной связи со всем этим находятся его эпохальные достижения в области географии растений, науки, до него едва ли существовавшей вообще. При этом он не удовлетворялся географическим описанием растительности, а стремился проникнуть в суть физической ее обусловленности и вскрыть общие законы распространения растений. Предметом своих исследований он избрал поведение растений на одинаковых широтах в Старом и Новом Свете, связи между составом растений и высотой местности над уровнем меря. Важный закон, устанавливающий прямые параллели между высокогорной растительностью и растительностью северных широт, был впервые сформулирован именно Гумбольдтом на основе изучения растительного мира Анд.
Все эти прозрения, которыми Гумбольдт обогатил мировую науку, так или иначе явились результатом его американского путешествия. Фундаментальное значение этого путешествия состоит в том, что оно дало ряд важных научных „кирпичиков“, легших в основу новой теории мироздания. Гумбольдт-путешественник был одним из пионеров построения всеохватывающей картины мира, и в этом отношении он вплотную соприкасается с путешественником Дарвином.
Вальтер Май»[20].
«Всеоживляющий, деятельнейший естествоиспытатель нашего века» 1804-1826
«Этот знаменитый г-н фон Гумбольдт»
И вот Гумбольдт снова в Париже.
«Вчера приехал, наконец, Александр, и с этого момента у меня голова идет кругом», — писала 28 августа 1804 года Каролина фон Гумбольдт мужу, снова вернувшемуся на государственную службу и второй год исполнявшему обязанности дипломатического поверенного прусского короля в Ватикане. Сама Каролина несколько месяцев провела в разъездах, а после неспешных визитов на родину и в Веймар с июня жила в Париже. «Он чудесно выглядит, — продолжала она в этом послании, — и совсем не cuivre [21], как он нам писал, хотя заметно пополнел. Впечатление непередаваемое: точь-в-точь те же манеры, жесты, мимика и та же светскость, как будто покинул он нас только позавчера… Ему не терпится посетить все страны Европы сразу, хочется быть и здесь, и в Испании, и в Берлине, и у тебя в Риме…»
В письме Каролине от 29 августа 1804 года Вильгельм выражай озабоченность по поводу сумбурных планов младшего брата, о которых ему уже успели рассказать. Александр волен делать все, что ему вздумается, считал Вильгельм, то есть пробыть сначала несколько месяцев в Париже, отправиться в Мадрид или в Рим — это уж как ему заблагорассудится, однако «надолго отодвигать возвращение в Берлин было бы неблагоразумным. Первым делом надо отдать долг отчизне, будь она, по-твоему, даже голой пустыней. Суть моего совета в том, что он должен написать королю и попросить у него отпуск». А еще ранее Вильгельм писал: «Видеть приезд Александра в Париж будет, наверное, отменное удовольствие. На него будут смотреть с безмерным изумлением, как на диковинного зверя, будет много эффектных сцен, и я надеюсь, что у него хватит ума не дожидаться, пока свет к нему охладеет».
Прибытие Гумбольдта вызвало тем большую сенсацию, что европейская общественность уже несколько раз получала «достоверные» вести о его гибели. Летом 1803 года, например, разнесся слух, что Александр Гумбольдт убит североамериканскими «дикарями». Шиллер просил своего друга Кернера написать ему, если тот узнает что-нибудь определенное о младшем Гумбольдте: «Для меня было бы большим утешением, если бы слухи о его смерти оказались беспочвенными». А в июне 1804 года в немецких газетах промелькнуло сообщение, будто Гумбольдт умер в Акапулько от желтой лихорадки.
