Владислав Даркевич - Аргонавты Средневековья

В этих диковинных странах жили пигмеи, которые сражались с журавлями, и великаны, воевавшие с грифонами. Верили, что там обитают люди со ступнями, повернутыми назад, и с восемью пальцами на каждой ноге; существа, которые ложатся на спину и поднимают вверх огромную единственную ногу, чтобы спастись от солнца; безголовые монстры с глазами на животе. Все эти ужасные антропоморфные и зооморфные чудовища, повествования о которых возникли еще в античности, все эти «чудеса Индии» стали достоянием средневековой географии. Их встречаем на картах, миниатюрах трактатов о животных – «физиологов» и «бестиариях», в романской скульптуре (рис. 6). Изобилует чудесами и фантастическими чудищами Эфиопия, расположенная у экваториального океана вдоль южной границы известного мира. В ней находится Саба (Сава) – столица царицы Савской.

Рис. 6. Легенды о человекообразных монстрах, живущих на краю света, давали пищу для воображения средневековых мастеров. Германская рукопись второй половины XII в.

Лондон, Британский музей[16]

Во всех видах творения зоологии той эпохи, в каждом звере, его облике и поведении усматривали символический смысл, соотносившийся с истинами Священного Писания и связанными с ним моральными заповедями.

Средневековый человек с его любовью к парадоксальному доверчиво слушал побасенки, подкрепленные свидетельствами «очевидцев». В ту эпоху никто не проверял их подлинность, никто критически не сопоставлял различные версии. Средневековые энциклопедии посвящались не естественнонаучному описанию Вселенной и природных явлений, а демонстрации премудрости Творца, рассказам о поражающих феноменах. Так велика была власть чудесного над умами «в нездешнее влюбленных» людей, что даже великие путешественники, сами проникшие в легендарные края, не избежали всеобщих заблуждений. Правдивый и далеко не легковерный Марко Поло повторил небылицы о хвостатых людях в горах Суматры, а зондского носорога превратил в мифического единорога: «…шерсть у них, как у буйвола, а ноги слона, посреди лба толстый и черный рог; кусают они, скажу вам, языком; на языке у них длинные колючки, языком они и кусают… С виду зверь безобразный…».[17] Венецианский купец с доверием отнесся и к легенде о псоглавцах с Андаманских островов. Этот «Геродот Средневековья» писал и о могиле Адама на Цейлоне.

Но внешний мир знали гораздо лучше, чем можно судить по космографии, питавшейся традиционными предрассудками Нелегко поставить под сомнение авторитет таких писателей-энциклопедистов, как Гай Юлий Солин или епископ Исидор Севильский. Однако теоретические домыслы отставали от жизненной практики. Плававшие за тридевять земель моряки и вездесущие пилигримы вместе с экзотическими товарами и священными реликвиями доставляли на родину и вполне реальные известия о далеких народах и государствах. Из этой сокровищницы народного опыта – правда, скупо и осторожно – черпали сведения историографы и авторы «дорожников»-итинерариев.

«Символическая география» Средневековья сосуществовала с «географией наблюдения». Итальянские кормчие, основательно изучившие Средиземноморское побережье, давали достоверный материал составителям карт.

Их использование стало повсеместным в Сицилии. Морская терминология и содержание некоторых мест в описаниях плаваний крестоносцев в Палестину позволяют предположить существование каких-то руководств по навигации. В последние годы XIII в. в картографическом искусстве произошла подлинная революция: чтобы обеспечить себя надежным подспорьем для мореплавания, моряки Средиземноморья стали по кусочкам составлять морские чертежи. На них контуры береговых очертаний в точности приближались к современным. В историях об экспедиции Ричарда Львиное Сердце описания дорог и побережий взяты из пособий по мореплаванию. Практические советы морякам сочетаются с полезной информацией о водах, островах и берегах, что напоминает современные лоцманские книги. Перечислены злоключения, поджидающие суда в каботажном плавании. В руководствах «пленителям моря» много обстоятельных подробностей о расстояниях между различными точками на побережье, о ширине проливов и протяженности островов. Иногда упомянуты достопримечательности портовых городов: так, в Марселе прекрасная гавань в обрамлении холмов.

В материковой Западной Европе были лучше известны регионы, знания о которых обогащались благодаря торговой, дипломатической, церковной и военной деятельности. Они составляли большую часть Европы к западу от Эльбы и Венгрии. Никогда не пустовали сухопутные пути в Константинополь, средиземноморские города и Святую землю.

Привыкшие к легкости и быстроте коммуникаций и совершенным средствам информации люди XX столетия склонны к преуменьшению роли контактов, которые имели место в прошлом. Однако огромное число фактов свидетельствует о динамизме средневекового общества. С насиженных мест снимались целые категории людей, которых материальные интересы не задерживали дома. Между странами и областями происходил непрестанный демографический обмен.

Необычайно мобильна была не привязанная к земле родовая знать Скандинавии. Вступая в конфликт с королевской властью, «морские конунги»[18] без сожаления покидали суровую родину. За ними в далекие походы из Дании, Норвегии, Швеции тянулись выходцы из разных социальных групп. Легкие на подъем вожди, жившие военной добычей, набирали дружины из молодых искателей славы и приключений, снаряжали ладьи и отправлялись в заморские экспедиции, основывая поселения на вновь открытых территориях.

Многие навсегда оседали в чужих странах или служили там военными наемниками. Начиная с VIII в. скандинавам было хорошо знакомо побережье Балтики. Сея смерть и ужас, эти предприимчивые мореходы опустошали земли Британии, Франции, Испании и проникли в Средиземное море. Викинги бороздили моря и реки от Ледовитого океана до Каспия, они колонизовали Исландию, основали поселения на юго-западном побережье Гренландии и за 500 лет до Колумба проложили путь в Америку по неисследованным водам Северной Атлантики. К середине XIII в. норманны («люди Севера») достигли не только Лабрадора, но и северной оконечности острова Ньюфаундленд («Винланд»).

Они проникли еще дальше на юг. При раскопках приморского индейского селения в штате Мэн археологи обнаружили монету, чеканенную в правление Олава Тихого между 1066 и 1093 гг. Тем же временем датируется и сам исследуемый поселок.

Скандинавы разделяли все заблуждения своего времени, что нашло отражение в популярной легенде о св. Брендане. В полярных широтах встречали роковые водовороты и острова, населенные гигантами-циклопами и девственницами, которые зачинают, испив воды, птицами с удивительно ярким оперением и даром пророчества. То и дело суда рискуют столкнуться с плавающими ледяными горами-айсбергами, остров, к которому они причаливают, оказывается гигантским китом. Прежде чем добраться до конечной цели плавания, мореплавателям необходимо спастись от змеевидных драконов, увлекавших корабли в «пучину (рис. 7), миновать застывшие моря, вход в Ад и остров, где казнится Иуда. Только избранным откроются Блаженные острова – Обетованная земля святых, т. е. земной рай. К примеру, в своей поэтической оценке легенды о св. Брендане Эрнест Ренан писал, что среди этих видений с поразительной верностью отражаются живописные картины полярного мореплавания: прозрачность моря, тающие под солнцем ледяные поля и айсберги, вулканические извержения в Исландии, игры китообразных, незабываемая картина норвежских фьордов, внезапные туманы, молочно-мутное море, зеленые острова, покрытые травами, свисающими в морские волны.

Рис. 7. Морской змей. Из «Книги о рыбах» Геснера (1598.) – по описанию Олауса Магнуса.

Недостаток в землях, пригодных для земледелия и скотоводства при избытке населения, рост могущества родовитых людей, жаждавших быстрого обогащения на чужбине, – вот причины широкой экспансии норманнов.

Примитивно обрабатываемая земля не могла прокормить все увеличивавшееся население Европы. Один из способов борьбы с перенаселенностью и земельным голодом – заселение окраин, интенсивное освоение новых пространств. Индивидуальная или массовая колонизация их привела к существенным демографическим сдвигам. Границы феодальных вотчин не являлись преградой: спасаясь от гнета, вилланы (крестьяне) покидали своих сеньоров и устремлялись из деревень в города или к нераспаханным пустошам. Внутренняя колонизация происходила в границах государства – из центра в его периферийные районы (занятие фламандцами болотистого побережья Фландрии), внешняя – уводила за его рубежи (водворение западногерманских переселенцев в Трансильвании, восточных славян – в Верхнем Поволжье и Двинской земле).