Жорж Саньяк - Пьеру Кюри:
...Увидев мадам Кюри на заседании Физического общества, я поразился тому, насколько изменились черты ее лица. Мне хорошо известно, что причиной ее переутомления является подготовка диссертации. Но мне эта причина ясно говорит об отсутствии у нее достаточных сил, чтобы жить такой чисто умственной жизнью, какую вы ведете, и все, что я говорю, относится и к вам лично.
В подтверждение моей мысли приведу только один пример: вы почти ничего не едите, ни тот, ни другой. Неоднократно я видел, как мадам Кюри наспех жует несколько кусочков колбасы и запивает чашкой чаю. Как вы думаете, может ли организм, даже крепкий, не пострадать при таком недостаточном питании? А что будет с вами, если мадам Кюри потеряет здоровье?
Возможно, что вы и встретите с ее стороны пренебрежение или упрямство, но это не послужит вам извинением. Я предвижу ваше возражение такого рода: "Она не чувствует голода. Она взрослый человек и знает, что делает!" Нет, это не так. Сейчас она ведет себя, как ребенок. Говорю вам это дружески, с полным убеждением.
Вы не уделяете достаточно времени для принятия пищи. Вы кушаете, когда придется, а вечером ужинаете так поздно, что желудок, утомленный ожиданием, в конце концов отказывается действовать. Несомненно, может иной раз случиться, что какое-нибудь исследование отсрочит ваш обед до вечера, но вы не имеете права возводить это в привычку. Нельзя заполнять научными занятиями все моменты своей жизни, как это делаете вы. Надо давать телу передышку. Надо спокойно сесть за стол и кушать медленно, избегая разговора о вещах грустных или утомительных для ума. Во время еды нельзя читать, нельзя говорить о физике...
На все упреки и наставления такого рода Пьер и Мари наивно отвечают: "Мы же отдыхаем. Летом мы уезжаем на каникулы".
* * *
Летом они действительно пользуются отдыхом или, вернее говоря, думают, что это отдых. В разгар лета они, как и прежде, ездят с места на место. По их мнению, отдыхать - это значит объехать на велосипедах все Севенны, как было в 1898 году. Спустя два года они проехали все побережье Ла-Манша от Гавра до Сен-Валери-де-Сомм, а затем отправились на остров Нуармулье. В 1901 году их встречают в Пульдю, в 1902 году - в Арроманше, в 1903 году - в Трепоре, потом в Сен-Трожане.
Дают ли все эти разъезды необходимый им физический и духовный отдых? Можно сомневаться. И виноват в этом Пьер, которому не сидится на одном месте. Пробыв где-либо два-три дня, он уже заговаривает о Париже и мягко обращается к жене:
- А уж давно мы ничего не делали!
В 1899 году Кюри предприняли поездку в далекие края, доставившую им много радости. Впервые после своего замужества Мари приехала на родину, но не в Варшаву, а в Закопане, где Длусские строили свой санаторий для больных туберкулезом. Рядом со строительными лесами, на которых работало много каменщиков, в пансионе "Егер" приютилась теплая компания. Тут остановился старик Склодовский, еще очень подвижный, помолодевший от радости, когда вокруг него собрались все его дети, четыре молодые семьи. Как быстро пронеслись годы! Еще недавно его три дочери и сын бегали в Варшаве по урокам... А теперь Юзеф - уважаемый врач, обзавелся женой, детьми; Броня и Казимеж строят санаторий; Эля преуспевает в педагогике, а ее муж Станислав Шалай управляет большим предприятием по графике и фототехнике; Маня работает в лаборатории, и ее работы напечатаны! Милая "плутовка" - как звали в детстве эту любимицу семьи.
Пьер Кюри, как иностранец, оказывается предметом всяческого внимания. Поляки с гордостью показывают ему Польшу. Сначала он не проявляет большого восхищения этой суровой страной с мрачными соснами, тянущимися к небу, но после экскурсии на вершины Ризи его затронула поэзия и величавость этих высоких гор. Вечером он говорит жене в присутствии ее родных:
- Красивая страна. Теперь я понимаю, что можно ее любить.
Пьер умышленно сказал это по-польски, чем и пленил своих свойственников, несмотря на плохое произношение. На сияющем лице Мари он уловил наивно самодовольную улыбку...
Спустя три года, в мае 1902 года, Мари вновь села в поезд, отходящий в Польшу. Она получила несколько писем, извещавших ее о внезапной болезни отца, об операции желчного протока, откуда извлекли огромные желчные камни. Сначала приходили успокоительные вести, и вдруг - телеграмма. Это был конец. В тот же момент Мари собралась ехать. Но выправить заграничный паспорт дело не простое: прошло несколько часов, пока все бумаги оказались в порядке. Через двое с половиной суток Мари приезжает в Варшаву, в дом к Юзефу, где проживал старик Склодовский. Слишком поздно.
Мысль, что она не увидит его лица, невыносимо мучила ее. Известие о смерти отца застало ее в дороге. Мари ответной телеграммой умоляла сестер задержать погребение. Она проходит в комнату и с необычной настойчивостью требует открыть уже заколоченный гроб. Ее желание исполнили.
Глядя на безжизненное, спокойное отцовское лицо, Мари прощается с отцом и умоляет простить ее. В глубине своей души она не переставала упрекать себя за то, что осталась во Франции, обманув ожидания старика, который надеялся провести остаток своей жизни в ее присутствии. Стоя перед раскрытым гробом, в полной тишине, она шепотом продолжает упрекать себя, пока наконец брат и сестры не прекращают тяжкой сцены.
Это мучительное самообвинение несправедливо. Последние годы жизни ее отца протекали спокойно, счастливо, и в особенности благодаря ей. Окруженный любовью близких, удовлетворенный как отец и дед, старик Склодовский успел забыть былые превратности своей жизни. Самые последние, наибольшие радости доставила ему как раз Мари. Открытие полония и радия, появление в "Докладах Французской академии наук" поразительных сообщений за подписью его ребенка вызвали глубокое, хорошее волнение в учителе физики, занятом ежедневным обязательным трудом, исключавшим возможность бескорыстного занятия наукой. Он следил за каждым новым успехом своей дочери.
Еще недавно Мари известила его о том, что после четырех лет настойчивой работы ей удалось добыть радий в чистом виде. И за шесть дней до своей смерти старик Склодовский начертал дрожащею рукой следующие строки уже не прежним четким, ровным почерком:
Наконец ты располагаешь чистой солью радия! Если принять во внимание, сколько потрачено труда, чтобы добыть его, то, конечно, это самый дорогой из химических элементов. Жаль одного, что работа эта имеет интерес, по-видимому, только теоретический...
Как был бы горд и счастлив старик отец, если бы прожил еще два года и узнал, что имя его дочери приобрело громкую известность, что Нобелевская премия присуждена Анри Беккерелю, Пьеру Кюри и Мари Кюри - его милому Анчупечо!..
Мари уезжает из Варшавы бледная, худая. В сентябре она вернется в Польшу. После горестной утраты Склодовские-дети чувствуют потребность собираться, как доказательство, что их братское единство нерушимо.
* * *
Октябрь. Пьер и Мари вернулись в свою лабораторию. Оба устали. Мари помогает в исследованиях мужу и в то же время записывает результаты своих работ по выделению радия. Но она пала духом, у нее ни к чему нет охоты. То страшное напряжение, какому она так долго подвергала свою нервную систему, вызвало странные явления: по ночам на нее находили приступы сомнамбулизма, она вставала с постели и бессознательно бродила по дому.
Наступивший год также приносит печальные события. Прежде всего беременность Мари, закончившаяся преждевременно выкидышем. Мари трагически переживает это разочарование.
Мари - Броне, 20 августа 1903 года:
Я так пришиблена этим несчастным случаем, что у меня нет мужества писать кому-либо о нем. Я так привыкла к мысли иметь этого ребенка, что не могу утешиться. Прошу тебя, напиши, приходится ли мне, по твоему мнению, винить в этом общую усталость, так как, должна сознаться, я не щадила своих сил. Я надеялась на крепость своего организма, а теперь горько сожалею об этом, заплатив так дорого за самонадеянность. Ребенок - девочка, в хорошем состоянии, была еще живой. А как я ее хотела!
Несколько позже, уже из Польши, приходит дурная весть: второй ребенок Брони, мальчик, умер в несколько дней от менингита.
Я совершенно подавлена несчастьем, какое обрушилось на Длусских, пишет Мари своему брату. - Этот ребенок был воплощенное здоровье. Если возможно потерять такого ребенка, несмотря на хороший уход, мыслимо ли надеяться сохранить других детей и воспитать их? Я не могу без дрожи ужаса смотреть на свою дочку. Горе Брони разрывает мое сердце.
Эти печальные события омрачают существование Мари, а в то же время ее изводит другое тяжелое, мучительное обстоятельство: болеет Пьер. И раньше у него случались приступы болей, которые, вследствие неясных симптомов, врачи называли ревматическими, теперь они усилились и жестоко угнетают Пьера. Мучительно страдая, он стонет целые ночи напролет, а перепуганная жена ухаживает за ним.
