Латинская равнина была одной из самых плодородных и населенных частей Италии, относительно защищенной от внешней угрозы. С севера Лациум был защищен от этрусков рекой Тибр, крупнейшей судоходной рекой Апеннинского полуострова, с востока и юга — горами, населенными сабинянами, эквами и вольсками, а на юге почти переходил в другую плодородную равнину, Кампанскую. Другим соседом Лациума были этруски, создавшие самую высокую цивилизацию Италии, сопоставимую с греческой. Впрочем, и греки были не так далеко. На Кампанскои равнине находилась одна из крупнейших и древнейнщх колоний, Кумы (осн. 754 г. до н.э.), и, как полагали римляне, многие религиозные культы, право, письменность и архитектура пришли к ним отсюда. Легенды рассказывают о посещении Лациума греческими героями, начиная с микенских времен, причем, по крайней мере трое из них были связаны с древнейшей историей римлян. По преданию, древнейшее поселение на Палатине основал аркадянин Эвандр{11},[3] троянец Эней и его сын Асканий стали основателями Альбы-Лонги, а с Гераклом был связан один из наиболее популярных римских культов (Liv., I, 7).
Латинская равнина была одним из самых населенных районов центральной Италии, в котором перекрещивались самые различные этнические взаимовлия ния. Уже в 1800–1500 гг. до н.э. здесь распространилась культура террамар, здесь был и один из центров культуры Вилланова. Из сообщений античных авторов вырисовывается крайне сложная и пестрая этническая картина. В числе жителей упоминаются сикулы и сиканы, неизвестный народ, именуемый аборигенами (по разным версиям — греки, протосабины, латины, лигии, пеласги), греки Эвандра и троянцы Энея (Dion Hal., 1. 16; 17; 19; 31–32; 34; 40; 45; 56; 60; 89; И. 1–2; Liv. L; 9–10; Flor, I, 1, 9; Tac. Ann., II, 54; 55; IV, 9; 43; VII, 58; Or. gent. Rom., 1–23){12}.[4] Позже участие в этногенезе Лация приняли этруски и сабиняне, эквы и вольски.
Особенности этногенеза во многом определили менталитет народа. В римской истории было немало примеров упорного нежелания делиться своими привилегиями с «инородцами», политического, экономического и национального самоограничения, а иногда и подлинного шовинизма и ксенофобии, и, вместе с тем, изначально римлянам гораздо больше, чем грекам, была присуща идея открытости. Римляне сознавали себя как «сборный» народ и даже патрицианские роды царского периода включали в себя не только «коренных» латинов, но и сабинов (Валерии, Аврелии, Помпилии, Ветурии, Клавдии) и этрусков (Сергии, Лицинии), а некоторые возводили себя к троянцам (Юлии, Навтии) и грекам (Эмилии){13}. Возникает представление, что римляне достигли своих успехов потому, что заимствовали от других все лучшее и соединили в себе лучшие силы и достижения разных народов. Позже эту идею выразил Саллюстий (что интересно — устами Цезаря) (Sail. Cat., 51, 38–9), а затем — император Клавдий (Dess., 212; Tac. Ann., ХШ, 42). Наряду с этим, Рим приобретает образ защитника гонимых. Уже Ромул открыл убежище для всех обездоленных и ищущих защиты (Liv., I, 8, 4). Великая Империя, покоряющая и побеждающая, но и готовая защитить обиженного, создающая из разных народов новую историческую общность римлян — таков был образ римской сверхдержавы, созданной маленьким народом на Тибре. Одним из главных символов этой идеи позже было суждено стать Юлию Цезарю.
Рим занимал особое место в Лации. В области были две группы холмов, Альбанские и Римские. Первые были более ранним политическим центром Лация, и именно здесь находились такие города, как Лавиний, Лаврент и Альба-Лонга, откуда и произошли римляне. Группа римских холмов (Палатин, Эсквилин, Виминал, Квиринал, Целий, Авентин) имела более выгодное стратегическое положение. Холмы были прекрасно защищены, владеющий ими контролировал устье Тибра, рядом находился брод, позже появился мост, здесь проходила Соляная дорога (Via Salaria). Военному развитию Рима способствовала близость этрусской границы. Уже в конце «эпохи царей» соперничество Рима и альбанского союза стало склоняться в пользу римлян.
Первый серьезный поворот в истории Рима приходится на рубеж VII–VI вв. до н.э. Три последних царя, Тарквиний Приск (616–578 гг.), Сервий Туллий (578–534 гг.) и Л. Тарквиний Суперб (534–510 гг.), условно именуются «этрусской династией». Два Тарквиния были этрусками, версии происхождения Сервия Туллия различны, но и он был тесно связан с правящей семьей (Liv., I, 39). Хотя традиция показывает мирный приход к власти этих правителей, сам факт наличия царей-этрусков вызвал появление теории «этрусского завоевания».
Еще более важным является то, что Рим, так или иначе, попал в «этрусскую зону». На VII век приходится активная этрусская экспансия. Традиция и данные археологии показывают расширение «зоны» от Кампании на юге до Альп на севере. На территории Рима заметно резкое увеличение числа предметов этрусской материальной культуры и искусства. В Риме появился этрусский квартал (vicus Tuscus), резко растет число этрускизмов в языке, ономастике и топонимике.
Вхождение в «этрусскую зону» способствовало резкому скачкообразному развитию Рима, римского общества и римской материальной и духовной культуры. Именно цари-этруски создали Рим как город. По мнению Э. Гьерстада, на 800–700 гг. до н.э. приходится так называемый догородской период, характерный существованием изолированных поселений на Палатине, Эсквилине, Квиринале и Велии с постепенным заселением долин и Форума{14}. С 700г. начинается «городской период», когда Рим все больше и больше превращается в единую агломерацию. К началу правления царей-этрусков город становится единым целым, а весь процесс завершается примерно к 575 г. до н.э.{15} По традиции, все три царя много строили (Liv., I. 38, 5–7; 45; 55–56). Происходит и качественное изменение облика города. Площадь Рима выросла с 66 до 132 га, а город обносится мощной стеной (т. наз. стена Сервия Туллия). Тарквиний Приск начал рыть дренажные канавы, ставшие прообразом будущего водопровода (Cloaca Maxima). Создаются новые храмы: Тарквиний строят храм Юпитера Капитолийского, а Сервий Туллий сооружает на Авентине храм Дианы, главного божества Латинского союза.
Расширение Рима сопровождается наступлением римлян в Лации. Тарквиний Приск развернул наступление в области т. наз. Prisci Latini, расширяя господство Рима на Тибре и Анио, отодвинув границы на 10–16 миль и подчиняя латинские города (Корникул, Коллация, Номент, Медуллия, Америола и др.) (Liv., I, 38). При Сервий Туллии происходит важная военно-политическая реформа, а претензии на лидерство в Латинском союзе отражает строительство храма Дианы. Еще больших успехов добился Тарквиний Гордый, захватив Габии, Ардею и Арицию. Рим стал гегемоном Латинского союза, римский царь заключил договор с правителем Тускула Октавием Мамилием. Создавался тот мощный римско-латинский союз, который станет главным механизмом римских завоеваний (Liv., I. 52–55). К концу этрусского периода ager Romanus увеличился до 850 км{16}.
Не менее радикальными были и перемены в социально-политической жизни общества. По справедливому замечанию Э. Гьерстада, «этрусский период» можно считать известным аналогом «старшей тирании» в Греции{17}. Характер царской власти существенно изменился, и из патриархального древнего царя, сочетавшего сакральные функции с ролью военного и гражданского лидера и верховного судьи, римский реке превращается в полновластного монарха. Нарушается принцип выборности царя, а новые властители все меньше считаются с правами сената и народа. Конечным этапом этого развития стало тираническое правление Тарквиния Гордого, решавшего все вопросы практически единолично и жестоко подавляющего оппозицию. Вместе с тем, этрусские правители стали проводить и более глубинные преобразования, заложившие основу римского полиса.
Первые реформы провел уже Тарквиний Приск, добавивший к старым сенаторам 100 человек из так называемых «младших родов» (gentes minores), что стало шагом к превращению сената в царский совет. (Liv., I, 34). Вторым важным шагом было увеличение числа всаднических центурий до 6, что стало предпосылкой последующей реформы триб (Liv., I, 34).
Радикальные преобразования связаны с так называемой реформой Сервия Туллия. По преданию, шестой царь Рима упразднил родовые трибы и разделил город и его владения на 4 городские и, видимо, 17 сельских триб, построенных по территориальному принципу. Вторым этапом было деление всего населения, патрициев, плебеев и клиентов, по имущественному принципу на 5 классов. Нижним уровнем для 1 класса было 100 000 ассов, 75 000 — для второго, 50 000 — для третьего, 25 000 — для четвертого и 12, 5 или 11 000 ассов — для пятого. Люди, имевшие меньше 11 000 ассов (римская «черта бедности»), именовались capite censi («оцененные головой») или пролетарии (Liv., I, 42–43; Dion Hal., IV, 15).
Реформы были настолько радикальной социальной революцией, что многие ученые высказывают сомнения в их историчности{18}. Хотя многие реалии (напр., деление на 5 классов и денежный ценз) могли появиться только в IV в. до н.э., основа реформы несомненно, подлинна. Плебеи, составлявшие основную массу населения, были допущены в легион, что намного увеличило численность армии и стало основой их последующего равноправия. Реформа впервые установила принцип равенства граждан, сделав определяющим денежный ценз. Это было первое массовое расширение гражданского коллектива, беспрецедентное для греческих полисов.
