Дуче любил кинофильмы, как кинохронику с собственным участием, так и комедии. В обычные кинотеатры дуче не ходил — то ли боялся покушений, то ли предпочитал наслаждаться искусством в избранном кругу. Он построил для себя личный кинотеатр, не очень большой, но прекрасно оборудованный.
У Муссолини была приморская вилла, большой дом в Риме — вилла Торлония, переданный ему в бессрочное пользование князем Джованни Торлония из Римского банкирского дома, и замок Рокка-делле-Каминате, полученный в подарок от провинции Форли.
Огромные суммы Муссолини тратил на устройство всяческих военных парадов, в которых обожал принимать участие лично.
При этом дети дуче учились в обычных государственных школах, супруга вела крайне простой образ жизни, сам он не вылезал из одного и того же костюма, а любовницам его не приходилось рассчитывать на что-то большее, чем флакон духов в подарок.
Свободу Муссолини без стеснения публично называл «довольно испорченной богиней», через которую фашизм переступил однажды и при необходимости спокойно переступит еще раз. При Муссолини демократия стала забываться итальянцами. Происходило постепенное ограничение свободы слова и тесно с ней связанной свободы печати, появилась регулярная «фашистская милиция» численностью две сотни тысяч бойцов, наделенная самыми широкими полномочиями. Инакомыслящие неустанно преследовались, несогласные с режимом сурово наказывались, законы были заменены личной волей дуче. Народ Италии спокойно взирал на перемены, в его глазах преимущества фашизма тогда перевешивали его недостатки.
В 1924 году Муссолини сказал: «Ми разу за все время моих бесчисленных общений и контактов с народом никто не просил меня освободить его от тирании, которую не ощущает, потому что ее нет. Люди просят меня дать им железные дороги, дома со всеми удобствами, мосты, воду, свет, дороги».
Следуя неписаному правилу преступного мира, Муссолини старался не оставлять следов, вследствие чего избегал фигурировать в качестве инициатора злодеяний, творимых его молодчиками. Крайне редко становилась известна его причастность к подобным инцидентам. Так, например, в одной из французских газет было опубликовано факсимиле письма Муссолини префекту Турина, в котором дуче приказывал сделать невыносимой жизнь видного антифашиста Пьеро Гобетги. Вскоре несчастного Гобегги сильно избили, сломали ему несколько ребер, одно из которых проткнуло легкое.
К 1930 году произошла тотальная «фашизация» Италии. Муссолини и его люди взяли под свой контроль все средства массовой информации, запретили забастовки, распустили оппозиционные партии и покончили со свободными выборами. Палата депутатов безоговорочно и единогласно одобряла любые фашистские декреты, подавляющее большинство сенаторов тоже было фашистами. Муссолини создал свой личный орган власти — Великий фашистский совет, став его председателем, с правом определять его повестку дня и решать вопрос о составе. Все дети, начиная с четырехлетнего возраста, загонялись в фашистские молодежные организации.
Итальянцы не протестовали, ведь одновременно с этим наконец-то окрепла итальянская экономика, ранее не вылезавшая из кризисов. У простых итальянцев появилась уверенность в завтрашнем дне. Противники Муссолини утверждали, что экономический подъем начался еще до прихода фашистов к власти и никак не зависел от их непоследовательных и половинчатых реформ, но противников у нового режима было очень мало (причем число их, не без насилия, сокращалось с каждым днем), а сторонников — очень много.
Дуче стал кумиром итальянского народа. Кругом — на всех стенах, во всех газетах, в каждом выпуске кинохроники был он — Бенито Муссолини, надежда нации и спаситель отечества. Для пущей популярности Муссолини поступился своим атеизмом, натянув личину доброго католика. Как писала та же Маргарита Сарфатти, у Муссолини была странная вера «относительно луны, влияния ее холодного света на людей, их поступки и опасности, которой подвергается спящий человек, когда на него падают лунные лучи». Кроме того, Муссолини гордился своим талантом толкователя снов и гадателя на картах. Он искренне верил в хиромантию и не гнушался консультироваться с предсказателями по важным вопросам. Узнав из газеты «Тайме» о проклятиях, которые грозят тем, кто потревожит останки древнеегипетских фараонов, Муссолини приказал немедленно убрать с глаз долой подаренную ему мумию.
Он истово верил в чудодейственную силу всяческих амулетов и атрибутов религиозного культа. До последних своих дней Муссолини носил на шее реликвию, доставшуюся ему от матери, и старинную медаль, полученную от вдовствующей итальянской королевы Маргариты, горячей его почитательницы. Дуче считал, что эти амулеты делают его неуязвимым от происков врагов.
А врагов у лидера нации хватало: слишком многим он перешел дорогу. Четыре покушения на свою жизнь перенес Муссолини. Одно из них было совершено женщиной — в 1926 году ирландка Виолетта Гибсон стреляла в Муссолини во время визита в Триполи. Пуля всего лишь оцарапала ему переносицу. «Представьте себе! — воскликнул дуче, увидев, кто в него стрелял. — Представьте себе! Женщина!»
Помимо уже упомянутой Иды Дальзер, Муссолини досаждали и другие истерички. В 1937 году в Рим, для того чтобы взять у дуче интервью, прибыла французская актриса Магда Корабеф. Магда откровенно заявляла, что не собирается возвращаться в Париж, пока не переспит с Муссолини. Впоследствии она признается, что за два месяца, проведенных в Риме, дуче имел с ней близость двадцать раз.
Муссолини не понравилась подобная откровенность, бросавшая тень на его чистый образ лидера нации. Он уведомил полицию и французское посольство, что присутствие мадемуазель Фонтанж (таков был сценический псевдоним Магды) в Риме нежелательно. Магда бурно отреагировала на попытку разлучить ее с любимым. Вначале она попыталась было отравиться, после чего ранила из пистолета французского посла графа де Шамбурна, который посмел лишить психопатку «любви одного из самых замечательных в мире людей». Магду арестовали (при обыске в ее квартире нашли более трех сотен фотографий Муссолини), судили по обвинению в предумышленном ранении и приговорили к году тюремного заключения.
В 1932 году Муссолини встретил чуть ли не самую главную любовь своей жизни — дочь врача и жену лейтенанта итальянских военно-воздушных сил Кларетту Петаччи.
Кларетта, хорошенькая длинноногая девушка с большими зелеными глазами и великолепным бюстом, была чувственна, тщеславна и глупа — то есть обладала чуть ли не всеми достоинствами, которые Муссолини ценил в женщинах. Впечатление чувственности усиливал ее голос с толикой хрипотцы и чрезмерно броский макияж. Даже мелкие зубы не портили Кларетту, а придавали ей сходство с хищным зверьком, хотя сама она стеснялась выставлять их напоказ и старалась улыбаться, лишь слегка размыкая губы.
Муссолини заметил ее по дороге из Рима в Остию. Когда его «Альфа Ромео» проезжал мимо Кларетты, та принялась махать ему рукой и кричать: «Дуче! Дуче!» Кларегга была так хороша, что Муссолини велел шоферу остановиться, вылез из машины и пошел знакомиться с дрожащей от возбуждения поклонницей.
Никогда у Муссолини не было столь безраздельно преданной ему любовницы. Она довольствовалась самым малым и оттого не раздражала дуче.
Само собой союз итальянских и германских фашистов был неизбежен, даже при том, что Гитлер и Муссолини в глубине души относились друг к другу весьма неприязненно и с изрядной долей ревности. Образовалась «Ось Берлин — Рим», вокруг которой, по словам Муссолини, «могли вращаться все европейские государства, стремящиеся к миру».
Муссолини не верил в гений бесноватого немецкого фюрера и известие о начале войны Германии с Советским Союзом воспринял тяжело. Его жена вспоминала, что, узнав о том, что немецкие войска перешли советскую границу, Муссолини в отчаянии воскликнул: «Дорогая Рашель! Это означает, что война проиграна!» Однако вслед за Гитлером дуче поспешил объявить войну Советскому Союзу и выразил готовность к отправке в Россию итальянских экспедиционных войск.
Военные неудачи на русском, греческом и североафриканском фронтах летом 1942 года и последовавший за ними рост народного недовольства ввергли Муссолини в депрессию. Он сильно сдал и стал редко показываться на публике. Врачи были серьезно обеспокоены состоянием здоровья дуче, у которого, в дополнение к вечно мучившей его язве, открылись раны, полученные в 1917 году, а кроме того, начали сказываться последствия недолеченного толком сифилиса, приобретенного Муссолини на любовном ристалище еще в молодости.
«Я помню, - делился Джузеппе Боттаи, бывший тогда министром национального образования, - что маршал Бальбо называл Муссолини «продуктом сифилиса». Я решительно протестовал.
