Тем же походным порядком добровольцы выступили из Хомутовской, держа путь на Кагальницкую, где вынужденно простояли два дня, а 17 февраля перебрались в Мечетинскую. Из нее армия двинулась на последнюю станицу Войска Донского — Егорлыцкую, расположенную у станции Атаман на линии железной дороги Батайск — Торговая. На этой станции Добровольческие отряды были дополнительно переформированы. Сильно поредевший отряд партизан Грекова был влит в состав Технической роты.
У командования Добровольческой армии существовало единодушное убеждение в том, что партизаны по большей части трудно управляемы и легко превращаются в разбойничьи банды, неподвластные военному командованию. Антон Иванович Деникин отмечал в своих «Очерках Русской Смуты»: «Около штаба кружились авантюристы, предлагавшие формировать партизанские отряды. Генерал Корнилов слишком доверчиво относился к подобным людям, и зачастую, получив деньги и оружие, они или исчезали, или отвлекали из рядов армии в тыл элементы послабее нравственно, или составляли шайки мародеров. Особенную известность получил отряд сотника Грекова — „Белого дьявола“, как он сам себя именовал, который в течение двух-трех недель разбойничал в окрестностях Ростова, пока, наконец, отряд не расформировали».
Командование добровольцев выставило надежную охрану вдоль железнодорожных путей, а Василий Сергеевич Гершельман со своим кавалерийским отрядом был отправлен назад для проведения предупредительного тактического маневра против возможных набегов красных. Сутки они просидели под открытым небом в засаде, ожидая возможного появления красной кавалерии. Гершельманом была налажена связь с Донским отрядом Попова. От них белые партизаны узнали, что в степи замечен кавалерийский отряд красных, идущий по следам Добровольческой армии. Еще на дальних подступах к Егорлыцкой Василий Сергеевич во главе своего отряда атаковал ничего не подозревавших красных, уничтожив половину их отряда, и обратил его в беспорядочное бегство, продолжая преследовать удиравших большевиков еще несколько верст подряд…
Это дало двухдневную передышку основным силам добровольцев, позволив им отдохнуть и выспаться в последней донской станице на их пути на Кубань. Переговоры, которые еще продолжались между Корниловым и походным атаманом Поповым, пока армия добровольцев шла по донской земле, окончились безрезультатно. Два потенциальных союзника так и не соединились, а 21 февраля 1918 года добровольцы уже вошли в пределы Ставропольского края, имея своей ближайшей целью село Лежанка, находившееся всего в 22 верстах от Егорлыцкой. За минувшие дни солнце немного подсушило дороги, и путь уже не выглядел столь тяжелым, как это было полторы недели назад. К тому же передышки и привалы, столь нужные людям и коням, стали следовать с заметной повторяемостью. Отдых оказался кстати. Стало известно, что в селе Лежанка стоят части 39-й пехотной дивизии, перешедшие на большевистскую службу, а значит, при столкновении с ними бой неизбежен. Вдоль колонны промчался генерал Марков с ординарцами к идущему впереди авангарду Офицерского полка. Вскоре по колонне авангарда передали приказание: «Ротные командиры, к командиру полка!»
Полковники Плохинский, Лаврентьев, Кутепов, выйдя из строя колонны, направились к стоящим у обочины дороги Маркову и Тимановскому. За ними верхом подъехали полковники Миончинский и Кандырин, затем, молодцевато гарцуя, ротмистр Дудырев. Марков открыл совещание.
Предчувствие скорого боя буквально витает в воздухе. Короткое совещание окончено, командиры расходятся и разъезжаются по ротам. Начинается выдвижение походных застав — пехотинцев Офицерского полка и кавалерийского дивизиона. Вскоре из 4-й роты Офицерского полка ее чины повзводно отправляются налево от дороги. Взвод 1-й роты отправляется вправо, на так называемый топографический гребень, вдоль которого пролегает путь колонны. От левой стороны проходящих частей за череду курганов рысью уходят кавалеристы Василия Сергеевича Гершельмана.
Когда заставы удалились от колонны на расстояние одной версты, генерал Марков повел полк вперед форсированным маршем, и вскоре офицеры авангарда уже смогли разглядеть вдали верхушку сельской колокольни в Лежанке. Артиллерия красных попыталась остановить противника на марше. Над колонной один за другим появились белые облачка шрапнельных разрывов. Стрельба велась бегло, но толку от нее пока было немного — расстояние до добровольческих колонн еще слишком далеко. За артиллеристами ту же ошибку повторили и большевистские стрелки и пулеметчики. Расстояние до добровольцев, разворачивающихся в боевой порядок, около двух верст.
Не снимая с ремней винтовки и даже не прибавляя шага, добровольческие роты идут на сближение. Расстояние между сторонами сокращается все быстрей, и вот уже слышен свист пуль, пролетающих мимо. Все виднее диспозиция противника. Впереди раскинулась полоса высохших камышей. За ними череда огородов, а чуть дальше — село, словно бы пригнувшееся при звуках стрельбы, едва видимые крыши домов, скрывающиеся друг за другом. Батарея полковника Миончинского открывает огонь, заставивший красных умерить стрельбу.
Пока внимание красных отвлекает артиллерия, заставляя их скрываться в окопах, головные взводы 1-й роты добровольцев без потерь достигают линии камышей. Шквал огня, который красные обрушили на продолжающих наступать добровольцев, сметает верхушки камышей, над головами у остановившихся там офицеров. Командир взвода штабс-капитан Згривец, приказывает, не задерживаясь в камышах, продвигаться вперед. Однако неглубокий Егорлык имел неприятную особенность — его дно было покрыто вязким илом, и, хотя вода не доходила выше пояса, ноги офицеров оказывались затянутыми в ил выше колен. Все это замедляло продвижение цепей, а когда красные разглядели, что из камышей им угрожает смертельная опасность, они открыли беглый огонь. Когда расстояние до красных оставалось чуть менее десяти шагов, офицеры атаковали их позиции, ударив в штыковую. Паника охватила ряды красных. Они не ожидали такой решимости от людей, всего несколько минут назад вышедших из ледяной воды. Красные обратились в бегство. Офицеры, преследуя их, безжалостно работали штыками. Серые толпы защитников Лежанки пустились в сторону дороги, а по ней — в село.
С высокого гребня, где сосредоточились части добровольцев, хорошо просматривалась вся местность. За рекой Средний Егорлык, на противоположном берегу которой лежит село, были видны все перемещения красных. Марков отдал приказ полковнику Тимановскому о молниеносной атаке моста 2-й Офицерской ротой. С двух сторон, слева и справа ее должны поддержать одновременные атаки 4-й, 3-й и 1-й рот, форсируя реку всеми возможными силами. Красные отступили. Внезапно, навстречу бегущим из камышей в село красным, появились двое верховых в… погонах. Один из них, в погонах прапорщика, кричит: «Товарищи, собирайтесь на Соборную гору! Кадеты штурмуют мост». Офицеры добровольцы ударили прицельным залпом. Прапорщик и другой всадник свалились на землю. Убитый прапорщик был впоследствии с почестями похоронен большевиками на сельском кладбище Лежанки. Вернувшись на Дон, чины Вооруженных сил Юга России с изумлением прочитали надпись на его могиле: «Барон, прапорщик Борис Николаевич Лисовский. Убит бандой Каледина 21 февраля 1918 года».
Между тем преследование бегущих красноармейцев продолжалось. Взвод штабс-капитана Згривца разделился на две части: одна продолжила гнать убегавших в село красноармейцев, а другая повернула в сторону реки, выйдя в тыл оборонявшим мост пулеметчикам и стрелкам. В тот же момент Марков отдал приказ о штурме моста. 4-я и 3-я роты перешли реку вброд, по пояс утопая в ледяной воде, а сам генерал Марков бежал во главе головного взвода по дороге к селу. И вдруг остановился в недоумении, видя перед собой офицеров 1-й роты, ударивших минутами раньше в тыл оборонявшимся красным. «А вы откуда взялись?» — только и мог сказать Марков, не ожидая от своих офицеров такого удачного маневра. Офицеры сообщили генералу короткую предысторию, и Марков тут же распорядился продолжить преследование красных. В эту минуту к нему подошли переправившиеся офицеры 4-й и 3-й рот. «Продолжайте наступление, господа!» — отдал приказ Марков и, обернувшись, увидел, что офицеры 1-й роты собирают пленных. «Пленными не заниматься. Ни минуты задержки! Вперед!» — громко прокричал он, рукой указывая направление. Зазвучали выстрелы, раздались крики и стоны. Офицеры 1-й роты продолжали преследование.
Чем дальше бежали офицеры, увлекшись преследованием красных, тем гуще становились ряды бежавших от них серых солдатских шинелей. Участник того, казалось, нескончаемого марафона вверх по дороге, ведущей на Соборную гору, где стояли батареи большевиков, писал, что красные «…бежали как куры перед автомобилем. Офицеры стреляли на бегу в упор, кололи…». Но вот преследователи и преследуемые наконец оказались на горе. Офицеры, увлекаемые вперед поручиком Успенским, атаковали батарею красных. Батарейная прислуга в ужасе разбежалась, у орудий остались лишь трое человек в офицерских погонах. Они подняли руки вверх, сдаваясь. Тем временем 3-я рота обходит село справа. У ветряных мельниц, где стояла батарея красных, теперь виднеется лишь брошенный снарядный ящик. Перед 2-й ротой, обходящей село слева, мелькают красные и в мгновение ока скрываются среди сельских домов. В обход села скачут конники Гершельмана и конные разведчики 1-й батареи. Лежанка захвачена добровольцами.
