Устройство наемных войск было в общем следующее: государь или чаще лицо, взявшее, на себя антрепризу формирования армии, поручало вербовку антрепренерам меньшего масштаба - известным среди ремесленников военного дела полковникам, последние выбирали 10-18 капитанов и поручали им формировать роты, до 400 человек в каждой Над всеми этими ротами полковник учинял свой регимент{114}, свое правление. В ротах было очень небольшое количество офицеров Лучшие солдаты получали двойное жалованье. Обычная норма солдатского жалованья - 4 гульдена в месяц, капитал - 40 гульденов, полковник - 400 гульденов, кроме того, полковник и капитан имели право на казенный счет содержать драбантов, т. е. телохранителей. Для расчета жалованья, месяц считался с 1-го числа до сражения. С каждого боевого столкновений или штурма города считался новый месяц. Важнее жалованья для солдата часто была возможность пограбить. Добыча шла в раздел, за исключением пушек и пороха, которые полностью поступали в распоряжение капитана. Были попытки точнее регламентировать грабеж; курфюрст саксонский Иоганн Фридрих указывал, что в своей или нейтральной стране солдаты имеют право угонять лошадей, но не прочий крупный скот, имеют право забирать съестное, но без взлома замков в шкафах и сундуках.
Некоторые государи стремились отобрать у солдат выданное ему жалованье по системе, практикуемой ныне некоторыми фабриками при буржуазном строе по отношению к рабочим: организовывались лавочки, из которых солдаты искусно вынуждались забирать продукты по повышенной цене. Филипп Гессенский хвалился, что такая созданная; им система приносила ему обратно половину выданных в жалованье денег.
Появился фельдфебель{115}, но он еще далеко не получил сурового облика римского центуриона. Для некоторого обеспечения против солдатских бунтов, завербованный наемник приводился к присяге. Присяга представляла и сохраняла до последних времен характер двойного договора между вербовщиком и наемником. Во избежание недоразумений, рекомендовалось приводить к присяге не большими толпами, а маленькими кучками или поодиночке. Полковник составлял для своего регимента артикул, в котором излагались обязанности и, права солдата. Идея этого артикула - прообраз будущих уставов - коренится еще в уставе гуситов, составленном Яном Жижкой. Наемник ознакомлялся с этим прообразом устава и клялся соблюдать его в точности. Основной смысл присяги весьма разнообразно составленных артикулов - обязать наемника не образовывать солдатского коллектива, профессионального союза для защиты своих интересов. Каждый солдат может жаловаться только за самого себя. Заявления должны делаться не толпой, а через выборных лучших солдат на двойном жалованье{116}.
Артикулы обычно содержали указания, что неаккуратная выплата жалованья не должна вызывать нетерпения и не оправдывает отказа от выполнения служебных обязанностей. Солдат, не получивший полностью жалованья, не имеет права отказываться от штурма города или от преследования отступающего врага. Гарнизонные солдаты обязываются выполнять строительные работы оборонительного характера. Солдат обязуется не оказывать сопротивления профосу при аресте товарища-солдата. В случае драки - не имеет права звать на помощь земляков "нацию". Право солдата драться на дуэли подвергалось разнообразным ограничениям в артикулах: иногда он обязуется драться на дуэли только в определенном месте, иногда - только в определенное время (утром), иногда он стесняется в выборе оружия (не огнестрельное и вообще не смертельное).
В XVII веке солдат был освобожден от гражданской юрисдикции и за свои преступления отвечал только перед военным судом. Нормально суд творился в открытом заседании и формировался по образцу суда присяжных, причем наблюдалось, чтобы последние были по старшинству не ниже подсудимого. Президиум образовывался фельдмаршалом{117}, который ведал распределением добычи, и двумя старыми, опытными воинами - профосом и старостой. Кроме этого организованного суда, в первый период существования наемных банд процветала демократическая форма полевого суда, имевшая характер суда Линча; этот "суд длинного копья" или "суд рядового бойца" имел право состояться лишь с разрешения командира полка; вместе т переходом к постоянным армиям эта форма полевого суда исчезла.
Офицеры наемной пехоты являлись ее вождями и передовыми бойцами, но отнюдь не учителями и воспитателями своих солдат. Ни один артикул не возлагал на наемного солдата обязанности выходить на учение. Капитаны наемников, по социальному происхождению, представляли огромную пестроту. Одним из первых и популярнейших вождей ландскнехтов был сапожник Мартын Шварц из Нюренберга, посвященный впоследствии за храбрость в рыцари. Монлюк, гасконец, сам выслужившийся из простых лучников в маршалы Франции и участвовавший во многих войнах Франции XVI столетия, пишет в своих комментариях, что он мог бы привести многочисленные примеры французов низкого происхождения, которые, благодаря военной карьере, достигли высоких чинов. Брантом приводит пример четырех капитанов, которые начали жизненное поприще слугами. Посмотреть на них, никто бы не сказал, что они когда-нибудь были лакеями. Это были капитаны, пользовавшиеся выдающейся репутацией в армии, особенно капитан Полэн, начавший с того, что был мальчишкой - слугой - унтер-офицера, не скрывавший своего происхождения и даже считавший особенной своей заслугой, что всем обязан исключительно самому себе{118}.
Авторитет начальников в наемных полка страдал в значительной степени вследствие того, что солдатам было известно, что полковник показывал много большую наличность солдат, чем она была в действительности чтобы присвоить себе содержание мертвых душ. Весьма часто на бумаге части наемных войск были вдвое многочисленнее, чем на самом деле. В случае смотра, для пополнения численности полка, в строй ставились пасволанты, летучие, взятые на прокат люди, обычно слуги, иногда переодетые женщины{119}. Обычаи того времени не позволяли, в случае обнаружения такого мошенничества, вменить его в вину действительно виновным - полковнику и капитану, но устав требовал, чтобы статисту, изображавшему солдата, был отрезан нос, чтобы он не мог продолжать работу подставного лица.
Заготовка оружия, обмундирования, продовольствия лежала целиком на солдате, который должен был жить на получаемое жалованье. В случае болезни или ранения, на медицинскую помощь наемнику не приходилось рассчитывать. Чтобы обеспечить себе уход в случае ранения,. чтобы было кому-нибудь позаботиться о приготовлении пищи, о приобретении продовольствия, наемник имел обыкновенно женщину{120}.
За наемной частью в поход следовало огромное число женщин, частью с сильной нагрузкой продовольствия и необходимого в походе белья. Со многими женщинами тащились и их дети. На 6-10 наемников, смотря по выговоренным условиям, полагалась одна повозка. Таким образом, создавался громадный, но совершенно неустроенный тыл.
Демобилизация наемных войск связана была с тяжелыми переживаниями, как для начальства, так и для населения. У Вальгаузена, переводом труда коего "Kriegskunst zu Fuss" является первый русский устав, дан драматический очерк сведения счетов с начальством, вызовов на, дуэли, грабежей и избиений{121}. Вальгаузен находит, что было бы гораздо правильнее не распускать вовсе полки с заключением мира. Но это требование, высказанное во втором десятилетии XVII века, обогнало историческое развитие на полвека - государственный аппарат еще недостаточно укрепился, налоговая система была недостаточно продуктивна.
Демобилизованные кучками бродяжничали и жили грабежом{122}, пока не представлялся случай завербоваться вновь на выгодных условиях. В начале 30-тилетней войны курфюрст Бранденбургский Георг Вильгельм даже издал особый эдикт, устанавливавший размер обязательной милостыни, которую каждый крестьянин должен был подавать демобилизованному.
Испанская пехота. Очень ярким типом наемной пехоты явилась испанская пехота XVI века. В упорной борьбе по вытеснению мусульман с Пиринейского полуострова сложился характер иранцев, пропитанный католическим фанатизмом и национальной гордостью. Американские колонии, высылавшие в Испанию грузы серебра, позволяли постоянно содержать довольно значительные гарнизоны в итальянских и нидерландских владениях испанской короны. Если испанская пехота комплектовалась на местах авантюристами всех наций, то в самой Испании она имела монополию на вербовку, и части пехоты имели значительный кадр из испанцев. Много бедного дворянства, "гидальго", наполняло ряды испанской пехоты, и этот устойчивый кадр, несший с собой известный энтузиазм, видевший святое дело в борьбе с реформацией и защите католической церкви, давал испанской пехоте преимущество над безыдейным сбродом, который представляла пехота других стран; испанская пехота была более терпелива к невзгодам похода, к задержке платежа жалованья, была более удобоуправляема и включала много старых ветеранов. Эти преимущества были немедленно учтены в тактике плеядой талантливых испанских генералов XVI века. Вместо разделения армии на 3 части громоздких каре по 8 - 9 тысяч человек, созданных швейцарской тактикой XV века - испанская пехота начала строиться, в терции, по 2-3 тысячи человек в каждой. Терция являлась тактической единицей, прообразом будущего баталиона. Административной единицей являлась бригада из трех терций. Артиллерийский огонь уже сказывался на полях сражений. Терция представляла вдвое меньше шеренг по сравнению с 80-ти шереножными квадратами швейцарцев, легче маневрировала, меньше страдала от огня, сохраняла вполне достаточную массу для развития натиска холодным оружием и, что самое главное, давала возможность гораздо шире развивать огонь пехоты. Терции строились в несколько линий, иногда три, с значительными интервалами, в шахматном порядке, и стрелки в большим количестве могли, в случае неприятельской атаки, легко укрываться в интервалах и за терциями.
