Лучи восходящего солнца слепили испанцев. Долго невозможно было разглядеть английский корабль, который маневрировал таким образом, чтобы как можно дольше пользоваться этим преимуществом. Только когда солнечный диск понялся выше над горизонтом, тот показался вновь. Он сильно приблизился, и на вершинах его мачт стали видны флаги. Испанский рулевой, одаренный исключительно острым зрением, с удивлением убедился, что флаги французские.
- Англичанин или француз - один черт, - отмахнулся его капитан.
Но этот черт кроме цветов Франции нес на гротмачте свой собственный флаг, который также в конце концов был замечен и распознан. Черный флаг с золотой куницей.
Тем временем в Кадисе, окончательно захваченном вместе с соседними местечками, портами и усадьбами после четырнадцатичасовой битвы, армия и флот королевы Елизаветы праздновали свой триумф. Лавры победы на водах залива принадлежали Рейли, зато Эссекс победил на суше. Он же отдавал теперь приказы и железной рукой укротил бесчинства своих солдат в побежденном городе. Истинно по-рыцарски пощадил соборы и духовенство, и даже велел перевезти на сушу три тысячи монашек, которые спасались на острове де Леон. Его уважали за это и друзья, и враги; лишь в глазах Елизаветы эти поступки поначалу не нашли признания.
В конце концов Кадис все равно был разрушен, разграблен до основания и сожжен. Нужно все же признать, что граф сопротивлялся столь варварскому поведению так долго, как мог, а продолжалось это почти две недели.
Все это время на военном совете шли упорные споры и дискуссии. Эссекс хотел укрепить цитадель и город, чтобы оставаться в нем до дальнейших указаний королевы. Когда этот проект отклонили, предложил экспедицию вглубь страны, и прежде всего марш на Севилью. Но и на это не последовало согласия Хоуарда и Рейли. Чтобы перетянуть этого последнего на свою сторону, в конце концов он подал мысль о захвате в море оставшейся части Золотого флота.
Рейли колебался; Хоуард решительно отказал.
В конце концов решено было возвращаться в Англию, погрузив добычу из драгоценностей, оружия и ценных товаров, и выкуп, взятый с города. Эссекс был разочарован: правда, Испании нанесли болезненный удар, но её мощь отнюдь не была сломлена.
Некоторым утешением для графа стал захват на обратном пути в португальском городе Фаро, в провинции Альгарве, превосходной библиотеки епископа Григория Осориуса. Но и эта удачная вылазка на берег, увенчавшаяся немалой добычей, не подвигла адмиралов на более крупные действиям. Флот и армия вернулись в Англию.
Тут граф Эссекс стал кумиром толпы. Его удачливая тактика (которая, по правде говоря, была почти исключительно заслугой Рейли), несомненная отвага и благородство разрастались до масштабов романтической легенды. На улицах Лондона его приветствовали восторженными овациями, в его честь слагали мадригалы и распевали рыцарские баллады. Только королева встретила его упреками, поскольку прежде всего подвела баланс трофеев и затрат на экспедицию. Баланс, который вызвал у неё взрыв ярости.
Экипировка кораблей, снаряжение войск и расходы на их жалование поглотили пятьдесят тысяч фунтов. В то же время доля казны в добыче составила меньше тринадцати тысяч. При этом лорд Хоуард домогался от неё ещё двух тысяч фунтов для уплаты жалования морякам, а Эссекс - выплаты оставшегося жалования солдатам.
Графу было заявлено, что он не получит ни пенса. С самого начала она предвидела, что все, кроме нее, сделают себе состояние на этой затее. Куда же девались миллионы, в утрате которых признались испанцы? - спрашивала она. Откуда взялись драгоценности и ценнейшие товары, которыми завалили Лондон? Кто её лишил жемчужных ожерелий, перстней, золотых цепей и брильянтовых пуговиц, которыми теперь торговали ювелиры? Чьи сундуки распухли от денег, полученных от продажи кожаных мешков с ртутью, паков сахара, бочек вина, тюков атласа и парчи?
Она обвиняла Рейли, подозревала Хоуарда и Эссекса, капитанов кораблей и командиров отрядов обвиняла в краже, а своих чиновников - в коррупции. Вдобавок до неё дошли слухи о переходе нескольких корсарских кораблей под знамена Генриха IY. Она требовала их выдачи вместе с трофеями, которые безусловно были огромными. Но Генрих отказал; он наверняка получил свою часть, а корсары были нужны ему самому.
Эссекс сохранял необычайное спокойствие и сдержанность. И защищал своих солдат, имея за спиной как войска гентри, так и мещанство с духовенством. Но эта его популярность раздражала Елизавету. Королева не согласилась на проведение по всей стране благодарственных молебнов за победу, ограничив эти торжества лишь соборами в Лондоне. Во - первых она имела претензии к Господу Богу за то, что тот позволил испанцам сжечь и затопить галеоны с серебром и золотом, во - вторых чувствовала себя обиженной, когда во время проповеди в соборе Святого Павла слишком превозносили Эссекса, сравнивая его с Александром Македонским и Гектором.
Больше всего задели графа её язвительные замечания и насмешки над его стратегическими замыслами, отклоненными Хоуардом. Но тут судьба дала ему полное удовлетворение: вскоре в Лондон пришла весть, что Золотой флот в составе тридцати шести судов, груз которых представлял круглую сумму в двадцать миллионов пистолей, вошел в порт Лиссабона. Казалось бесспорным, что послушайся Хоуард и Рейли советов Эссекса, эти сокровища попали бы в их руки.
ГЛАВА XYI
Когда Мартен в зареве пылающих испанских галеонов заметил ускользавший из порта корабль, который с первого взгляда опознал как "Санта Крус", ему показалось, что сердце у него разорвется. "Зефир" в этот миг неторопливо разворачивался вокруг брошенного с носа якоря, а паруса его громко трепетали, подобранные на все шкоты. В этих условиях, дополнительно усложненных сутолокой среди английских фрегатов, которые поспешно бросали якоря, чтобы не попасть в район пожара, маневр, имевший целью погоню за Рамиресом, оказался особенно труден. Мартен опасался, что не успеет; что "Санта Крус" или исчезнет во тьме, или будет замечен с военных кораблей Рейли, стоявших на рейде. В первом случае где его потом искать, во втором как рассчитывать на встречу с ним один на один?
Не отвечая на распросы Марии Франчески, которая почти угадала, что его так взволновало, Ян подозвал Стефана Грабинского, в нескольких словах сообщил ему, в чем дело, и послал на нос с целой вахтой экипажа. После короткой паузы, пока две вахты брасопили реи и выбирали шкоты, услышал его решительные, быстрые команды, и скрип проворачиваемого кабестана. Одновременно почувствовал, что "Зефир" подтягивается на якорной цепи и уже слушается руля. У него промелькнула мысль, что если там на носу вовремя не управятся, корабль вновь развернется на сто восемьдесят градусов и тогда несомненно столкнется с соседней бригантиной, которая продолжала приближаться, волоча свои якоря по дну. Ничего поделать он не мог. Все зависело от трезвого расчета Стефана и ловкости команды.
Паруса "Зефира" уже поймали порыв бриза, когда Стефан крикнул:
- Якорь встал! Встал!
И сразу после этого:
- Якорь чист!
- Выбирайте скорее! - рявкнул Мартен.
Но торопить не требовалось. Кабестан поворачивался ещё пару секунд, пока не остановился.
- Якорь под клюзом! - раздался голос Стефана.
"Зефир" набирал ход, разошелся в нескольких ярдах с бригантиной, с которой размахивали кулаками и сыпали проклятиями, опасаясь за сохранность рей, а потом развернулся за каравеллой, скользившей в тени под берегом.
Мартен видел светлое пятно её парусов, и ему этого хватало; не хотел пока подходить слишком близко, во - первых - чтобы не подставлять "Зефир" под испанские ядра, если бы Рамиресу пришла в голову безумная мысль затеять схватку в заливе, во - вторых - не желая его преждевременно настораживать.
Лишь теперь он повернулся к сеньорите, которая не вняла его просьбам оставаться в каюте и с начала битвы торчала на палубе. В душе он восхищался её отвагой и спокойствием. С каменным, застывшим лицом она смотрела на уничтожение Второй Армады, на пылающие корабли и рушащиеся здания, на кровавые столкновения высаживавшихся войск с отрядами испанской пехоты. Гром орудий, вой пролетавших ядер, свист мушкетных пуль, крик и стоны сражающихся и раненых, казалось, на неё не действовали. Время от времени она хмурила брови, втягивая нежными ноздрями резкий запах пороха и дыма. Когда пришло известие о галеонах с серебром и золотом, укрывшихся во внутреннем порту, и сразу после этого - приказ окружить их и отбуксировать в залив, глаза её сверкнули и на щеках проступил румянец. А увидев, что испанцы опередили врагов и без колебаний подожгли свои сокровища, топнула ногой.
- Por Dios, non son hombres - son demonios! - восхищенно воскликнула она.
- - -----------
* Господи, это не люди, а демоны! (исп.)
- Ба, да они только на это и способны, - возразил Мартен. - У них хватает золота, чтобы его топить, и хватает невольников в Новой Кастилии, чтобы добыть ещё больше его из-под земли.
