Судьба предоставила мне возможность взглянуть на работу службы как бы сверху, понять взаимосвязи, механизм принятия и исполнения решений не в конкретных случаях (это было мне знакомо давно), а в принципе.
И вновь мне повезло с руководителем. Управление возглавлял ветеран нашей службы генерал-майор Михаил Григорьевич Котов - натура волевая, организованная, с желчной стрункой. Его до крайности раздражали поверхностные суждения, попытки ввести в работу непродуманные конъюнктурные новации. Михаила Григорьевича уважали за широкую разведывательную эрудицию, способность отсеять зерна от плевел, несколько побаивались за прямоту, а кое-кто и недолюбливал за нетерпимость к глупости и разболтанности.
Мне нравилось в управлении "Р". Было интересно и приятно общаться с коллегами - такими же, как я, битыми-перебитыми, тертыми жизнью оперативными работниками. Часто собирались вместе, как правило, за чаем. Поговорить было о чем. Как вел себя коллега, когда контрразведка организовала его захват и пыталась вербовать. Как не повезло другому коллеге, когда его прошили автоматной очередью в Бейруте и он несколько часов истекал кровью в своей машине. Как явился к нашему работнику в ночное время незнакомый иностранец, оказавшийся шифровальщиком американского посольства. Как сунул человек руку в тайник и был укушен скорпионом и т. п. Множество примеров мужества и робости, находчивости и глупости, везения и неудач - живая ткань нашего существования. Надо ли говорить, что в таких разговорах звучали насмешки над попытками загнать это существование в жесткие рамки инструкций, скептически разбирались и подвергались жесточайшей критике политические лозунги дня, пустопорожняя болтовня пропагандистов, обнажалась суть людей, явлений и событий.
Эту неофициальную, но чрезвычайно полезную сторону работы в управлении я до сих пор вспоминаю с удовольствием и благодарностью.
Во время работы в управлении получаю от одного из отставников любопытный документ, который и привожу полностью.
"9 ноября 1952 года бюро Президиума ЦК КПСС создало Комиссию по реорганизации разведывательной и контрразведывательной служб МГБ СССР. В течение ноября - декабря 1952 года Комиссией был подготовлен проект постановления ЦК КПСС "О Главном разведывательном управлении МГБ СССР".
В ходе подготовки этого проекта на одном из заседаний Комиссии И. В. Сталин высказал следующие замечания о разведке:
"В разведке никогда не строить работу таким образом, чтобы направлять атаку в лоб. Разведка должна действовать обходом. Иначе будут провалы, и тяжелые провалы. Идти в лоб - это близорукая тактика.
Никогда не вербовать иностранца таким образом, чтобы были ущемлены его патриотические чувства. Не надо вербовать иностранца против своего отечества. Если агент будет завербован с ущемлением патриотических чувств это будет ненадежный агент.
Полностью изжить трафарет из разведки. Все время менять тактику, методы. Все время приспосабливаться к мировой обстановке. Использовать мировую обстановку. Вести атаку маневренную, разумную. Использовать то, что бог нам предоставляет.
Самое главное, чтобы в разведке научились признавать свои ошибки. Человек сначала признает свои провалы и ошибки, а уже потом поправляется.
Брать там, где слабо, где плохо охраняется. Исправлять разведку надо прежде всего с изжития лобовой атаки.
Главный наш враг - Америка. Но основной упор надо делать не собственно на Америку.
Нелегальные резидентуры надо создать прежде всего в приграничных государствах.
Первая база, где нужно иметь своих людей - Западная Германия.
Нельзя быть наивным в политике, но особенно нельзя быть наивным в разведке.
Агенту нельзя давать такие поручения, к которым он не подготовлен, которые его дезорганизуют морально.
В разведке иметь агентов с большим культурным кругозором - профессоров (привел пример, когда во времена подполья послали человека во Францию, чтобы разобраться с положением дел в меньшевистских организациях, и он один сделал больше, чем десяток других).
Разведка - святое, идеальное для нас дело.
Надо приобретать авторитет. В разведке должно быть несколько сот человек-друзей (это больше, чем агенты), готовых выполнить любое наше задание.
Коммунистов, косо смотрящих на разведку, на работу ЧК, боящихся запачкаться, надо бросать головой в колодец.
Агентов иметь не замухрышек, а друзей - высший класс разведки.
Филерская служба, по-моему, должна быть разбита по различным управлениям".
Да, ничего не скажешь, соображения толковые.
Поздней осенью 1983 года, когда тегеранские травмы стали заживать, мне было сделано предложение перейти на другую работу - заместителем начальника информационной службы ПГУ, вскоре преобразованной в информационное управление. "Вам дается шанс проявить себя, - сказал мне начальник службы генерал Н. С. Леонов. - Считайте, что работа у нас будет как бы испытанием для вас". Этот разговор мне не понравился. Я сказал генералу, что случаев проявить себя у меня было предостаточно и подвергаться каким-то переэкзаменовкам не готов. Если служба считает, что я буду ей полезен, то у меня возражений нет. На том и договорились.
К концу года я начал осваивать очередную область информационно-аналитическую. Здесь интенсивность работы оказалась неизмеримо большей, чем в неторопливом управлении "Р". Поток информации не останавливается ни на минуту, надо прочитывать огромное число информационных сообщений, поступающих из-за рубежа по каналам разведки, улавливать в них самое важное. Для этого надо следить за еще более широким потоком открытой информации - сообщениями телеграфных агентств, печати, телевидения, читать сводки радиоперехвата. Нельзя, чтобы поток текущей информации увлек за собой человека. Необходимо видеть логику в хаотичном нагромождении событий, а это возможно только при условии знания их истории, видения их в более широком региональном и мировом контексте. Нужно следить за иностранной и отечественной фундаментальной литературой, читать научно-исследовательские материалы, специализированные журналы.
Я оперативный работник, а оперативным работникам в свое время было свойственно несколько снисходительное отношение к сотрудникам информационной службы, на неофициальном языке - "информаторам". Не избежал этого греха и я, о чем мне напомнил мой старинный товарищ П. М. Кирсанов, ветеран информационной работы. "Помнишь, когда-то, очень давно, мы тебя спрашивали, не хочешь ли перейти в наш отдел? Ты сказал - вот на чем-нибудь погорю, тогда и окажусь у вас".
В последующие годы мне не раз приходилось предупреждать оперативных работников против недооценки информаторов. Это удивительные люди, своеобразная корпорация мыслителей, безотказные, знающие все и могущие все. В нашем деле важно не только добыть секретную информацию - необходимо осмыслить ее, сопоставить с тем, что уже известно, привести сведения в удобопонятный компактный вид. Информация должна быть практически полезной для адресатов, для тех, кто вырабатывает политику страны.
Конец 1983 года был омрачен трагедией. Скончался мой дорогой и незабвенный друг Юрий Васильевич Нефедов. Этот жизнерадостный, беспредельно добрый, талантливый человек мучительно и долго умирал от раковой опухоли головного мозга. Его не спасли две операции, и последние четыре месяца своей жизни он лежал парализованным, лишенным речи и медленно угасал. Ушел человек, бывший мне опорой и утешением в тяжелые дни. На его похоронах я плакал.
Много лет назад судьба свела нас с Ю. В. Нефедовым в ПГУ. До этого Нефедов работал во внешнеторговом учреждении, и работал весьма успешно. Однако... обаяние нашей профессии сделало свое дело. Нефедов стал разведчиком. У Юрия Васильевича был редкий и неоценимый в нашей работе дар доброго отношения к людям, живой ум, желание работать. Мы подружились, и много лет у меня не было человека дороже и ближе, чем он.
А через несколько дней последовал еще один удар. От приступа астмы в ночь на 13 января 1984 года скончалась наша дочь Таня. Ей было всего девятнадцать с половиной лет. Год назад, в день нашего возвращения из Тегерана, была ее свадьба. Она умерла, ее сыну Сереже, нашему внуку, было полтора месяца. Он спал в своей кроватке.
За что так безжалостно била меня судьба?
Вскоре последовало еще одно трагическое событие - смерть Ю. В. Андропова. В разведке его ценили, и он высоко ценил разведку. Будучи председателем КГБ, занимая высочайшее партийное, а следовательно, и государственное, положение, Андропов поддерживал постоянный контакт с ПГУ.
В 1974-1981 годах мне пришлось побывать у него шесть раз. Можно представить себе душевный трепет рядового оперативного работника, который идет на прием к председателю. Ощущение скованности, волнение исчезли сразу же после первого крепкого рукопожатия. Юрий Владимирович, думается мне, обладал даром располагать к себе людей своей безыскусной, абсолютно естественной манерой общения. Коллега разговаривал с коллегой. Его интерес к мнению собеседника был искренним, вопросы задавались по делу, по тем проблемам, которые именно в тот момент требовали выяснения. Андропов допускал возражения, кажется, не прочь был поспорить и охотно шутил.
