Помимо Воскобойника и Каминского в утвержденное оккупантами 16 октября 1941 г. управление Локотской волости вошел практически весь срез местной интеллигенции. Так, занявший пост гражданского заместителя бургомистра С. В. Мосин до войны был заведующим Брасовским районным отделом народного образования, директором школы, ранее исключался из ВКП(б), отбыл полтора года тюремного заключения за «контрреволюционные действия»[746], ставший бургомистром Брасовского района М. И. Морозов – бухгалтером Брасовского райпотребсоюза, начальник планового отдела Локотского округа М. В. Васюков – председателем Брасовского райплана, старший юрист юридического отдела С. Н. Павлюченко – председателем Брасовского райисполкома, староста поселка Локоть В. И. Королев – членом ВКП(б), директором швейной мастерской и членом ВЦИК в 1929–1934 гг., командир Суземской роты самообороны К. Терешкин – председателем колхоза «Авангард»[747]. Несколько выделялся лишь начальник Брасовской районной полиции Р. Т. Иванин, который в упомянутой докладной записке Матвеева и Быстрова характеризовался как «разложившийся тип, пьяница, время от времени разнообразивший скуку провинциальной жизни судимостями и отбыванием нака зания за хулиганство, жульничество и тому подобных»[748]. В свете этого утверждение начальника Орловского НКВД К. Ф. Фирсанова о «нечисти» и «грязной своре» представляется сомнительным. Столь же несостоятельно и голословно его утверждение о локотских коллаборационистах как о «добровольцах из кулаков, воров, хулиганов и т. п. «борцах за идею», практически знакомых со всеми без малого статьями уголовного кодекса»[749].
В Локте и близлежащих районах осталось немало педагогов, медиков, технических специалистов, в частности 1338 учителей, 51 врач, 179 средних медработников[750].
Наличие большого количества антисоветски настроенной интеллигенции в сочетании с неприязнью значительной части крестьянства к советской власти создало хорошую платформу для формирования коллаборационистских настроений. Немалый толчок этому дало и поведение местных советских и партийных органов, в преддверии оккупации приступивших к систематическому уничтожению имущества и продовольствия вместо того, чтобы раздать не подлежащие эвакуации запасы местному населению. Тем самым население ряда районов Орловской области, включая женщин и детей, обрекалось на голодное существование в условиях надвигавшейся оккупации. Так, из остававшихся на Орловщине к концу эвакуации 30 450 т зерна было сожжено 25 285 т. Кроме того, сжигался необмолоченный хлеб в скирдах[751].
В декабре 1941 г. администрации Воскобойника и Каминского удалось установить более тесные и доверительные отношения с начальником 532-го тылового корпуса 2-й танковой армии генерал-майором Брандтом[752]. В результате Локотская волость была преобразована в Локотской район под русским автономным управлением, а Воскобойник назначен бургомистром.
После гибели 8 января 1942 г. Воскобойника {5} в результате налета на Локоть партизан его сменил на посту бургомистра Каминский[753], ставший одновременно командиром созданных отрядов народной милиции. В отличие от интеллигента Воскобойника Каминский отличался властолюбием и даже деспотичностью, не останавливался перед самыми жесткими мерами правления. Р. Н. Редлих охарактеризовал его следующим образом: «Он стоял на позициях: все равно с кем, хоть с чертом, лишь бы большевиков резать. Хорошие немцы, плохие, а мне какое дело… Он был зверский антикоммунист, как сейчас говорят – пещерный»[754]. Очистив в результате успешных антипартизанских действий территорию нескольких районов, в ходе чего некоторое количество партизан перешло на его сторону (за период с 19 по 27 июня 1942 г. из партизанских отрядов Суземского района дезиртировало 427 человек, 65 из них перешли на сторону локотян)[755], Каминский снискал расположение германского командования. В результате в распоряжение Каминского были переданы Навлинский и Комаричский районы Орловской области, Дмитриевский район Курской области[756]. 19 июля 1942 г. приказом № 1023-42 главнокомандующего 2-й танковой армией генерал-полковника Р. Шмидта территория округа была расширена до восьми районов, включив Брасовский, Навлинский, Суземский, Комаричский, Севский, Михайловский, Дмитровский и Дмитриевский районы Орловской и Курской областей с общим количеством населения 581 тысяча человек[757].
После выхода указанного приказа все немецкие штабы, комендатуры были выведены за пределы Локтя. В поселке остались лишь служба связи, не имевшая командных полномочий и локотское отделение Абвергруппы 107, называвшееся, в соответствии с позывными радиостанции, «Виддер», возглавляемое зондерфюрером Гринбаумом[758].
Административная система Локотского окружного самоуправления в общих чертах была схожа с той, которая существовала в других оккупированных областях РСФСР. Однако вся полнота власти на местах, включая военные вопросы, принадлежала здесь не немецким комендатурам, а органам местного самоуправления. Каждый район округа имел районную управу, возглавляемую бургомистром. Район включал пять-шесть волостей, каждая возглавлялась волостным управлением во главе с волостным старшиной. Первичной административной единицей была сельская община, существовавшая в масштабе одного села, возглавляемая сельским старостой. Последнему подчинялись заместитель, писарь и несколько полицейских[759]. Полномочия любого местного начальника на вверенной ему территории были практически неограниченны. На других оккупированных территориях полномочия органов местного самоуправления ограничивались гражданскими вопросами, касающимися быта населения, выполнения продовольственных поставок для германской армии, поддержания порядка. Даже руководство органами вспомогательной гражданской полиции всецело находилось в руках немцев. Из германских учреждений практически в каждом районе действовали военная комендатура, хозяйственная комендатура, полевая жандармерия, тайная полевая полиция (Geheime Feldpolizei – ГФП)[760]. Что касается военных комендатур в других районах Локотского округа, их деятельность ограничивалась чисто военными вопросами, без права вмешательства в дела самоуправления.
Низшее звено системы самоуправления – сельские старосты – избиралось на сельских сходах, а высшее, начиная с волостного старшины, назначалось вышестоящими органами самоуправления.
Высшая власть на территории округа находилась в руках обер-бургомистра Б. В. Каминского. Он возглавлял окружное самоуправление и народную милицию. Подчиненный ему аппарат окружного самоуправления включал 19 отделов[761]. Подведомственные им отделы имелись в районных управлениях, при которых находились соответствующие инспектора (по промышленности, по финансам и т. д.). Огромный административный аппарат Локотского самоуправления, хотя и повторял многие черты советских исполкомов, был фактически создан заново, а районные управления создавались на базе советских учреждений, почти без смены их кадрового состава.
Согласно информационной сводке штаба партизанской бригады «За власть Советов» штабу объединенных партизанских бригад от 29 декабря 1942 г., формирование административных органов на территории Локотского округа осуществлялось в ноябре – декабре 1941 г. В течение этого времени были созданы окружные, уездные, волостные управления, при каждом них – полицейский отдел наружной службы, финансовый отдел, военный отдел, сельскохозяйственный отдел и др.
Форма землеустройства и землепользования устанавливалась следующим образом: вся земля, принадлежавшая колхозам и совхозам, была разделена по едокам. Например, землю Быховского совхоза разделили между селами Новый Путь (268 га), поселками Пивовар (253 га), Пески (130 га) из расчета 0,35 га на душу. Кроме того, согласно директиве Шаровского волостного управления от 7 мая 1942 г., прибывшие в село семьи раскулаченных должны наделяться землей и обеспечиваться посевными материалами за счет самообложения населения.
Ввиду сельскохозяйственной специфики округа развитию сельского хозяйства придавалось не меньшее значение, чем промышленности. Так, колхозная система была упразднена, а земля передана в вечное и наследственное пользование крестьянам. При проведении аграрной реформы особенно много внимания уделялось жертвам коллективизации.
Волостные управления для земельных обществ утверждали планы посевных площадей. При каждом земельном обществе засыпались сельфонд и волостной фонд. Колхозные лошади и сельхозинвентарь были распределены по хозяйствам в индивидуальное пользование.
