Народным неудовольствием против самозванца и поляков воспользовались бояре. Еще до прибытия самозванца в Москву князь В. И. Шуйский назвал его обманщиком и поднимал на него народ; тогда он был судим и сослан, но скоро помилован. Теперь Шуйский с братьями и другие бояре снова начали действовать против самозванца и составили такой план: ударить в набат и поднять народ против ненавистных поляков; когда же начнется в городе погром, то проникнуть во дворец и свергнуть самозванца. План удался. Рано утром, 17 мая 1616 года заговорщики ударили в набат в Китай-городе (часть Москвы, рядом с Кремлем); с криком, что «паны режут бояр», они устремили чернь на дома, занятые поляками, а сами бросились во дворец. Там они убили П. Ф. Басманова, затем настигли самозванца на одном из дворов дворца и также убили его, а затем арестовали царицу Марину и ее приближенных и свергли патриарха Игнатия. Исполнив это, бояре постарались остановить избиение поляков и грабеж в городе и с трудом водворили в Москве порядки, после того как было избито более 2000 иноземцев.
§ 69. Воцарение князя Василия Ивановича Шуйского. Два дня продолжались беспорядки в Москве. На третий день, 19 мая, без земского собора, одним криком толпы на Красной площади, в Китай-городе был провозглашен царем князь В. И. Шуйский, главный руководитель заговора против самозванца. Принимая власть, царь Василий поцеловал крест на том, что он никого не будет казнить, «не осудя истинным судом с бояры своими», ни на кого не будет налагать опалы безвинно и не будет слушать бездоказательных доносов. Иначе говоря, он обещал править государством не так, как правил Грозный и за ним правили Годунов и самозванец, при которых казни и опалы совершались без суда, по доносам. Такое обещание от Шуйского, по общему мнению, было взято боярами, ограничившими его власть. Но оно осталось только на словах, потому что на деле Шуйский был очень самовластен и мстителен и совсем не держал своей клятвы.
Положение нового государя было чрезвычайно трудно. Москва знала, за что свергнут был царь Дмитрий, а другие города не знали еще ничего. Надо было объяснить всей стране то, что произошло. Царь Василий немедля послал в Углич за телом царевича Димитрия. Он далее предназначил в патриархи казанского митрополита Гермогена, однако не дождался его приезда в Москву и спешно короновался (1 июня 1606 года). А через день (3 июня) в Москву было принесено из Углича нетленное тело царевича Димитрия. Таким образом, в столице был уже венчанный государь и были мощи нового страстотерпца – подлинного царевича. В города и пошли после этого подробные грамоты, которые объясняли всему народу от имени государя и от имени инокини Марфы Нагой происшедшие в Москве события: самозванство и еретичество низвергнутого Дмитрия, его тайные сношения с Польшею и папою, его свержение, воцарение Шуйского, который по своему «отечеству» был старше даже прежних московских царей, и, наконец, обретение мощей царевича Дмитрия, которого Бог прославил нетлением и чудесами за неповинное заклание от Бориса Годунова. Царь Василий думал, что после таких объяснений невозможна никакая смута и никакое самозванство.
§ 70. Смута при царе Василии. Грамоты царя Василия не имели, однако, желаемого действия. Во многих местах государства не поверили им и не пожелали повиноваться Шуйскому. Началась тяжелая смута, потрясшая всю страну и перешедшая в кровавое междоусобие. В ходе этой смуты, в царствование Василия Шуйского, были три главных эпизода: 1) движение Болотникова, 2) движение второго самозванца и 3) вмешательство иноземцев в московскую смуту.
1. Вопреки грамотам Шуйского в народе тотчас после свержения и смерти самозванца пошел упорный слух, что царь Дмитрий спасся от бояр, убежал из Москвы и скоро обнаружит себя. На южной украйне, где год или два перед тем кипело восстание в пользу Дмитрия, народ снова зашевелился и снова стал собираться за Дмитрия на злых его изменников-бояр. Как во время борьбы самозванца с Борисом Путивль был главным местом, где засел сам самозванец, – так и теперь, при царе Василии, каменная Путивльская крепость стала центром восстания; только взамен самого Дмитрия там занимал первое место воевода князь Григорий Шаховский, а при нем главная роль принадлежала боярскому холопу Ивану Болотникову. Попав однажды в плен к татарам, Болотников был продан ими в Турцию, ушел из плена и через Италию и Польшу пришел на Русь. Здесь он явился к князю Гр. Шаховскому и, благодаря своей энергии, стал во главе больших шаек, образовавшихся против Шуйского. Болотников собирал вокруг себя народ не только во имя царя Дмитрия, но и с целью общественного переворота: он поднимал крестьян и холопов против их господ – бояр и помещиков, желая отмены крепостных порядков в государстве и уничтожения «лихих бояр» и вообще богатых людей. Как сам он, так и его сторонники получили поэтому название «воров» (то есть преступников). С огромным скопищем воров Болотников двинулся осенью 1606 года к Москве. На дороге к нему присоединились дворяне из Тулы и Рязани, не разобравшие сразу, что «воры» по своим разрушительным стремлениям не могут быть их друзьями. Мятежники подошли к самой Москве и стали ей грозить, остановившись в селе Коломенском, над Москвою-рекою. Пока царь Василий собирался с силами, рязанцы бросили воров и перешли на его сторону. Тогда царь Василий разбил Болотникова и погнал воров на юг. Воры засели все в каменной крепости в Туле[70]. Шуйский осадил их там и, ухитрившись затопить крепость водою из р. Упы, заставил их сдаться. Ворами набили все тюрьмы; многих из них утопили, множество обратили в рабство, раздавая в холопы и в крестьяне служилым людям. Остальных, голодных и оборванных, отпустили на волю. Князь Гр. Шаховский был сослан, Болотников исчез без следа: вероятно, был казнен. Так окончилась попытка крепостного люда, скопившегося на окраинах государства, подняться на своих господ, воспользовавшись самозванческою смутою.
2. В то время, когда царь Василий осаждал Болотникова и воров в Туле, – в городе Стародубе Северском уже находился человек, называвший себя царем Дмитрием Ивановичем. Он говорил о себе, что спасся от боярского покушения и ушел в Литву, откуда теперь идет снова добывать Москву. Так как тогда держался упорный слух, что царь Дмитрий жив, то новому самозванцу верили; а кто он был на самом деле, того никто не знал ни тогда, ни впоследствии. После взятия Тулы Шуйским второй самозванец принял меры к тому, чтобы залучить под свои знамена выпущенных из Тулы воров: бывший у него на службе литовский шляхтич обошел все южные окраины Московского государства и собрал из этих воров целое войско. В то же время к самозванцу приходили и свежие отряды казаков. Таким образом, у самозванца были значительные русские силы, воодушевленные теми же чувствами, как раньше войска Болотникова. Поэтому москвичи звали их тоже ворами; а их вожака, второго самозванца, они прозвали просто Вором (в отличие от первого самозванца, прозванного Расстригою). Кроме русских воров, к Вору пришли в большом числе служить литовские и польские люди. В то время в Польше и Литве против короля Сигизмунда III восстала значительная часть шляхты. Когда король подавил мятеж, то мятежники от его преследования и мести стали уходить на Русь в войско Вора. А за ними шли и королевские слуги. Приехала к Вору и Марина Мнишек, с отцом своим отпущенная из Москвы в Польшу. Главную роль среди поляков и литвы у Вора играли князь Рожинский, бывший гетманом (главнокомандующим) всех его войск, и Ян Петр Сапега, приведший с собою большой собственный отряд.
В конце концов под начальством Вора оказалась такая большая воинская сила, что он подступил к самой Москве и осадил ее летом 1608 года. Воры и поляки устроили свой главный стан в неприступном, по своему положению, селе Тушине, верстах в десяти от Москвы. Действуя оттуда, они заняли все дороги вокруг Москвы, кроме Рязанской, которую отстояли московские воеводы и сами рязанцы. Так только из Рязани и могли москвичи получать продовольствие и всякую помощь; все остальные сообщения были отрезаны. Окружая Москву, тушинцы наткнулись на Троице-Сергиев монастырь, защищенный каменными стенами. Они попытались взять его, но не могли, потому что братия монастыря и стрельцы отбили приступы. Тогда Сапега и Лисовский повели правильную осаду монастыря, оставшуюся также без успеха. Монастырь не сдался и подал собою пример твердости. Не так хорошо вело себя население самой Москвы. Многие из служилых и торговых людей переехали в Тушино, одни – по ненависти к Шуйскому, другие – за почестями и наживой. Были и такие искатели приключений, которые не раз перебегали в Тушино и потом возвращались обратно в Москву. При каждом своем переезде они обыкновенно выпрашивали себе у того царя, к которому приехали, чины и земли за «приезд» – за то, что познали «истинного государя» и явились ему служить. Таких негодяев москвичи едко называли «перелетами».
