Действительно, Гудериан указывает[399], что 24 – 25 мая 1943 года он был в Бруке (Brucke), где производил инспектирование 654-го танкоистребительного батальона, вооруженного установками «Фердинанд», а 1 и 18 июня в Графенвере (Grafenver) инспектировал 51-й и 52-й танковые батальоны, оснащенные «Пантерами».
Полковник Теске также отмечает[400], что хотя первый приказ на подготовку к наступательной операции, предполагавший переброску десяти дивизий 9-й армии, был получен 7 марта 1943 года, перемещение частей и соединений осуществлялось очень медленно вплоть до мая. Все перевозки внутри группы армий «Центр» проводились по одноколейной железной дороге Смоленск – Рославль, а внешние перевозки шли по двухколейной линии Гомель – Брянск, поэтому участок железнодорожной линии Смоленск – Брянск – Орел, имевший стратегическое значение, на протяжении марта и апреля был значительно перегружен. Однако наращивание резервов группой армий «Центр» закончилось уже в мае, и нагрузка на железные дороги в ее полосе значительно снизилась, но при этом резко возросло число транзитных железнодорожных составов, доставлявших части и соединения, предназначенные для усиления группы армий «Юг».
Согласно информации Генерального штаба Красной Армии[401], по данным советской разведки германскому командованию пришлось отложить начало операции «Цитадель» с 20 – 25 мая на середину июня, а затем и на более поздний срок, из-за неготовности белгородско-харьковской группировки противника, танковые и моторизованные дивизии которой еще не были доукомплектованы танками и личным составом.
Все это показывает, что фельдмаршал Манштейн несколько недоговаривает, рассказывая в своих воспоминаниях об отсрочке наступления по плану «Цитадель» исключительно из-за сомнений Гитлера в успехе и связанного с этим желания собрать больше новой бронетехники. В действительности войска самого Манштейна по объективным причинам были не готовы к операции ни в апреле, ни в мае и даже в июне. Поэтому решение Гитлера, вероятно, в большей степени основывалось на реальном положении войск группы армий «Юг», чем формальные протесты Манштейна.
Относительно пополнения 9-й армии группы «Центр» личным составом и бронетехникой и соответствующих требований Моделя по этому поводу также имеется противоречивая информация. Германские источники утверждают[402], что вывод соединений 9-й армии с ржевско-вяземского плацдарма был организован планомерно и практически без потерь (вывод войск 9-й армии с плацдарма начался с 1 марта 1943 года, согласно плану операции «Бег буйвола»), поскольку советская разведка якобы своевременно не раскрыла этот маневр, и когда через продолжительное время части Калининского и Западного фронтов перешли к преследованию, оно проходило очень медленно благодаря тщательному минированию местности и активному противодействию арьергардов и заслонов, остававшихся на промежуточных позициях. С другой стороны, информация советской стороны говорит о большом уроне в материальной части, понесенном немцами при уходе с плацдарма. Так, 3 марта 1943 года, при взятии Ржева, на железнодорожной станции города было захвачено 1,2 тыс. вагонов, 35 паровозов, 112 танков, а 12 марта, при взятии Вязьмы, – 60 паровозов, более 500 вагонов, 80 танков, 70 орудий[403].
Уровень потерь войск группы армий «Юг», понесенных в ходе февральских и мартовских боев за Харьков и Белгород, уже указывался выше. Соответственно, понесенные потери требовали восполнения и усиления частей и соединений, предназначенных для проведения операции «Цитадель».
Согласно данным Генерального штаба Красной Армии[404], за время с 27 марта по 4 июля 1943 года германскому Главному командованию удалось передать в состав частей и соединений своей 9-й армии и приданных ей сил, сосредоточенных перед Центральным фронтом, всего 142 тыс. человек личного состава, 1 165 танков и САУ, 2 657 орудий и 580 минометов; в этот же период 4-я танковая армия и оперативная группа «Кемпф», сосредоточенные перед Воронежским фронтом, получили 93 тыс. человек личного состава, 1 325 танков и САУ, 2 000 орудий и 600 минометов. В целом, учитывая состав сил и средств в марте 1943 года, немцам удалось добиться увеличения количества личного состава на 111%, артиллерийских орудий – на 230%, минометов – на 58%, танков и САУ на 371%, что в среднем не уступает аналогичным показателям усиления группировки советских войск, сосредоточенных для обороны Курского выступа[405]. Причем группа армий «Центр» получила больше сил и средств, чем группа «Юг», – в 1,5 раза по личному составу и в 1,3 раза по артиллерии, за исключением бронетехники, где уступила в 1,1 раза.
Этим данным противоречит информация С. Ньютона[406], который утверждает, что 9-й армии группы «Центр» была крайне необходима длительная оперативная пауза, поскольку после вывода с фронта в марте 1943 года в двадцати четырех дивизиях этой армии насчитывалось только около 67 тыс. солдат и офицеров боевого состава (21% от штатной численности 325 тыс. человек). Только в двух дивизиях численность боевого состава приближалась к установленной, тогда как у остальных ее уровень не превышал 50%. В большинстве пехотных дивизий недоставало, по крайней мере, трех из положенных девяти пехотных батальонов; в артиллерийских батареях число орудий было сокращено с четырех орудий до трех, однако многие из них располагали одним или двумя; две танковые дивизии армии по очереди управляли единственным полным танковым батальоном, а что касается транспорта, 9-й армии не хватало нескольких тысяч грузовиков и лошадей, чтобы получить возможность вести маневренные действия. Четырнадцать из этих двадцати четырех неполных дивизий были переданы другим армиям группы «Центр» (большая часть в 4-ю армию), а две – на южное крыло Восточного фронта. Для формирования ударной группировки на северном фасе Курского выступа у генерала Вальтера Моделя осталось ядро из восьми дивизий (6-я, 72-я, 86-я, 102-я, 216-я и 251-я пехотные дивизии, 2-я и 9-я танковые дивизии), к которым постепенно добавилось еще семь пехотных (31-я, 45-я, 137-я, 258-я, 292-я, 383-я и 78-я штурмовая дивизии), четыре танковые (4-я, 12-я, 18-я, 20-я) и одна моторизованная (10-я) дивизии. Однако все эти соединения были выведены с линии фронта и требовали пополнения личным составом и боевой техникой.
По укомплектованности личным составом, общая боевая численность двадцати дивизий ударной группировки 9-й армии к 16 мая достигала около 66 тыс. человек, в среднем приблизительно 3 300 солдат и офицеров в каждой дивизии. Это было только 60% от положенной численности боевого состава для пехотной дивизии, причем, включающей шесть батальонов вместо девяти.
По артиллерийскому вооружению, двадцать дивизий 9-й армии должны были иметь по штату в общем 1 080 орудий полевой артиллерии: 648 средних 105-мм орудий, 432 тяжелых 150-мм орудия. Однако к 16 мая соединения армии располагали только 520 средними и 186 тяжелыми орудиями, следовательно, общий некомплект достигал почти 35%. Группе армий «Центр» удалось частично компенсировать этот некомплект, передав 9-й армии дополнительно 47 средних и 71 тяжелое орудие, которые поступили в артиллерийские батареи, не входившие в состав дивизий. Однако для артиллерийского обеспечения наступления в мае не было ни дивизионов тяжелых гаубиц, ни реактивных пусковых установок залпового огня, причем по крайней мере 15% полевых орудий, находившихся в распоряжении 9-й армии (приблизительно 124 ствола), оказались ограниченно подвижными из-за нехватки машин и лошадей для перемещения с одной огневой позиции на другую.
Это было связано с тем, что положение с транспортом в 9-й армии оставалось неудовлетворительным. Так, на 16 мая для тринадцати пехотных дивизий не хватало около 2 000 машин до положенного количества, причем в распоряжении пехотных батальонов находилось только около 70%, а в артиллерийских полках около 80% положенного транспорта. Оснащенность танковых и моторизованных соединений была выше: пять из шести сообщали о том, что их артиллерия полностью подвижна, а наличие транспорта для пехотных батальонов достигало приблизительно 80% от нормы. Вместе с тем 18-я танковая дивизия все еще использовала гужевую тягу (в единственном танковом батальоне дивизии и одном из моторизованных полков все части обеспечения использовали гужевой транспорт), 4-я танковая дивизия не получила самоходную артиллерию, чтобы заменить ею возимые орудия (трофейные), а в 10-й моторизованной дивизии один батальон вообще не был обеспечен автотранспортом.
Относительно пополнения бронетехникой, соединения 9-й армии получили существенное количество танков и САУ. В каждой из танковых дивизий ударной группировки в конце мая насчитывалось от 75 до 100 танков. Например, если 4-я танковая дивизия к началу апреля 1943 года имела 30 боеготовых танков и САУ, то к 31 мая их количество возросло до 70 боевых машин, хотя боевой состав дивизии по-прежнему насчитывал немногим более 2 800 военнослужащих. Всего с 25 апреля по 18 мая 9-я армия получила на вооружение 415 боевых машин – 326 танков и 89 САУ. Вместе с тем расчет расходования ресурса двигательной и ходовой части бронетехники с учетом предполагаемой глубины прорыва обороны противника показал, что количество танков и САУ меньше необходимого.
