Антонеску вполне сознательно давал возможность легионерам запятнать себя грабежом и насилием, и без всяких угрызений совести говорил своим приспешникам: «Подождем, пока анархия будет полной. Беспорядки должны захватить железную дорогу. Тогда явятся немцы и будут просить меня восстановить порядок».
Антонеску знал, что румынская железная дорога должна работать бесперебойно, ведь по этой самой дороге, готовясь к операции «Барбаросса», Гитлер уже подтягивает войска к границам большевистской России. И действительно, когда движение на железной дороге было парализовано, к нему обратился глава германской военной миссии генерал Георг Хансен с требованием «начать действовать».
Но Антонеску медлит — требования немецкого генерала для него недостаточно. Возомнивший о себе кондукатор хочет, чтобы его «попросил сам фюрер». И фюрер попросил! Вечером, 22 января 1941 г., в Бухарест позвонил Гитлер. Разговор между двумя диктаторами велся через переводчика.
Гитлер сказал: «Пожалуйста, сделайте это. Мне нужны не фанатики, а здоровая румынская армия».
Антонеску ответил: «Скажите фюреру, что порядок будет восстановлен в течение 24 часов».
События, происходящие в Румынии, были настолько важны для Гитлера, что даже нашли свое отражение в «Военном дневнике» генерал-полковника Гальдера: «Сообщение о волнениях в Бухаресте и в Румынии. Военная миссия получила указание не вмешиваться в вопросы внутренней политики, но, в случае необходимости, поддержать Антонеску военной силой (если ее попросят)».
События, происходящие в Румынии, были не менее интересны для Сталина. 1 февраля 1941 г. секретарь советского полпредства в Бухаресте Сергей Михайлов направил в Москву доклад « О вооруженном конфликте, поводом для которого явилось счастливо совпавшее с этими событиями убийство немецкого майора».
После вмешательства фюрера, Антонеску показал, на что он способен. В течение одних суток он жестоко подавил восстание легионеров. Вождь «Железной гвардии» Хория Сима и сотни его приверженцев были арестованы и отправлены в Германию. «Красная собака» стал абсолютным властителем Румынии. За это 124 замученных погромщиками евреев заплатили своей жизнью.
Но самое ужасное в этом чудовищном злодеянии — это то, что кровавые зверства румынских варваров повторятся. Повторятся уже через несколько месяцев и в гораздо больших масштабах. Повторятся в румынском городе Яссы, повторятся в Бессарабии и в Буковине, повторятся в Транснистрии и в многострадальной Одессе.
Глава третья. ГИТЛЕРОВСКАЯ ДЕЗИНФОРМАЦИЯ, или «ШИЛА В МЕШКЕ НЕ УТАИШЬ». Февраль 1941
Чем четче будут вырисовываться подготовительные действия к операции «Барбаросса», тем труднее будет сохранять эффект дезинформации.
Фельдмаршал Вильгельм Кейтелъ
До «внезапного» нападения остается 140 дней. 1 февраля 1941. Москва
Приглашение к размышлению
Нарком иностранных дел Вячеслав Молотов принял в Кремле посла Великобритании Стаффорда Криппса, появившегося в Москве в июне 1940 г.
Блестящий юрист и широко образованный человек, лорд Криппс был участником Международного следственного комитета, сопровождавшего проходивший в Берлине процесс о поджоге рейхстага. Тогда, в 1933 г., Криппс жестоко высмеивал «юридическую комедию, устроенную германским Верховным судом». А в дальнейшем он не раз выступал в поддержку идеи коллективной безопасности и был известен в мире своими симпатиями к Красной Москве. Назначение Криппса послом в СССР было связано с рядом трагических событий, произошедших в эти дни в Европе.
В эти дни Великобритания переживала одну из самых позорных страниц в своей истории. Под непрерывной бомбежкой гитлеровской авиации в спешном порядке из Дюнкерка эвакуировались английские войска. 4 июня 1940 г. германская армия достигла берегов Ла-Манша. Вечером Черчилль выступил в парламенте с еще одной исторической речью:
«Эвакуациями войны не выигрывают. Несмотря на то, что значительные пространства Европы и многие старые и славные государства подпали, или могут подпасть, под власть гестапо и всего отвратительного аппарата нацистского господства, мы не сдадимся и не покоримся. Мы пойдем до конца, мы будем сражаться во Франции, мы будем сражаться на морях и на океанах, мы будем сражаться с возрастающей уверенностью в воздухе; мы будем оборонять наш остров, чего бы это ни стоило, мы будем сражаться на побережье, мы будем сражаться на полях и на улицах, мы будем сражаться на холмах, мы не сдадимся никогда».
В эти дни Черчилль всерьез опасался вторжения. Недаром он говорил о боях «на побережье, на полях и на улицах, на холмах». Нацеливая свою страну на битву с жестоким врагом, Черчилль, в то же время, прилагал все усилия для создания будущей антигитлеровской коалиции. И именно в это время он принял решение послать Стаффорда Криппса в Москву, к Сталину. Это было не простое решение.
Весной 1940 г. Сталин все еще считался «другом» Гитлера.
Русские публично и громогласно восхваляли все захватнические акции Германии, называя их «оборонительными мероприятиями против поджигателей войны Англии и Франции». Но Черчилль был абсолютно уверен в том, что рано или поздно столкновение между Гитлером и Сталиным должно произойти. Британский премьер «полагался на ход событий» и, в преддверии этих событий, пытался наладить более тесные отношения с Россией. Эту сложную миссию он доверил Криппсу.
Первая задача нового посла заключалась в передаче Сталину личного послания Черчилля. Однако выполнить эту, простую, на первый взгляд, задачу, оказалось не так то просто — Сталин, как правило, с иностранными дипломатами лично не встречался. И тогда, чтобы проникнуть к Сталину, Криппс, проявив незаурядную изобретательность, воспользовался ритуалом вручения верительных грамот. Правда, способ, которым он это сделал, гораздо больше подходил для профессионального шпиона, чем для английского лорда — посла Его Величества короля Великобритании Георга VI.
26 июня 1940 г. высокий и элегантный британский посол прибыл в Кремль для вручения верительных грамот наркому Молотову. Вручив верительные грамоты, Криппс неожиданно заявил, что он, в принципе, прибыл в Кремль еще «по одному весьма конфиденциальному вопросу, который изложен в записке, написанной на русском языке от руки…» и положил на стол перед Молотовым листок.
Выждав, пока Молотов прочтет записку и спрячет листок в ящик стола, дипломат заметил, что «далее он не считает возможным задерживать господина Молотова», и величественно удалился.
ИЗ ЗАПИСКИ БРИТАНСКОГО ПОСЛА
«Я получил инструкции от своего правительства добиваться немедленного приема у Вас с тем, чтобы поставить Вас в известность, что я получил весьма важное послание от министра-президента Великобритании на имя г-на Сталина, и мне поручено далее запросить у Вас, г-н председатель, может ли мне быть дана возможность передать в самое ближайшее время послание министра-президента г-ну Сталину лично, ввиду того, что яне вправе передать его каким-либо другим способом… Я вполне признаю, что выраженная мною просьба является крайне незаурядной, но обстоятельства нашего времени таковы, что министр-президент Великобритании счел необходимым в интересах своей собственной страны и, как он полагает, также в интересах СССР, избрать этот крайне исключительный путь, направленный к тому, чтобы г-н Сталин и Вы имели бы перед глазами полное и откровенное изложение политики Великобритании.
Если я получу в какое-то время сообщение от Вас, что я могу принести с собой документы, о которых шла речь, в известное место и в известный час, то я заключу из этого, что Вы начадили передачу мной послания министра-президента г-ну Сталину в указанные час и место.Я привезу с собой оригинальное послание на английском языке, равно как сделанный без ручательства перевод его на русский язык, каковой, я надеюсь, будет вполне точным…»
Сталин недаром любил всякого рода тайны и конспирации — просьба нового британского посла понравилась ему и была удовлетворена.
1 июля 1940 г., в 18 часов 30 минут, Криппс встретился в Кремле со Сталиным и получил возможность передать ему личное послание бывшего непримиримого врага большевистской России Уинстона Черчилля.
ИЗ ЛИЧНОГО ПОСЛАНИЯ ЧЕРЧИЛЛЯ
Премьер-министру Сталину
25 июня 1940 г.
В настоящее время, когда лицо Европы меняется с каждым часом, я хочу воспользоваться случаем — принятием Вами нового посла Его Величества, чтобы просить последнего передать Вам от меня это послание… В прошлом — по сути дела в недавнем прошлом — нашим отношениям, нужно признаться, мешали взаимные подозрения; а в августе прошлого года советское Правительство решило, что интересы Советского Союза требуют разрыва переговоров с нами и установления близких отношений с Германией. Таким образом, Германия стала Вашим другом почти в тот самый момент, когда она стала нашим врагом…
