Организация производства в каждой стране госкапитализма в разные времена имела и имеет свои особенности, но это несущественные, формальные различия. Суть госкапиталистической организации экономики и, соответственно, политической власти — в централизации. Это огромное преимущество госкапитализма перед частным капитализмом, и в то же время его главный недостаток, самое уязвимое место. Преимущество в том, что госкапитализм имеет возможность сосредотачивать все силы и средства страны (за счет других участков экономики и, прежде всего, конечно, за счет народа — это основа всего госкапитализма) — на каком-нибудь одном участке, а ценой величайшего напряжения сил и ограбления масс, возможного только при госкапитализме — на нескольких. Причем это сосредоточение в силу самой природа госкапитализма может дать сколько-нибудь значительный эффект только в первый, начальный период развития госкапитализма и ценой огромных непроизводительных затрат, ибо недостаток его в том, диалектически, как общее явление централизация всегда должна выступать и в действительности выступает в соединении с децентрализацией. И если при социализме децентрализация в соединении с централизацией будет благом, ибо будет понята необходимость и неизбежность таково соединения, то при госкапитализме децентрализация принимает абсолютно уродливые формы, т. к. она вынуждена пробивать себе дорогу, а это приводит к хаосу, который все усиливается по мере упадка госкапитализма и постепенной утери им возможности противостоять этой тенденции.
Если в период первой пятилетки можно было говорить всерьез о существовании централизма и плановости, несмотря на все издержки и провалы, то сейчас экономика в СССР только по видимости централизованная, плановая, на самом же деле произошло, как говорят философы на своем жаргоне, снятие и централизация-плановость обратилась в децентрализацию-хаос, потому что у правящего класса нет экономических рычагов управления экономикой, а внеэкономические на данном этапе уже не действуют.
Сотни министерств, комитетов, тысячи, десятки тысяч трестов, управлений, объединений — все они «руководят» непосредственными производителями — заводами, фабриками и т. д. Понятно, что при таком «централизованном» руководстве, которое не оживляется никаким материальным интересом на всех уровнях — от рабочего до министра, зависящим от экономических конечных результатов труда, когда рабочему, директору, инженеру и т. д. безразличен этот конечный результат их труда, т. е. найдет их продукция применение или нет — может рождаться только одно — хаос.
Символом бессилия олигархии остановить катящуюся к пропасти машину экономики стало образование все новых министерств, затем «реорганизация» министерств и бесконечное образование все новых и новых органов управления всех этих Бюро Совета министров и т. д. и т. п.
Трескотня вокруг «экономической реформы» 1965 года, на гребне которой пришло к власти предыдущее поколение олигархии, свелась к тому, что слово «главк» заменили словом «объединение». Можно было бы подумать, что это всего лишь глупость — воображать, что можно решить экономические проблемы с помощью смены таблички на дверях, но это не совсем так, потому что это единственная оставшаяся сейчас у олигархии возможность «влиять» на экономику. И во всяком случае такой подход к делу еще одно свидетельство загнивания государственного капитализма.
Естественно, что когда общественно-экономическая формация клонится к закату, ее не спасти никакими реформами (кроме таких, которые меняют ее суть. т. е. делают другой формацией на основе достигнутого прежней формацией экономического развития, но это уже не реформы, а революция, хотя бы и мирная, но дело в том, что в истории человечества таких мирных революций не было), но здесь важен вопрос как и какие реформы проводятся, потому что если спасти умирающий строй нельзя, то можно оттянуть его гибель, и во всяком случае хотя бы попытаться это сделать. И вот здесь уже важна степень ума или глупости господствующего класса, его способности отказаться от части ради спасения целого. Способен ли в принципе на реформы госкапитализм?
Госкапитализм кроме всего прочего отличается том, что если частному капитализму нужны умные, изворотливые, энергичные люди — и политические и экономические деятели — в каждый момент его существования (ведь если у капиталиста или его управляющего не будет этих качеств дело кончится разорением), то госкапитализму нужны тупые исполнители — безотносительно к их личным потенциальным качествам, что же касается самой олигархии, то в нее, естественно, пробираются не самые умные, самые талантливые или честные люди, а те, у кого крепче локти и резиновая совесть, кто не постесняется утопить друга в луже грязи, в трудный момент исподтишка нанести подлый удар в спину, кто поддержит любое преступление «высших». Десятилетия такого отбора, такой жизни, такого поведения не могут пройти бесследно и не проходят.
В условиях государственного капитализма, когда Центр руководит, распределяет все и вся — в то же время этот «Центр», эти «министерства и ведомства» не имеют никакой материальной заинтересованности в результатах своего труда и труда своих «подопечных». Это поразительно, дико, глупо, но это так. Не знаю какой «гений» из «плеяды вождей» установил это, но работники центрального аппарата, учреждений, от которых все зависит и все зависят, ничего, кроме твердого оклада, ставки которого не изменяются десятилетиями, не получают — как бы они ни работали — хорошо или плохо. Какое им дело до эффективности, производительности труда и т. п.? Они-то все равно получат свой оклад, хоть трава не расти.
Единственное, на чем держится машина управления — на страхе перед наказанием, т. е. фактически управление строится на внеэкономическом принуждении, а это как известно самый неэффективный способ управления. Разумеется никакая премия не спасет там, где уже ничто не может помочь. Абсолютная незаинтересованность (если исключить «заинтересованность», когда человеку предлагают на выбор — выполнить план «любой ценой» или сдать партийный билет, а сдать партийный билет в советских условиях это значит поставить крест на своей карьере, ведет к бюрократизации, т. е. равнодушию и бездеятельности, очковтирательству, страх ведет к безответственности и…заинтересованности, но своеобразной, госкапиталистической, заключающейся в желании любой иеной уйти от возможного наказания — что порождает разнообразные виды социальной мимикрии, при которой невозможно найти конкретного виновника. Впрочем, это вообще существенная, присущая госкапитализму черта — обезличивание, деперсонализация.
Внизу то же самое и даже хуже, так как, подвергаясь куда более во всех смыслах сильной эксплуатации, рабочие и отвечают на нее сильнее и куда ощутимее, чем служащие. Здесь и премии не помогают, превратившись в часть зарплаты, потому что, находясь в постоянном экономическом цейтноте, олигархия, как это ни парадоксально, теперь сама объективно не заинтересована в повышении производительности труда, увеличении объема производства, что вызвано проблемой постоянно возрастающей в обращении денежной массы, ничем не обеспеченной, т. к. увеличение производительности труда в условиях госкапитализма периода упадка ведет всего лишь к увеличению выпуска никому не нужных вещей — какой смысл производить вместо 100 пар туфель 200, если прежние 100 никто не покупает из-за их ужасающего качества?
Бесконечные призывы к повышению производительности труда, эффективности производства — явная сторона, тайная — повышение цен, увеличение производства водки либо повышение на нее цен, т. к. олигархия уже, по-видимому, достигла физических пределов производства спиртных напитков больше народ просто не в состоянии выпить.
3. Эксплуатация трудящихся
Фактически, олигархия и весь правящий класс, также как при рабовладельческом строе, присваивают себе весь прибавочный продукт или, точнее, безраздельно распоряжаются им. Если же учесть, что по сути и личной свободой человек не обладает при этом строе, то аналогия с рабовладением будет полной.
Поскольку олигархия госкапитализма сравнительно малочисленна — всего несколько тысяч человек вместе с членами семей (а если брать высшую часть олигархии — элиту элит, обладающую верховной властью, то число это сокращается до нескольких десятков человек), то абсолютно она тратит на свои нужды сравнительно немного (также как частный капиталист тратит на свои нужды обычно меньшую часть полученной им прибыли), но если сравнить численность олигархии и всего народа и долю национального дохода, присваиваемую олигархией, с тем, что достается народу, то окажется, что каждый олигарх получает в сотни раз больше, чем рабочий, крестьянин или рядовой служащий. Средний и низший слои правящего класса, соответственно, в совокупности используют большую часть национального дохода, чем олигархия, но на каждого, понятно, приходится меньше.
