Среди последних особенно выделялись два человека, которые были известны всем жителям Константинополя: исавр Зинон, зять императора, и германец патриций Аспар, которому император был обязан своей короной. Рядом с ним стоял готский принц, достигший к тому времени примерно 15-летнего возраста. Это был Теодорих, сын короля остготов Тиудимира из рода Амалов и его наложницы Эрелиевы, который в 7-летнем возрасте — а родился он примерно в 452 году был отправлен в качестве заложника в Константинополь. С самого начала своего вступления на престол, в 457 году, император Лев I отказался выплачивать готам денежные субсидии, которые они до этого времени регулярно получали. Тогда готы взбунтовались, и лишь после длительной борьбы удалось прийти к новому, удовлетворившему их соглашению. Однако по условиям этого соглашения (как это уже неоднократно случалось с германскими вождями и их отпрысками) готы должны были — в качестве ценного залога — отправить Теодориха ко двору императора. Прибыв в Константинополь, юный остготский принц нашел защиту, опору и великолепный пример для подражания в лице Аспара (в жилах которого также текла готская кровь) и его приверженцев. В эти годы все огромное влияние германцев на императора и Восточную Римскую империю олицетворял собою Аспар, который, опираясь на свои воинские соединения, состоявшие из готов и подчинявшиеся ему как римскому генералу, был всесильным фаворитом в течение более чем десяти лет. И на протяжении всего этого времени император, будучи умным и энергичным человеком, постоянно осыпая Аспара всевозможными почестями, стремился избавиться от него — и чем дальше, тем больше. Однако гота Аспара поддерживала значительная часть римской армии, ибо ее основу составляли готы, и в первую очередь здесь нужно назвать зятя Аспара. Это был Теодорих Страбон со своими варварами. И несмотря на то, что император, безусловно, мог рассчитывать на поддержку исаврских отрядов, которыми командовал его собственный зять, время избавления от могущественных готов еще не пришло. Аспар трезво оценивал не только находившуюся в его руках власть, но и грозившую ему опасность ее потерять; поэтому он, что называется, держал ухо востро.
Рис. 4. Серебряная табличка, подаренная консулом Аспаром церкви в 434 году
Подобная ситуация была вовсе не новой. На протяжении примерно трех поколений германские вожди — как в Восточной Римской империи, так и в Западной — находились в точно таком же положении. Как только их влияние усиливалось, немедленно возникала (правда, не приносившая им особого успеха) реакция римлян, поскольку они видели, что попадают во все большую зависимость от варваров, и считали это не только позором для страны, но и угрозой самому ее существованию. Римляне были вынуждены мириться с захватившими власть варварами до тех пор, пока они явно нуждались в них, ибо прекрасно осознавали собственную слабость. То, к чему стремился в Византии Аспар: к господству над императором, его двором и всей империей, — уже более десяти лет держал в своих руках в Западной Римской империи знатный свев королевского происхождения, патриций и главнокомандующий армией Рицимер — яркое олицетворение доминирования «германского духа» в этой стране. В годы царствования пяти императоров Рицимер во второй половине V в. (ум. в 472 году) был фактическим правителем Италии. Разумеется, он изо всех сил удерживал свои позиции, подавляя в зародыше любую возникающую угрозу, и немедленно устранял каждого вступившего на престол императора, как только тот пытался взять управление страной в свои руки.
И Рицимер, и Аспар стремились избежать той судьбы, которая была уготована знаменитому вандалу Стилихону, гениальному политику и выдающемуся стратегу, ставшему после смерти Феодосия Великого наиболее значительным лицом в Западной Римской империи: ведь после того, как Стилихон — верный сторонник семьи Феодосия и защитник Италии от набегов орд Алариха I и Радагайса — фактически правил Империей в течение 13 лет, он, вследствие интриг национальной дворцовой партии, в 408 году по приказу императора был обезглавлен. Аспару удалось избежать такой участи: и сам император и Зинон пока еще были вынуждены мириться с его присутствием. И вот теперь они, все трое, сохраняя, по крайней мере внешне, дружеское расположение друг к другу, появились на ипподроме.
Рис. 5. Состязание на колесницах в цирке (консульский диптих из Константинополя, 541 г.)
Рис. 6. Игры в цирке (фрагмент консульского диптиха, начало VI в.)
Рис. 7. Травля диких зверей и игры в цирке (диптих консула Ареобинда, 506 г.)
Прежде чем сесть на свой императорский стул из белого мрамора, Лев I подошел к ограждению трибуны и, держа в руке полу своей мантии, осенил крестным знамением склонившихся перед ним людей. Ответом на это императорское благословение стали громкие крики одобрения и восхваления, аплодисменты и пение гимна. Вскоре за этим на ипподром торжественно ввезли статую Константина с богиней Тихе, которой были оказаны соответствующие почести. Только после этого император, взмахнув белым платком, дал знак к началу состязаний на колесницах. Тут же на арену бешеным галопом вынеслись запряженные двумя или четырьмя лошадьми колесницы, что вызывало бурное оживление зрителей, которые громкими криками приветствовали участников состязаний. И лишь тогда, когда колесницы входили в очередной поворот, толпа на мгновение замолкала, а затем вновь разражалась неистовым ревом. Семь кругов нужно было пройти колесницам по дорожкам ипподрома, а затем выносилось решение о победителе, которое приверженцами как победившей, так и проигравшей партии встречалось с таким неистовством, что нередко это походило на безумие. До полудня проводились состязания, в которых принимали участие двенадцать колесниц, а затем, для того чтобы зрелища были как можно более разнообразными, проводились состязания в беге, борьбе и кулачные бои, а также демонстрация, и иногда даже травля, заморских зверей. Изо всех сил стремились подогреть веселье акробаты, клоуны и мимы. В обеденное время объявлялся большой перерыв. Двор возвращался в трапезную Большого императорского дворца, и все усаживались за накрытые столы. Остальные зрители принимались за скромную еду, сидя на своих местах, над которыми, закрывая арену от лучей жаркого полуденного солнца, висело огромное туго натянутое покрывало из пурпура или шелка. Как только двор (который уделял трапезе намного большее время, чем люди, оставшиеся на ипподроме) возвращался на свои места, игры возобновлялись. Они продолжались в той же самой последовательности и с теми же развлечениями, что и до обеда, и длились до вечера. Завершались игры награждением победителей, причем призы за победу сердечно приветствовавший их император вручал собственноручно.
Подобные празднества, которые демонстрировали на столь достопримечательных местах весь блеск сравнимого с греческим имперского величия и на которых присутствовали официальные представители всего мира в Константинополе, не могли не производить на всех участников сильного впечатления. Не в последнюю очередь это относится и к варварам любой национальности, которые редко могли видеть в такой сконцентрированной форме импозантную демонстрацию и могущества, и высокого уровня культуры Восточной Римской империи. Не был исключением и юный остгот Теодорих. С огромным уважением и восхищением взирал он на все то, что окружало его в годы вынужденного пребывания в императорском городе, стараясь не пропустить все самое нужное и ценное, чтобы впоследствии воспользоваться этим. За это время благодаря добросовестной учебе и хорошему воспитанию и без того незаурядные способности Теодориха развились еще больше, и ему удалось впитать в себя все лучшее из самых разнообразных впечатлений и высказываний, которые жизнь в не сравнимой ни с каким другим городом столице предлагала ему на каждом шагу. И, разумеется, не следует утверждать, что юный варвар мог бы получить и более высокое образование. Его научили читать и писать на греческом и официальном римском языках, а также искусству составления деловых бумаг, которое он, впрочем, довольно быстро забыл. Да и вообще, в жизни тогдашнего Константинополя высокая образованность ценилась весьма низко, несмотря на вновь открытые в 425 году Феодосием II христианские высшие школы и имеющиеся библиотеки. Космополитичный Константинополь был одновременно и столицей Империи, и торговым портом. Высокая духовная жизнь была прерогативой Афин и Александрии. Материальные ценности, которые стекались в Константинополь из множества стран, доставляли либо морские суда, либо большие караваны из центра Азии. Развивалась не только торговля, но в значительной степени и промышленность, и обе эти отрасли несли с собой достаток и роскошь. Даже некоторые общественные бани были украшены великолепными произведениями искусства. Рынки предлагали покупателям очень дорогие товары: материи, металлы и драгоценные камни. В вечерние и ночные часы эти здания были ярко освещены. Театры, которые в отличие от античных времен были распространены довольно широко, предлагали зрителям различные формы развлечения и времяпрепровождения. Для украшения одежды и предметов домашнего обихода использовались золото и серебро, драгоценные камни и слоновая кость.
