1889 г. он писал министру народного просвещения: «…я крайне нуждаясь в каком-либо занятии, которое дало бы мне возможность поддержать своим трудом семью, состоящую из престарелой матери и малолетнего брата и сестры, имею честь покорнейше просить Ваше сиятельство разрешить мне держать экзамен на кандидата юридических наук экстерном при каком-либо высшем учебном заведении». Прошение было отклонено, и годом позже повторную просьбу подала уже мать, Мария Александровна Ульянова. Ей не отказали.
В ноябре 1891 г. Владимир Ульянов получает диплом с отличием и уезжает в Самару.
Выбор Самары можно объяснить и тем, что вдали от столиц было гораздо проще найти практику, и наличием в городе кружка единомышленников, с которыми Ульянов уже был знаком по предыдущему пребыванию в городе, и, конечно, тем, что неподалеку от города несколькими годами ранее семья Ульяновых купила хутор – 90 га земли и дом с садом.
4 января 1892 г. присяжный поверенный Андрей Николаевич Хардин, уважаемый адвокат и очень известный шахматист (собственно, со своим протеже он в своё время через шахматы и познакомился), подаёт просьбу в окружный суд о зачислении Владимира Ульянова своим помощником. Для приобретения статуса полноценного самостоятельного адвоката юрист должен был иметь либо стаж работы по специальности не менее четырёх лет либо пять лет практики помощником (большинство «наставников» давали молодёжи доверенность на ведение дел уже в начале стажировки – адвокатов по-прежнему не хватало). 30 января Самарский окружный суд удовлетворил просьбу Хардина.
«За полтора года Ульянов провёл всего тринадцать весьма незначительных дел, и то не слишком напрягаясь, поэтому во всех случаях его клиенты были осуждены».
Адам Улам. Большевики. Причины и последствия переворота 1917 года
Среди мифов о Ленине-юристе (а их не менее полудюжины!) видное место занимает утверждение, что он не вёл никаких дел, используя звание как прикрытие и полностью сосредоточившись на изучении марксизма. Это не так: на сегодняшний день можно с уверенностью говорить о шестнадцати уголовных (в одном из них Ульянов был не защитником, а частным обвинителем) и четырёх гражданских; возможно, их было больше: архивы самарского суда сохранились не полностью. За полтора года это достаточно внушительное количество для начинающего адвоката.
Миф № 2 состоит в том, что будущий «вождь мирового пролетариата» вёл дела мелкие и простые – дескать, невелика заслуга. Это тоже не соответствует действительности. Разумеется, Хардин не поручал молодому коллеге дел громких и масштабных, но и малосущественными их назвать нельзя ни по формальным основаниям, ни по фактическим. Во‑первых, некоторым подзащитным Ульянова грозило вполне суровое наказание, как, например, крестьянину Муленкову, обвинённому в богохульстве. За нелестную аттестацию Богородицы «без умысла оскорбить святыню, а единственно по неразумию, невежеству или пьянству» в соответствии со ст. 180 Уложения о наказаниях уголовных и исправительных ему «причиталось» до 1 года 4 месяцев тюрьмы; не будем забывать, что отсутствие дома мужика-кормильца в течение года могло полностью разорить его убогое хозяйство и пустить семью по миру с протянутой рукой, примеров тому – множество; в разгар полевых работ крестьяне и месяц под стражей полагали тяжелейшим наказанием.
Во‑вторых, никуда не годится наше бытовое представление о том, что высокий класс работы адвоката – это обязательно убийства или сложные мошенничества, «политика» или бандитизм. Дело о солдате, повздорившем с офицером из-за комнатной собачки, о старушке, укравшей серебряный кофейник, о крестьянах, воспротивившихся несправедливому решению суда о взыскании долгов, об отце, сурово наказавшем маленькую дочь, – вершины адвокатского мастерства В. Д. Спасовича и Ф. Н. Плевако, которые по сей день изучают как образцы правового анализа и судебного красноречия. Среди дел, которые вёл молодой Ульянов, были весьма непростые…
Наконец, третий миф, тоже весьма распространённый, утверждает, что молодой юрист вёл дела своих подзащитных «спустя рукава», благо речь не шла ни о громких именах, ни о значительных гонорарах. Всё свидетельствует об обратном: цепкости новоявленному «плеваке» было не занимать…
«…повлёкшая за собой причинение смерти…»
Во второй половине века в России стремительно развивается железнодорожное дело. В аграрной, технически отсталой стране как строительство, так и эксплуатация железных дорог регулярно приводили к трагедиям, иногда очень масштабным, как Тилигульская катастрофа, иногда – гибели или увечью одного человека…
«Он участвовал в считаном числе дел в качестве защитника, которые давали мизерные суммы, едва покрывавшие, по выражению В. Ульянова, «выборку судебных документов». Поручали же Ульянову, как правило, защиту лиц, уличенных в мелких кражах».
Дмитрий Волкогонов. Ленин
8 мая 1891 г. на рассвете на станции Безенчук Оренбургской ж. д. произошла авария: пять пустых вагонов, не застопоренных должным образом, порывом ветра сдвинуло с места, и это привело к столкновению с ручной тележкой, на которой рабочий Наурсков вёз бочку с водой. Сам он практически не пострадал, а вот сидевший на тележке девятилетний мальчик, его племянник, погиб. Обвинение было предъявлено стрелочнику Кузнецову, не подложившему под вагоны специальные стопорные брусья, и начальнику станции, отставному прапорщику Языкову. Ульянов защищал Языкова.
Прокурор квалифицировал действия подсудимого по части 2 ст. 1085 Уложения о наказаниях: неосторожность или небрежность работников железной дороги, повлёкшая за собой причинение смерти; за это предусматривалось тюремное заключение сроком от двух до шестнадцати месяцев. Обвинение в суде поддерживал молодой и амбициозный товарищ прокурора Самарского окружного суда Владимир Богданович.
Самарский окружной суд (конец XIX века)
Одна линия защиты «лежала на поверхности»: Языков выслужился из рядовых, был героем русско-турецкой войны 1877–1878 гг., имел три медали, в том числе за героическую оборону Шипки; на железной дороге безупречно отслужил десять лет, не раз отмечался начальством. По служебной линии он уже был сурово наказан: его перевели на крошечный полустанок конторщиком с нищенским окладом. Раскаяние его было глубоким и неподдельным. Заурядному адвокату достаточно было подать всё это «пожалостнее», и можно было быть уверенным, что суд «выдаст ближе к нижней границе», месяца четыре тюрьмы. Ульянов, не отказываясь от этой линии, «зашёл с сильного козыря» – он начал бороться за переквалификацию с части 2 на часть 3 той же статьи: «недостаточный надзор за лицами, принадлежащими к составу эксплуатационной службы». Там верхний предел был такой же, 16 месяцев, а вот нижний – гораздо более щадящий, денежный штраф.
Суд согласился с доводами защитника и признал начальника станции виновным лишь в «небрежении надзорными обязанностями», определив наказание в 100 рублей штрафа с заменой одним месяцем тюрьмы «в случае несостоятельности подсудимого Языкова к платежу». Это вполне можно считать заслуженной адвокатской победой из
