До XVI столетия испанского языка в буквальном смысле вообще не было; в самой Испании он до сих пор называется кастильским (Castellano).[2] Также и французский стал официальным государственным языком Франции лишь в 1539 году, а до этого таким языком была латынь. А вот в Англии якобы в XII–XIV веках официальным языком был французский, за 400 лет до введения его в государственное делопроизводство в самой Франции! Английский же язык внедряется в делопроизводство на Британских островах в то же время, что и французский во Франции, то есть при Генрихе VIII в 1535 году. Заметим, что в Индии государственным языком стал английский, хотя там своих языков было более, чем достаточно: ситуация такая же, как в Европе во время латиноязычия.
Но вернемся к практике издания «древних» текстов, начавшейся за сто лет до официального признания национальных языков.
Главный импульс западноевропейской книгоиздательской деятельности (сначала на латыни, и только позже на «древнегреческом») придала та часть Византийской библиотеки, включавшей архивы империи, которую привез во Флоренцию в 1438 году Гемист Плифон и его сподвижники. Итальянский город Рим лишь только создавался, и ему, конечно, была нужна «древняя история».
Ведь скажем же прямо: не только все якобы «древние» рукописи «утрачены» и существуют только в позднейших списках. Это еще можно было бы объяснить нестойкостью носителя текстов. Но трудно найти древние здания и сооружения, что уж совсем странно! Так, в Вене нет ни одного сооружения, построенного ранее XVI века. Сохранившиеся архитектурные памятники XIII–XIV столетий Флоренции или Пизы носят ярко выраженный византийский колорит. В Ватикане и Риме не сохранилось ни единого здания, возведенного ранее XV века, кроме недостроенного Колизея и некоторых развалин.
Все свидетельствует в пользу того, что собственной западноевропейской культуры до этого просто не было, она существовала как периферийная часть византийской культуры. И мы видим это не только в Италии! Алтарные православные росписи России и алтарные католические «ретабло» в Испании, выполненные в конце XIV века, принадлежат общей византийской культуре. Византийцы незадолго до того начали строительство Рима, а империя с центром в Константинополе (Царьграде) называлась отнюдь не Византийской, – это имя ей присвоили историки, – она называлась Ромейской, или Римской! Империя называлась Римом!
Вот почему флорентийская книгоиздательская активность сразу же привлекла внимание заправил итальянского Рима. Из флорентийского книгохранилища, которым заведовал Браччолини, тут же извлекаются и впервые публикуются только в 1469–1472 годах «неожиданно обнаруженные» исторические труды-романы Тита Ливия и Корнелия Тацита, столь нужные, чтобы узаконить «древность» Рима. Потрясающе точное название жанра – роман (то есть греко-римское сказание, поскольку византийцы сами себя звали ромеями) относится ко всем без исключения «историческим первоисточникам»: сочинениям Геродота, Плутарха, Фукидида, Тита Ливия, Светония, Евсевия и пр.
О том, насколько ненадежны «древние» европейские письменные источники, прямо пишут наиболее откровенные историки: «…нужно было бы отвергнуть большую часть греческих и латинских текстов… Точно так же надлежало бы отбросить все средневековые скандинавские тексты» (К. – Ж. Гюйонварх).
Ведь в это же время – в XV веке! – совсем не древнего, а вполне живого итальянца по имени Тито Ливио нанимают англичане для написания хроники Столетней войны! Много лет спустя, когда Скалигер уже создавал свою, ставшую теперь общепризнанной и официальной, хронологию, люди помнили, какова степень «древности» древних авторов. Итальянский писатель конца XVI века Джованни Ботеро в книге «Разум государства» неоднократно называет своих предшественников-политологов Никколо Макиавелли и Корнелия Тацита именно в такой последовательности: сначала Макиавелли, а потом уже Тацит.
Все то же самое можно сказать и о трудах «древних» философов, драматургов и поэтов: например, первая публикация антологии древнегреческой эпиграммы датируется 1494 годом. Это относится и к точным наукам. Одним из основоположников не только западноевропейской живописи, но и точных наук по праву можно назвать гениального Леонардо да Винчи (1452–1519), и только после него в Европе становятся известны труды Архимеда (в 1544), причем одновременно с трудами знаменитого математика и изобретателя Джироламо Кардано (1501–1576): Европа в один год узнала и про «архимедов винт», и про «карданов подвес». При этом Архимед, как и многие прочие «имена древних», – отнюдь не имя, а, по-гречески, «Начало начал». Это, скорее, название учебника.
«Начала» же Евклида (по-гречески «Прославленного») широко публикуются в Европе одновременно с трудами Франсуа Виета (1540–1603), создавшего современную алгебру. Во времена Николая Кузанского и Николая Коперника «всплывают» труды астрономов Гиппарха, Птолемея и т. д.
Нет, мы не утверждаем, что Кардано сочинил всего Архимеда, а Коперник – Птолемея. Мы полагаем, что перед нами единый поток эволюции культуры, в который западноевропейские народы включились много позже греков и арабов, населявших Византийскую империю. Потому и узнавали здесь Архимеда, Птолемея и прочих так поздно. Просто следует говорить о них не как о древних, а как об иностранных по отношению к Европе авторах, предшествовавших европейской учености, – так можно легко избежать возникновения многовековых, а то и тысячелетних разрывов между культурами. Иначе происходит подмена естественного процесса развития науки и культуры искусственным понятием «Возрождение». А ведь даже само это понятие появилось во Франции только в конце XVII века, в период Контрреформации, когда, по сути, закончился раздел наследства единой Византийской империи, раздел, в результате которого Европа присвоила себе византийскую историю.
Это «присвоение» происходило в условиях идейного компромисса между клерикалами (сторонниками мирового главенства института папства) и гуманистами (сторонниками главенства светской власти). Первых устроило признание в этой новой на тот момент хронологии древности института папства, а вторых удовлетворило «возрождение» дохристианской античности, из числа героев которой выводились родословные новых правителей и светской знати, обосновывая их наследственные права на власть.
Византийский первоутопист Плетон в начале XV века мечтал реформировать Византию во всемирное государство всеобщего благоденствия. А в конце того же века канцлер Флоренции и основоположник политологии Никколо Макиавелли сформулировал тезис, и по сей день определяющий отношение власти к истории: «История нужна правителю такой, какой она позволяет ему наиболее эффективно управлять своим народом». На этом тезисе и построен весь корпус источников традиционной истории, сочиненной в XVI–XIX веках. А основными создателями той версии истории, вместе с ее хронологией, оказались Скалигеры – отец (Юлий Цезарь) и, в значительно большей степени, сын (Иосиф Юст).
Вот краткие данные об этих ученых.[3]
СКАЛИГЕР, Юлий Цезарь (Жюль Сезар) (Scaliger, Julius Caesar, 1484–1558), – французский филолог, критик, поэт. Настоящее имя Джулио Бордони (Bordoni). Родился 23 апреля 1484 года в Падуе, в семье итальянского медальера и географа Б. Бордони. Изучал теологию и философию в Болонье, медицину и греческий язык в Турине. Около 1524 года приехал во французский город Ажен в качестве врача епископа А. делла Ровере, женился и написал 15 книг – по числу детей, зарабатывая на жизнь медицинской практикой. До этого, по его словам, был изгнан еще ребенком из родового замка на озере Гарда, служил пажом у императора Максимилиана и изучал живопись под руководством А. Дюрера. Позднее участвовал в военных кампаниях в Италии и Нидерландах, а после битвы при Равенне был посвящен в рыцари самим императором. Отказавшись от желания стать монахом, уехал учиться в Болонский университет, хотя периодически принимал участие в сражениях.
Воинственный характер Скалигера проявлялся и в его научных занятиях. Он спорил с Эразмом Роттердамским, утверждавшим, что итальянские филологи, называющие себя «цицеронианцами», обращают христианскую Европу в язычество, а также ввязался в полемику с Ф. Рабле и другими гуманистами. Среди его полемических трудов выделяются «Упражнения» (Exercitationes, 1557), где он спорит с итальянским ученым Дж. Кардано. Подвергнув критическому анализу научные и философские взгляды Кардано, Скалигер написал учебник, который использовался в школах все время, пока господствовала Аристотелева физика. Скалигер также внес вклад в развитие биологии и ботаники и еще до К. Линнея (1707–1778) указал на необходимость точной классификации растений и животных.
