- А люди все равно заключают пари, - сказал Белчер. - Я только что был у самого ринга, ставят все так же поровну.
- Для вас отведено место у внешних канатов, сэр Чарльз, - заметил Крейвен.
- Моего бойца еще не видно. Я не пойду на свое место, пока он не явится.
- Я обязан вам сказать, что до срока осталось только десять минут.
- А по-моему, пять! - крикнул сэр Лотиан Хьюм.
- Это решает судья, - твердо сказал Крейвен. - По моим часам осталось десять минут, значит, десять.
- Вот и Краб Уилсон! - сказал Белчер.
И тотчас оглушительно взревела толпа. Чемпион Запада, переодевшись, вышел из своей палатки, за ним следовали его секунданты - Голландец Сэм и Мендоса. Краб Уилсон, обнаженный до пояса, был в миткалевых белых штанах, белых шелковых чулках и легких спортивных башмаках. Подпоясан он был канареечно-желтым кушаком, сбоку у колен трепетали кокетливые бантики того же цвета. В руке он держал белый цилиндр и, пробегая по проходу, оставленному в толпе, подкинул его высоко вверх, так что цилиндр упал на огороженную площадку. Потом боксер в два прыжка перелетел через оба каната - внешний и внутренний - и, скрестив руки на груди, остановился посреди ринга.
Не диво, что толпа встретила его восторженными воплями. Белчер и тот не стерпел и присоединился к общему приветственному хору. Что и говорить. Краб Уилсон был сложен великолепно: нельзя было не залюбоваться его могучей фигурой, живой игрой мышц, при каждом движении плавно круглящихся под белой, гладкой кожей, что сверкала в лучах утреннего солнца и лоснилась, точно шкура пантеры. Руки у Краба Уилсона были длинные и гибкие, осанка словно бы небрежная, но в его могучих покатых плечах чувствовалось куда больше силы, чем в квадратных плечах иных атлетов. Он закинул руки за голову, вытянул их вверх, рывком отвел назад, и при каждом движении под белой кожей вздувались и перекатывались все новые узлы мускулов, и всякий раз толпа разражаласъ восторженным воплем. Потом Уилсон вновь скрестил руки на груди и застыл, точно великолепное изваяние, дожидаясь противника.
Сэр Лотиан Хьюм, который то и дело нетерпеливо поглядывал на свои часы, с торжествующим видом закрыл их, громко щелкнув крышкой.
- Время истекло! - воскликнул он. - Бой не состоится.
- Время еще не истекло, - возразил Крейвен.
- У меня есть еще пять минут, - сказал мой дядя и взглядом, полным отчаяния, поглядел по сторонам.
- Только три минуты, Треджеллис.
В толпе рос глухой гневный ропот. Раздались крики:
- Мошенничество! Обман!
- Две минуты, Треджеллис!
- Где ваш боец, сэр Чарльз? На кого мы ставили?
Люди вытягивали шеи, отовсюду на нас смотрели побагровевшие лица, гневно сверкали глаза.
- Одна минута, Треджеллис! Мне очень жаль, но я вынужден буду объявить, что вы проиграли.
И вдруг в толпе поднялось какое-то движение, она качнулась, раздалась, высоко в воздух взлетела старая черная шляпа, пронеслась над головами зрителей и охраны и упала на ринг.
- Мы спасены! Вот ей-богу! - завопил Белчер.
- Я полагаю, что это явился мой боец, - спокойно произнес дядя.
- Слишком поздно! - крикнул сэр Лотиан.
- Нет, - возразил судья. - До срока еще двадцать секунд. Бой состоится.
Глава XVII
ВОКРУГ РИНГА
В этом огромном скоплении народа я был один из немногих, кто заметил, с какой стороны так счастливо прилетел в последнее мгновение черный цилиндр. Я уже упоминал, что, когда мы озирались вокруг, по южной дороге неслась одинокая двуколка. Дядя тоже заметил ее, но его внимание тотчас отвлек спор между сэром Лотианом Хьюмом и судьей о секундах, оставшихся до срока. Меня же поразило, что запоздалые ездоки так неистово гонят коня, и я продолжал следить за ними с тайной надеждой, которую не осмеливался высказать словами из страха, как бы дядю не постигло еще одно разочарование. Наконец я различил седоков - мужчину и женщину, и тут двуколка свернула с наезженной колеи и понеслась по бездорожью; лошадь галопом мчалась напролом через кусты можжевельника, колеса то подпрыгивали на кочках, то по ступицу тонули в вереске. Но вот возница осадил покрытую клочьями пены лошадь, кинул вожжи спутнице и, спрыгнув наземь, начал яростно проталкиваться сквозь толпу: тогда-то над головами и взлетела его шляпа - знак, что он вызывает противника на бой.
- Я полагаю, Крейвен, теперь уже незачем спешить, - сказал дядя с таким хладнокровием, словно сам подстроил эту эффектную развязку.
- Теперь, когда шляпа вашего бойца на ринге, вы можете располагать временем, как вам угодно, сэр Чарльз.
- Твой приятель рассчитал очень точно, племянник.
- Это не Джим, сэр, - шепнул я. - Это кто-то другой.
Дядя поднял брови, не сумев скрыть удивления.
- Другой? - переспросил он.
- И лучшего не сыскать! - вскричал Белчер и от восторга так громко хлопнул себя по ляжке, будто из пистолета выпалил. - Чтоб мне провалиться, да это ж сам Джек Гаррисон!
Сквозь толпу медленно пробирался человек - сверху нам были видны только голова да могучие плечи, - и за ним в толпе оставался расходящийся след, точно в воде за плывущей собакой. Теперь он проталкивался среди тех, кто стоял дальше от ринга; здесь было не так тесно, и мы уже могли разглядеть обращенное к нам мужественное, улыбающееся лицо кузнеца. Шляпа его осталась на ринге, он был в дорожном сюртуке, шея повязана ярко-синим платком. Выбравшись наконец из толпы, он распахнул сюртук, и мы увидели, что он в полном боевом облачении: черные штаны, шоколадного цвета чулки и белые башмаки.
- Прошу прощения, что так запоздал, сэр Чарльз! - крикнул он. - Поспел бы и пораньше, да пришлось уламывать мою хозяюшку. Никак, понимаете, не соглашалась, вот я и прихватил ее с собой, а уж по дороге мы столковались.
Теперь я и сам увидел, что в двуколке сидит миссис Гаррисон.
Сэр Чарльз сделал кузнецу знак подойти к самой карете.
- Что привело вас сюда, Гаррисон? - спросил он вполголоса. - Никогда в жизни я никому так не радовался, но, признаюсь, никак не ждал увидеть вас тут.
- Но вы же знали, что я еду, сэр, - возразил кузнец.
- Понятия не имел.
- Как же так, сэр Чарльз, разве вас не известил об этом Каммингз, хозяин гостиницы в Монаховом дубе? Вот мистер Родни его знает.
- Мы его видели в Подворье короля Георга; он был мертвецки пьян.
- Чуяло мое сердце! - гневно вскричал кузнец. - Уж такой он человек - как войдет в раж, так и напьется, а тут услыхал, что я сам взялся за это дело, и вовсе голову потерял. Прихватил с собой целый мешок золотых, хотел все на меня поставить.
- Вот потому ставки и переменились, - сказал дядя. - Очевидно, другие последовали его примеру.
- Страх, как боялся, что он напьется! Даже слово с него взял, чтоб, как приедет, шел прямо к вам, сэр. У него была для вас записка.
- Насколько мне известно, он приехал в Подворье к шести часам, а я возвратился из Рейгета после семи; должно быть, к этому времени хмель вытеснил у него из головы все записки. Но где же ваш племянник Джим и откуда вы узнали, что понадобитесь здесь?
- Джим не виноват, что вы тут оказались в затруднении, сэр, слово даю. А мне велено драться вместо него, да и кем велено-то - только один и есть такой человек на свете, кого я сроду еще не ослушался.
- Да уж, сэр Чарльз, - вставила миссис Гаррисон, которая тем временем вылезла из двуколки и подошла к нам. - Пользуйтесь случаем, потому как больше вам моего Джека вовек не заполучить, хоть на колени станьте!
- Хозяйка моя спорт не одобряет, что верно, то верно, - сказал кузнец.
- Спорт! - с гневным презрением воскликнула миссис Гаррисон. - Скажешь мне, когда оно кончится, это ваше представление!
И она поспешила прочь, а после я видел, как она сидела в кустах, спиной к толпе, и, вся съежившись, зажимала уши ладонями и то и дело вздрагивала, терзаясь страхом за мужа.
Пока происходил этот торопливый разговор, шум в толпе все возрастал; нетерпение разгоралось, ибо назначенный час уже миновал и всех волновала нежданная удача: шутка ли, поглядеть на такого прославленного бойца! Гаррисона уже узнали, имя его передавалось из уст в уста, и не один видавший виды знаток и любитель бокса вытащил из кармана длинный вязаный кошелек, чтоб поставить несколько гиней на бойца старой школы против нынешней. Публика помоложе по-прежнему оказывала предпочтение чемпиону с Запада, и в разных частя огромного амфитеатра ставки заключались с некоторым перевесом в пользу одного или другого, смотря по тому, где чьих сторонников оказывалось больше. Между тем к лорду Крейвену, который все еще стоял подле нашей кареты, протолкался сэр Лотиан Хьюм.
- Я заявляю решительный протест! - сказал он.
- На каком основании, сэр?
- На таком, что сэр Чарльз Треджеллис выставляет не того бойца.
- Вы отлично знаете, что я не называл никакого имени, - сказал дядя.
- Все пари основывались на том, что против моего бойца выступит молодой Джим Гаррисон. И вдруг в последнюю минуту его подменяют другим, более опасным.
