Для обширных археологических объектов имеющих или не имеющих оборонительные сооружения целесообразно придерживаться традиционных археологических терминов «городище», «поселение», в первую очередь для совершенно не исследованных или с незначительным процентом вскрытых площадей.
Вывод второй. По имеющимся на сегодня чрезвычайно скудным археологическим данным ни одно городище или конгломераты открытых поселений салтово-маяцкой культуры не позволяют определять их как «город» ни по одному из проявлений материальной культуры. Чётко различимой дифференциации города и села в каганате археология не фиксирует.
* * *
Не найдя среди поселений салтово-маяцкой культуры тех, которые с полной уверенностью можно было бы признать городами, я задался вопросом, чем мотивировала свои построения о городах Хазарского каганата автор идеи о них С. А. Плетнёва. Однако исследовательница сама даёт четкий ответ: «Соображения относительно существования степных городов и торгово-таможенных крепостей появились у меня в результате невероятности отсутствия (выделено мною. — В. Ф.) в такой обширной торговой державе, какой была Хазария, пунктов, организующих и объединяющих это громадное степное многоземелье» (Плетнёва С. А. 2002. С. 123). Надежда на существование хазарских городов подменила археологическую действительность. Неудивительно, что список хазарских городов в трудах автора систематически менялся.
Обратим внимание на совершенно устаревшие утверждения о Хазарии как преимущественно торговой державе (в чём-то напоминают характеристики Л. Н. Гумилёва), что и явилось основным постулатом С. А. Плетнёвой — «торгово-таможенные крепости». Надо в конце концов осознать, что роль торговли в Хазарском каганате была не больше, чем у любого современного ему государства, и не идёт ни в какое сравнение с торговой активностью Китая, Византии, Ирана и Арабского халифата, а затем отдельных халифатов. Более широко освещая роль торговли в Хазарском каганате в ряде исследований, В. Я. Петрухин пришёл к следующему заключению: «…Вопреки ставшим расхожими представлениям о главенстве „финансового капитала“ в Хазарии, у нумизматов практически нет данных о денежном обращении в каганате; хазары чеканили собственные подражания арабским дирхемам, но клады серебряных монет на территории каганата единичны, особенно по сравнению с многими десятками кладов, содержавших сотни тысяч монет, на территории Руси (и связанной с ней Скандинавией)» (Петрухин В. Я. 2002. С. 308).
* * *
В любом научном исследовании есть проблема, которую я обозначу как «подмена содержания феномена термином». Вводя в хазароведение новый термин, исследователь поневоле, неосознанно оказывается у него в плену. Этот вопрос психологии научного творчества напрямую относится и к термину «город».
Вторая проблема отчасти также психологическая, но в большей степени методическая. Недостаток источников — для археологии это неполнота (часто низкое качество) раскопок и публикаций даже известных памятников — порождает стремление «восполнить» их всевозможными мнениями, предположениями, допущениями, гипотезами[31]. На собственной реконструкции Итиля я показал, насколько они бывают эфемерны.
Новый импульс в обсуждении проблемы города в Хазарском каганате могут дать только масштабные раскопки больших населённых пунктов. При существующем порядке, когда каждый археолог индивидуально ведёт маленькие раскопки «своего» памятника, надеяться на скорое накопление новых данных по структуре поселений салтово-маяцкой культуры не приходится. Выход есть: нескольким археологам объединить свой научный потенциал и финансы для комплексного исследования одного поселения. Не могу не отметить, что превалирующая в археологии практика единоличности в полевых исследованиях устарела, она непродуктивна, неизбежно ведёт к застою в методике раскопок, препятствует обмену новыми методами и технологиями полевых исследований, в значительной мере тормозит теоретические разработки. Дополнительно поясню: речь идёт не о сосредоточении на одном памятнике нескольких «индивидуальных» экспедиций, а о работе по единой программе. Такой начавшийся, но незавершённый опыт имел место при раскопках Маяцкого археологического комплекса в 1975? 1977–1982 гг. Неудача состояла в том, что по окончании полевых исследований сотрудничество не продолжилось в главном — в обработке полученных материалов. Она опять пошла в «индивидуальном порядке», что свело сотрудничество в раскопках на нет. Что ж, это надо учесть и попытаться не повторить.
* * *
Затрону два вопроса, освещения которых в современной хазароведческой литературе найти не удалось.
1. В этих очерках я неоднократно упоминал города Византии и Халифата. Сделано это не случайно. Возможно ли сравнивать городища и большие неукреплённые поселения Хазарского каганата с настоящими в полном смысле этого понятия городами средневековых империй Балкан, Малой Азии, Ближнего и Среднего Востока? Думаю, не только возможно, но необходимо и неизбежно. Необходимо для того, чтобы опираться на определённые критерии в хазароведческих исследованиях. Изучение византийского и восточного города имеет давние традиции и большие достижения как в фактологической части, так и в теории (сетования историков исследователей городов Византии и Ближнего Востока на недостаток письменных и археологических источников у исследователей Хазарского каганата могут вызвать только улыбку: у хазароведов их ничтожно мало). Для Востока известна общая хронологическая канва политических событий (часто до дня и месяца), а история многих городов прослеживается столетиями. Лакуны в истории одних дополняются сведениями о других. Мало того, я полагаю, необходимо обращение к городам античным и эллинистическим.
С сожалением отмечу, что в работах археологов ссылки на исследования городов Ирана, Византии, Халифата редки до удивления. Исключения составляют исследователи хазарского пограничья — Крыма, значительно реже — Дагестана. Сложившуюся ситуацию можно назвать хазароцентризмом, а было бы продуктивно посмотреть на Хазарию со стен восточных городов.
2. Об общей теории и методологии изучения города. Я не намеревался затрагивать эту бездонную проблему. Толчком послужило введение О. Г. Большакова к своей книге, из которого придётся сделать большую выписку: «Автор настоящей работы предложил вместе с В. А. Якобсоном определять город как населённый пункт, основной функцией которого является концентрация и перераспределение прибавочного продукта. Преимущество этого определения перед остальными состоит в том, что оно основывается на важнейшем понятии марксистской политэкономии, определяющем характер социально-экономических отношений всех классовых обществ, а следовательно, и всех сторон жизни города. В понятие „концентрация прибавочного продукта“ входит сбор налогов, получение земельной ренты и излишка продукта, образующегося вследствие неэквивалентности товарообмена между городом и деревней…» (Большаков О. Г. 2001. С. 10). Да, вероятно, город можно рассматривать как центр сосредоточения прибавочного продукта и последующего его перераспределения. О. Г. Большаков не декларирует политэкономическую категорию К. Маркса, но в полной мере использует в своей книге[32]. Квинтэссенция концепции О. Г. Большакова: «…все характерные проявления цивилизации (как бы разнообразно ни трактовалось это понятие) рождены появлением прибавочного продукта, концентрацией и трансформацией которого занимается город» (Там же. С. 11). С этим можно спорить по ряду положений (в частности, о том, что прибавочный продукт производил и сам город, а этот же продукт концентрировался не только в городе, но и в руках крупных землевладельцев и скотоводов), но нас интересует другое. Приложим ли данный подход к большим поселениям Хазарского каганата? Ответ содержится в примечании автора на с. 10: «Это определение [города. — В.Ф.] исключает возможность называть городами крупные укрепленные поселения доклассовых обществ, в которых ещё отсутствовало отчуждение прибавочного продукта» (С. 10). Круг замкнулся. Мы возвращаемся к вопросу о формационной ступени хазарского общества. Данных о собственности на землю и скот у нас нет, но при раскопках городищ с каменными и кирпичными крепостями не обнаружено что-либо, свидетельствовавшее о выделении слоя феодалов или иного слоя крупных собственников. Земельная рента? Сбор налогов или всё-таки полюдье? О невыделенности ремесла сказано выше. То, что можно было бы назвать «прибавочным продуктом», могло собираться лишь эпизодически для постройки этих же крепостей, но не как замков феодалов, а как необходимых всему населению пунктов обороны, прежде всего в междоусобной борьбе.
