Внешний облик вавилонян Геродот описывает так: «Одежда у них следующая: спускающийся до пят льняной хитон, поверх него другой, шерстяной, хитон, а затем набрасывается небольшой белый плащ. Обычная туземная обувь походит на беотийские башмаки. Волосы на голове длинные, укрепляются повязкой. Все тело умащается. Каждый из них имеет печать и хорошо сделанный посох. Каждый посох украшен сверху искусственным яблоком, или розой, или лилией, или орлом, или чем — нибудь другим; у них не в обычае иметь посох без украшений».
Сохранившиеся изображения и письменные памятники вавилонян подтверждают слова Геродота и позволяют уточнить их. Так, помимо повязок, вавилоняне носили головные уборы в виде тюрбанов, круглых и остроконечных шапок. Ношение печатей в виде цилиндриков или печаток на перстнях, вырезанных из камня, вошло в моду только с конца VI в. до н. э.: оттисками этих печатей вавилоняне скрепляли документы на глиняных табличках. Волосы, борода и усы были предметом особых забот мужчин: их завивали мелкими колечками и тщательно укладывали. Женская одежда мало отличалась от мужской. Непременным предметом туалета вавилонянки вне дома было покрывало; с непокрытым лицом ходили только рабыни и блудницы.
Вавилоняне любили цветные одежды, особенно красные и синие, а также желтые, зеленые, коричневые, оранжевые, черные и белые. Платье покрывалось затейливой и сложной вышивкой. Туалет дополнялся серьгами, перстнями, браслетами, ожерельями, пряжками, пуговицами, фибулами [фибула — вид броши, обычно металлической], застежками из золота, серебра, бронзы, меди, железа, драгоценных и полудрагоценных камней. Большой популярностью пользовались косметические и парфюмерные снадобья. Так выглядела праздничная, выходная одежда состоятельных вавилонян. Народ попроще носил одноцветные — белые, темные и коричневые — одежды в виде коротких туник. Вавилонские моды играли в древности примерно такую же роль, какую в наше время играют парижские моды.
В брак вавилоняне вступали рано: юноши в 18–20 лет, девушки в 14–16 лет. Брак заключался по договоренности жениха и его родителей с родителями невесты. У девушки согласия на брак, как правило, не спрашивали: этот вопрос за нее решали родители или братья. Со стороны жениха согласия родителей на брак сына формально не требовалось, но на практике часто дело обстояло иначе, если сын находился в материальной зависимости от отца или матери. Набу — аххе — иддин, сын Шулы, потомка Эгиби, женил своего сына Итти — Мардук — балату на Нупте, дочери Иддин — Мардука, потомка Нур — Сина, по собственному усмотрению. Он, а не сын договаривался с Иддин — Мардуком, отцом Нупты, о приданом. Бэл — кацир, сын Надину, потомка Саггиллии, женился на вдове Зунне, у которой от первого мужа был сын Бэл — усат. Брак оказался бездетным, и Бэл — кацир захотел усыновить пасынка, но его отец Надину запретил, угрожая лишением наследства. Бэл — кацир вынужден был покориться воле отца.
Вмешательство родителей иногда оборачивалось для сыновей трагически. Иддин — Набу, сын Шулы, потомка Магната, и рабыня Нана — бэл — уцри полюбили друг друга. Но Нупта, дочъ Наид — Мардука, потомка Бабуту, мать Иддин — Набу, и слышать не хотела об их браке. При поддержке брата и младшего сына она постаралась разлучить их. 9 февраля 537 г. Нупта продала рабыню Нана — бэл — уцри с ее новорожденным сыном, своим внуком, семье Кузнецовых, державшей лупанар. Иддин — Набу опротестовал продажу любимой, и, поскольку он был старшим сыном, наследником матери, суд 6 июля 537 г. отказался признать купчую на рабыню действительной без его согласия. Мать, дядя и брат приложили все силы, чтобы сломить сопротивление Иддин — Набу, и в конце концов добились своего. 13 декабря 533 г. Иддин — Набу в присутствии старейшин утвердил купчую.
А вот еще случай, отраженный в документах, которые нельзя читать без смеха. Это история женитьбы вавилонского Митрофанушки.
В 531 г. в Вавилоне проживал важный сановник Наргия. Когда его великовозрастному чаду, по имени Набу — аххе — буллит, пришла пора жениться, заботливый папаша подыскал ему невесту из приличной семьи, девицу по имени Куббутум. В один прекрасный день Набу — аххе — буллит отправился в дом невесты заключать брачный контракт. Но, как повелось исстари, он предварительно заглянул в одно из злачных мест, чтобы отметить прощание с молодостью. Здесь судьба свела его с сиппарским вельможей Амурру — шарру — уцуром, который в сопровождении своей любовницы Таблуту и ее брата явился в столицу повеселиться. Узнав, что Набу — аххе — буллит собирается жениться, сиппарец основательно напоил его и отправил к невесте в сопровождении своего раба. Только попал наш Митрофанушка не к Куббутум, а к Таблуту, которая порядком надоела сиппарцу, так что тот жаждал отделаться от нее, разумеется, с соблюдением приличий. Будучи не в состоянии отличить черное от белого, Набу — аххе — буллит храбро заключил брачный контракт и стал законным мужем Таблуту.
Легко себе представить ярость Наргии, когда он узнал, как и на ком женился его сынок — балбес. В царский суд полетела жалоба на Амурру — шарру — yцypa за то, что он без ведома Наргии обманом женил его сына. Дело приняло дурной для сиппарца оборот. Спасли его раб и два наемных лжесвидетеля, которые заявили на суде о полной непричастности Амурру — шарру — уцура к злополучной женитьбе. Суд расторг брачный контракт. Таблуту и ее брату пригрозили обращением в рабство, если они не оставят в покое Набу — аххе — буллита. Раба выпороли, а с лжесвидетелей содрали крупный штраф в 1 талант (30,3 кг) серебра. Эти деньги сиппарец занял у Эгиби, после чего отбыл к себе в Сиппар. Банкиры так и не сумели взыскать с него долг: вместо денег он оставил им на память протоколы и решения суда. Все это дело получило публичную огласку, и можно не сомневаться, что Наргия и его незадачливый сынок, а вместе с ними и попавшие впросак Эгиби долго служили мишенью для вавилонских зубоскалов. Такие анекдотические истории случались нечасто даже во времена Вавилонского столпотворения.
У вавилонян существовала моногамия, что, однако, не мешало мужу держать наложниц. Но и вавилонянка не была безответным существом, запертым в гареме, тем, что принято называть «восточной женщиной». Более того, нигде в древнем мире женщина не пользовалась такой свободой, как в Новом Вавилоне. В этом отношении с вавилонянками могли сравниться в некоторых отношениях только египтянки и спартанки.
Поворотным событием в жизни женщины было замужество. С этого момента она навсегда выходила из — под власти родителей и становилась самостоятельной, хотя и не равной мужчине. Основой этой самостоятельности служили имущественные права женщины. При выходе замуж она получала от родителей или братьев приданое, состав и размер которого зависели от возможностей ее семьи. У вавилонян среднего достатка в приданое давали обычно участок земли или городской дом, деньги, мебель, домашнюю утварь и обязательно рабов. Считалось неприличным, если у вавилонянки не было личной рабской прислуги. Типичен следующий случай.
Мужская пирушка
В 493 г. девица Луринду, дочь Мушезиб — Бэла, потомка Эа — илута — бани, вышла замуж за Ахушуну, сына Набу — мушетик — урри, потомка Нанахху. Мушезиб — Бэл, отец Луринду, к этому времени умер, оставив состоятельную некогда семью на грани разорения. Амти — Сутити, мать Луринду, сумела дать в приданое дочери флигель городского дома площадью 24 кв. м с амбаром, 2 мины (1 кг 10 г) серебра, 4 бронзовые вещи, 2 покрывала, 2 эксомиды [эксомида (греч.) — короткая рубашка, туника без рукавов; обычная одежда трудового люда в древнем мире], 4 туники, 3 кресла из ивового дерева, но не могла выделить ей рабов. Тогда через полтора года после женитьбы Ахушуну продал молодой жене рабыню с сыном за 2 мины серебра (по тому времени довольно дешево). Амти — Сутити отдала зятю эти деньги из приданого дочери. Так Луринду лишилась своих денег, но зато приобрела собственных слуг — рабов.
Кроме приданого, невеста часто располагала кубышкой с деньгами и прочим имуществом, появившимся у нее за счет подарков, завещаний и иными путями. И приданое и кубышка были личной собственностью жены. Муж ни при каких обстоятельствах не мог получить на них права. Если жена умирала, ее имущество наследовали дети или, если детей не было, родители и братья, но не муж.
Юноша Набу — аплу — иддин рано лишился матери и получил в наследство не только ее приданое, но и имущество ее родителей, у которых он был единственным внуком. Однако и сам Набу — аплу — иддин не отличался крепким здоровьем. Когда стало ясно, что он не жилец на этом свете, было составлено завещание, по которому его наследником становился… его родной отец Шамаш — аплу — уцур! Без такого завещания он ничего не получил бы из имущества своих покойных жены и сына, потому что не имел на него никаких прав. Это имущество осталось бы выморочным.
