Чрезвычайно печально и прискорбно то, что наиболее пропитан духом славяно- и русофобии именно научный мир Запада и, как следствие, — «европейски образованная», то есть воспитанная в духе европейской традиционной русофобии значительная часть российского научного мира и российской интеллигенции («образованщины», по Солженицыну).
Читателю может показаться, что автор отклоняется от выбранной темы и предается публицистическому отступлению. Нет. Затронутый аспект нашей темы чрезвычайно важен, ибо противостояние в Европе начал славянского и германо-романского, их конфликт — и есть сама европейская история, все прочее лишь детали и частности. Безусловно, войны и столкновения случались и внутри германо-романского мира. Но при столкновении с миром славянским эти внутренние конфликты отходили на задний план. Натиск на Центр, Север Европы, а затем и на Восток никогда не ослабевал. Как известно, в «застойном тихом болоте» история не вершится, там ее просто нет. Исторический процесс идет параллельно с борьбою миров, эпох, формаций, народов, наций, личностей — он идет в обстановке постоянного непрерывного, временами импульсивного конфликта. Теперь мы можем свободно говорить не только о некой безликой политической истории, в которой принимают участие классы, группы населения, государства, но и об истории этнической, расовой, национальной. В Европе мы сталкиваемся с феноменом не менее чем полуторатысячелетней расово-политической непрекращающейся войны. В этой супервойне средиземноморская раса большой европеоидной расы, имеющая значительную примесь большой негроидной расы и основательную примесь западно-атлантической расы, с растворенным в ней неиндоевропейским (доиндоевропейским) субстратом и реликтовыми протоевропейскими этносами Европы, опирающаяся на духовно-политический центр «западноримского» католического толка (протестантизм, лютеранство и пр. западные религиозные течения — лишь формы существования западной иудео-христианской цивилизации), проводит активную наступательную гиперстратегию в отношении расы «нордической» и центральноевропейской, включающей в себя подрасы балтийскую, восточно-атлантическую, восточноевропейскую, то есть в отношении тех, кого можно по праву считать базовым ядром индоевропейской этническо-языковой семьи, против арийского ядра большой европеоидной расы (непосредственно против русов-славян). Причем в ходе данной супервойны, особенно в последние три столетия происходит все большее смещение понятий, когда представители средиземноморской и переднеазиатской рас, все в большей степени заполняющие Европу, замещающие этнокультурную лакуну ассимилируемых или истребляемых ими индоевропейцев-ариев, принимают и начинают применять в отношении себя этнонимы поглощаемых. Вследствие этого происходит путаница не только в понятиях, но и в терминологии, в представлениях. Под вполне историческими топонимами и этнонимами возникают стараниями политиков и «мастеров художественных жанров» совершенно ложные образы, типажи — призраки «истории». И мы начинаем видеть Европу прошлого глазами этих «мастеров»: в местах плотного и постоянного проживания славяноязычных этносов появляются вдруг некие мифические «германцы» — они основывают царства и империи, цивилизуют «погрязших в усобицах славян», несут повсюду прогресс и т. п. Можно согласиться еще с подменой в рамках художественных произведений, когда, к примеру, в американских фильмах «Викинги» и «Спартак» варяга-норманна-викинга и руса-фракийца, соответственно, играет талантливый актер Керк Дуглас, одесский еврей по происхождению, или когда в российских фильмах типа «Семнадцать мгновений весны» роли немцев-«арийцев» исполняют те, чьих сородичей эти «арийцы» сжигали в газовых камерах. Но История — это не художественное произведение, не плод чьей-то фантазии. В Истории подобные подмены, когда один, вполне определенный этнос и его представителей подменяют другим, приписывая историческую жизнь одного народа, его дела и свершения народу другому, захватившему жизненное пространство первого народа, да еще задним числом, спустя столетия — такие подмены категорически недопустимы.
В рамках большой расовой войны, безусловно, ведется война идеологическая — мало победить противника, растворить его в себе, уничтожить или оттеснить, надо его победить духовно, растоптать морально, то есть создать видимость, что идет не просто жестокая и беспощадная война не на жизнь, а на смерть, но война «справедливая», где свет, просвещение, добро, порядок, прогресс и высшие ценности побеждают хаос, сумятицу, зло, тьму. Вот здесь-то и корни русофобии и славянофобии. Чтобы побеждать противника, причем противника более сильного, многочисленного, талантливого и могучего, надо постоянно разжигать в себе ненависть и презрение к этому противнику, «заводить» себя. И еще кое-что необходимо делать… Разделять, стравливать и властвовать. Активная, пассионарная сторона в этом полуторатысячелетнем конфликте действовала и продолжает действовать в этом плане чрезвычайно настойчиво. Будучи изначально во много крат малочисленней и слабее, она умела для решения конкретных задач привлекать на свою сторону племена, народности, союзы племен противника — и их руками сокрушала его, затем столь же изощренно подавляя и бывших союзников. Таким образом полностью оказались во власти средиземноморской расы во главе с ее католическим центром многие подвергшиеся ассимиляции славянские этносы и уже не мифические, а антропологически подлинные германцы, в том числе и поминавшиеся нами, возникшие в результате долгого этногенеза к XV–XVIII векам шведы, норвежцы, датчане, голландцы, бельгийцы, австрийцы, восточные и северные немцы. Все принявшие господство новых хозяев Европы безоговорочно принимались в лоно новой западноевропейской цивилизации, вплоть до подчинившейся католическому престолу и практически отрекшейся от своего славянского прошлого, служившей буферной зоной Польши (трагедия польского народа заслуживает особого разговора). Мы вынуждены говорить обо всем этом без утайки, так как без знания механизма извечного европейского конфликта невозможно познать подлинную историю Европы.
Активная, романо-германская сторона конфликта, как показало время, не готова идти на мирное сосуществование двух основных противоборствующих рас, ее устраивает лишь абсолютное господство. Наивные, не понимающие хода истории наблюдатели считают, что для того, чтобы войти в «европейское сообщество», достаточно «сменить окрас» — из «красных» стать «белыми», из «коммунистов-совдеповцев» превратиться в «демократов-либералов». Это заблуждение. Запад не примет Россию и славян, не отрекшихся от своего славянства, ни в каком виде — только полная ассимиляция, полный переход под власть средиземноморско-атлантического идеологического центра с дальнейшим пребыванием на третьих ролях, то есть при условии полного растворения на периферии западного германо-романского мира.
И немудрено, что все споры и конфликты в Европе и мире разрешаются всегда «мировым» и «европейским сообществом» (по сути, тем же германо-романским миром) в пользу противников славян (примеры — Босния, Хорватия, Косово). Но не будем касаться данной темы. После разрушения Варшавского договора и расчленения России «дранг нах остен» продолжается. Этот великий экспансионистский поход начался полтора тысячелетия назад. Сколько еще веков, десятилетий, а может статься, и лет, Россия и славянский мир смогут противостоять ему? Неизвестно. Время покажет.
Мы же вернемся к нашим изысканиям.
Итак, Скандинавия, побережья Северного и Варяжского морей в 1 тысячелетии н. э. были населены славянами, русами, то есть основными и прямыми наследниками праиндоевропейцев, носителей праиндоевропейского языка. Кто же окружал скандинавов-славян? С востока — те, кого принято называть восточными славянами и в чьей этнической принадлежности нет сомнений. С юга и юго-востока — прибалтийские, поодерские, полабские славяне, руги, венеды, руяне, вильцы, сорбы и т. д., то есть опять-таки представители все той же необъятной и могучей славянской общности. Эта общность простиралась далеко на юг, вплоть до венецианско-венедских, северо-италийских земель, Балканского полуострова с его автохтонным славянским населением, Малой Азии, еще не тюркизированной, с преобладающим коренным славянством.
Где мы видим германство в начале и середине 1 тысячелетия н. э.? Настоящее германство, этнически и языково германское, немецкое, а не то общеварварское, подразумеваемое Тацитом, Цезарем и пр. Малые, дикие племена где-то в Альпах, где-то в лесах… И даже общеварварское терминологическое (а не этническое) «германство» для Тацита условность. Приведем его слова: «…марсы, гамбривии, свевы, вандилии — эти имена подлинные и древние. Напротив, слово Германия — новое и недавно вошедшее в обиход, ибо те, кто первыми переправились через Рейн и прогнали галлов, ныне известные под именем тунгров, тогда прозывались германцами. Таким образом, наименование племени постепенно возобладало и распространилось на весь народ; вначале все из страха обозначали его по имени победителей, а затем, после того как это название укоренилось, он и сам стал называть себя германцами». (Тацит. О происхождении германцев и местоположении Германии, гл. 2). Вот так общие «этнонимы» входят в употребление. Как пример, более понятный современному читателю, можно привести общий этноним «русские», употребляемый на Западе по отношению ко всем народам, населяющим Россию — и собственно русским, и бурятам, и татарам, и мордве, и якутам. Люди и народы разных языковых семей и даже разных рас называются одним общим этнонимом. «Германия» для Тацита — условность, сам историк это прекрасно понимает, он очень хорошо различает разные племена. Но Тацит не этнолог. И науки этнологии, к сожалению, в его время еще не существует. Как не существует и многого иного, привычного нам.
