Но и марксистское учение не остается в стороне, напомним, что Н.С. Хрущев с многочисленными цитатами из Маркса и Энгельса доказывал порочность единоличного правления Сталина, его осуждение культа личности не вызвало у членов компартии отторжения, напротив, культ был однозначно признан преступным явлением.
Что же происходит со страной, если как минимум серьезный этап ее развития, а как максимум вся история были пронизаны некими культами? При том, что начиная с 1956 года эти явления спорадически осуждаются, а сегодня в политике и вовсе отрицаются — рассматриваются как проявления глубокого прошлого? В рассмотрении этого вопроса не обойтись без пусть и поверхностного, но анализа главных мировоззренческих концепций, через которые мы воспринимаем политическую реальность, и тех типов общества, которые они описывают.
* * *
Современная политика и политология, впитавшая основы марксизма и форсированно переучившаяся на либерализм, просто не в состоянии понять и объяснить суть происходивших процессов, она не имеет для этого подходящей теории и понятийного аппарата. То, как воспользовались образом В.В. Путина на выборах 2007—2008 годов, заставляет подозревать, что путь нащупывали в значительной мере интуитивно.
Марксизм и либерализм, служащие для подавляющей части общества главными понятийными аппаратами, в интересующем нас вопросе являются близнецами-братьями, равно отрицающими культ личности как явление архаичное и даже преступное. Это закономерно, так как марксизм во многом наследует либерализму, развивая через критику учение либеральных экономистов прошлых лет. Да, марксизм дает новые альтернативы, но первоосновой его служит тем не менее либеральная мысль.
Она проникнута экономическим детерминизмом, который наследует и марксизм. Общественные и политические процессы теории рассматривают, в первую очередь, через призму столкновения экономических интересов. Знаменитая фраза В.И. Ленина «Политика — это концентрированное выражение экономики» является ярким примером. О сходстве методологий свидетельствует знакомая каждому россиянину по газетным публикациям и телепередачам идея построения у нас в стране «гражданского общества». Та же концепция может быть выражена через марксизм как построение классового общества, в котором буржуазия (средний класс, класс собственников) из «класса в себе» превращается в «класс для себя» и берет в свои руки управление общественными процессами — вступает в классовую борьбу для отстаивания своих интересов.
Аналогично описан смысл пролетарской революции: на фоне все усиливающейся деятельности буржуазии пролетариат также обретает классовое сознание и вступает в классовую борьбу. Марксисты-меньшевики в этой связи блокировались с либералами Временного правительства — ведь следовало для начала построить в России класс буржуазии, «гражданское общество». Это большевики «прыгнули через формацию», начав строить социализм без стадии построения и развития капитализма.
Концепция классового (или гражданского) общества, развитие которого обусловлено экономическим детерминизмом, описывает тип так называемого современного общества. Не потому, что оно действительно современнее иных, само такое ранжирование типов общественных отношений задают рассматриваемые нами теории. В итоге, с одной стороны, мы имеем определение через самого себя, с другой — было бы странным, если бы теория называла описываемые отношения отсталыми или архаичными.
Так называют предшествующие отношения общества традиционного (или доиндустриального, примитивного). Либерализм и марксизм вышли из европейских буржуазных революций, которые «расчистили» капитализму дорогу через слом отношений «монарх — подданный» или — шире — всех отношений традиционного типа. Эти отношения отличаются солидарностью, иерархичностью и вне-экономичностью, что является непреодолимым барьером для развития капитализма — всеобщего «равенства возможностей» или равенства всех членов общества перед «невидимой рукой рынка».
В идеале современное общество строится на принципах индивидуализма: каждый человек окружен «сферой свободы», свобода каждого заканчивается там, где начинается свобода другого. Человек, таким образом, атомизиру-ется, из члена общества он превращается в изолированного индивида, вступающего с окружающими в деловые взаимодействия в рамках своих интересов. Модель общественных отношений повторяет модель взаимоотношений рыночных.
Иерархия или равенство традиционного общества, его солидарные отношения считаются в этой связи преступными, если хотите, контрреволюционными. Они вмешиваются в рыночный механизм нерыночными методами, тормозя или делая невозможным его развитие.
Сегодняшние заклинания экономистов о недопустимости воздействия на экономику административными рычагами вытекают из тех же представлений. Один из элементов человеческой жизни, и не самый главный (в реальности далеко не все отношения строятся на принципах купли-продажи), возведен в роль главной движущей силы.
Существует глубоко проработанная концепция управления, которая рассматривает всю западную политику как частный случай рыночных отношений. И если читатель задумается над сутью парламентской демократии в ее сегодняшнем западном понимании, он наверняка найдет тому подтверждения.
Спонтанно возникающие отношения вроде культов личности не подвержены анализу через рассматриваемые нами теории. Их понятийный аппарат не способен дать понимания сути явления, так как сам этот аппарат зародился в капиталистической среде уже после слома отношений традиционного общества, он описывает капиталистические отношения и в других случаях мало применим. Вместе с тем теория «помнит» свои истоки и способна квалифицировать такие явления как порочные, неестественные и преступные. То есть как контрреволюционные в контексте буржуазных революций и последовавшей перестройки европейского общества.
Важной для нашей темы чертой марксизма и либерализма является их евроцентризм. Взаимодействия, которые они описывают, в действительности свойственны преимущественно странам Европы. Эти государства прошли особый путь цивилизационного развития, он без преувеличения уникален и по ряду причин его вряд ли удастся повторить кому-либо еще на планете. Однако доктрины игнорируют этот факт, постулируя их глобальную, всемирную применимость, устанавливают законы человеческого развития в целом.
При критическом рассмотрении ясно, что спектр применения как либерализма, так и марксизма достаточно узок. Но разве является для нас сегодня новостью их глобальное использование, например деление стран на отсталые (еще не пошедшие окончательно по капиталистическому пути) и прогрессивные (та же Европа и США). Последняя группа стран четко застолбила за собой право называться «мировым сообществом» и пользоваться сопутствующим авторитетом, несмотря на свое явное меньшинство в мире. Здесь, конечно, помогают технологическое развитие и военная мощь.
Для нас же в этом вопросе важен тот факт, что благодаря евроцентризму либерализма и марксизма у нас возникает ощущение оторванности нашей страны, с ее непонятными общественными процессами, от «мирового сообщества». Более того, видимость порочности нашего общего развития: все не как у людей, у «всего мира».
Нам это припомнили во время перестройки и демократизации 90-х.
* * *
Противоположностью современного типа общества является общество традиционное или доиндустриальное. К сожалению, приходится пользоваться терминами социологии, которая использует понятийный аппарат марксизма или либерализма. «Современный», «традиционный», «доиндустриальный» — здесь только термины, не несущие специфической смысловой нагрузки. Общество Японии многие склонны характеризовать как традиционное, при развитой индустрии и внешне совершенно капиталистических отношениях.
История традиционного общества значительно шире капиталистического. Окончательное формирование капиталистических отношений произошло чуть более 200 лет назад в ходе «Промышленного переворота» в Великобритании второй половины XVIII века. С исторической точки зрения это совсем молодая формация. За традиционным обществом вся история человечества, оно не сдает свои позиции и сегодня.
Отношения традиционного общества представляют собой полную противоположность либерализму современного. Для него характерно сакральное представление об окружающем и о человеке, причем личность воспринимается неотделимой частью общества по принципу «частица каждого во мне и частица меня в каждом». Отсюда рождаются многочисленные связи дружбы, любви, заботы, принуждения, регулирующие общественные взаимодействия. Экономическая составляющая является одним из многих элементов. При этом велика роль служения, чувства долга, которые воспринимаются через призму естественной обязанности каждого перед большим обществом. Часто такие отношения и восприятие реальности, в силу их естественной схожести с религиозными воззрениями, называют «религиозным чувством».
