Стремительными темпами увеличивалось число еврейских купцов и торговцев в главных городах Западной Европы. В Лейпциге, например, на международных известных пасхальных и осенних ярмарках (в день Святого Михаила) число евреев, по подсчетам того же В. Зомбарта, составляло:
• 1675-1680 гг. — 416 чел.,
• 1681-1690 гг. — 489 чел.,
• 1691-1700 гг. — 834 чел.,
• 1701-1710 гт. — 854 чел.,
• 1711-1720 гг. — 769 чел.,
• 1721-1730 гг. — 899 чел.,
• 1731-1740 гг. — 874 чел.,
• 1741-1748 гг. — 708 чел.,
• 1767-1769 гг. — 995 чел.,
• 1770-1779 гг. — 1652 чел.,
• 1780-1789 гг. — 1073 чел.,
• 1790-1799 гг. — 1473 чел.,
• 1800-1809 гг. — 3370 чел.,
• 1810-1819 гг. — 4896 чел.,
• 1820-1829 гг. — 3747 чел.,
• 1830-1839 гг. — 6444 чел.
Обращает на себя внимание особенно быстрый рост еврейских купцов в конце XVII и XVIII веков и в начале XIX столетия.
Общий приговор современников по поводу «успехов» еврейских купцов и торговцев: «Они плуты и мошенники». Зомбарт писал, что <обращаясь снова к непосредственно заинтересованным современникам или людям, близко стоявшим к явлениям повседневной жизни, мы получаем прежде всего опять единодушный ответ: превосходство евреев вытекает из нечистого ведения дел. «Евреи и комиссары имеют один закон и одну вольность, называемые ложью и обманом, если только это им выгодно», — говорит Филандер фон Зиттевальд. Такой же общий и безусловный характер носит суждение, высказанное в забавном «Словаре обманов», составленном «тайным советником и начальником» Георгом П. Генном. Здесь под рубрикой «евреи» значится: «Евреи обманывают как вообще, так и в частности»>.
Один современник рассказывает о евреях Берлина: «Они... живут грабежом и обманом, которые, по их понятиям, не являются преступлением». Цех купцов в Париже сравнивает евреев с осами, проникающими в пчельники лишь для того, чтобы убить пчел, вскрыть им тела и высосать собранный там мед. Французским подтверждением этому может служить суждение Савари: «Евреи пользуются репутацией очень ловких купцов; но их подозревают в том, что они прибегают к не совсем честным и правдивым приемам»[161]. В странах Европы понятие «еврей» стало синонимом слов «мошенник», «ростовщик», «стяжатель», «лихоимец».
Накопленный торговый капитал богатые евреи преобразовывают в финансовый. Этот капитал получил название «паразитического», поскольку наживался не честным, а мошенническим путем. Он-то и стал главной движущей силой французской революции, о чем поведал ее историк и очевидец английский философ Э. Бэрк. Отодвинув родовую знать на задворки реальной власти, на авансцену социально-экономической жизни вышли еврейские банкиры, предприниматели, торгаши. Многие из них составили «новую знать» с титулами баронов, графов, виконтов и т.п. С Францией разделили такую же «честь» Бельгия, Голландия, Австрия. В «еврейский клуб» вступила и владычица морей Великобритания.[162]
Судьбу Европы с начала XIX века стали определять «дома» еврейских ростовщиков, превратившихся в банкиров. Финансовую элиту Европы составили «дома» Ротшильдов. Основатель семейства Меир Ротшильд был придворным банкиром курфюрста Вильгельма I. Когда Вильгельм в 1806 году бежал от французов, Ротшильд бросил накопленные курфюрстом денежные средства на расширение финансовых махинаций и спекуляций. Вскоре Европа получила пять некоронованных королей. Ими стали братья Ротшильды: Ансельм, Соломон, Натан-Меир, Карл и Джеймс. Ансельм повелевал из Франкфурта-на-Майне, Соломон — из Вены, Натан-Меир — из Лондона, Карл — из Неаполя, Джеймс — из Парижа. Без советов и рекомендаций этого семейства не предпринималась ни одна крупная государственная акция, не формировалось ни одно правительство. Аккумулируя в своих «домах» огромный капитал, Ротшильды не только создали биржу, но и интернационализировали ее деятельность. Повязанные родовыми и денежными узами, финансовые «дома» подчинили своему контролю множество промышленных предприятий, страховых компаний, железных дорог. Новым элементом, который внесли в хозяйственную жизнь евреи-талмудисты, было создание механизма контроля экономики со стороны банка, а затем биржи, находившихся в руках еврейских дельцов. Этот процесс В. Зомбарт назвал «обиржвлением» народного хозяйства[163]. Спекулятивным инструментом биржи стали ценные бумаги — векселя, акции, банкноты, облигации, которые служили орудием немыслимых манипуляций со стороны еврейских финансовых спекулянтов. Стоимость реального продукта, созданного тружеником, деформируется и искажается так, чтобы с каждой единицы товара обеспечивалась прибыль банкиру или биржевику, необязательно еврейскому, но действующему по правилам иудейских хозяйственных законов, сформулированных в Талмуде.
Контролируя потоки денежных средств с помощью банков и биржи, иудейские коммерсанты стали влиятельными посредниками международной торговли, в крупных размерах употребляя способ перевода денег посредством векселя.
«Начало современной биржевой спекуляции, — писал В. Зомбарт, — мы должны искать... в XVII веке в Амстердаме. Спекуляция акциями фондов выросла, как это можно с достаточной ясностью проследить на акциях Ост-индийской компании... Спекуляция акциями так широко распространилась и так усердно практиковалась, что общественная власть почуяла в ней зло, которое необходимо было устранить законодательным путем... среди прочих участников спекуляции евреи сыграли выдающуюся роль».[164]
Кроме Амстердама, крупнейшие еврейские финансовые спекулянты сосредоточились в Лондоне и во Франкфурте-на-Майне. В последнем, писал тот же Зомбарт, евреи к концу XVII века захватили занятие маклерством, а затем завоевали профессиональную фондовую торговлю[165].
Самый известный еврейский финансовый аферист конца XVII-начала XVIII века был Джон Ло (Леви), сын золотых дел мастера и банкира. Этот финансовый аферист сумел убедить экономически невежественное правительство Франции начать выпуск необеспеченных бумажных денег. Одновременно Ло учредил огромную «Компанию Миссисипи», за которой были закреплены монопольные права на торговлю с Китаем, Индией, островами Южных морей, Канадой и всеми колониями Франции в Америке. Через еврейскую колонию в Париже он обеспечил широкую рекламу. Аферист создал классическую «пирамиду» и «гарантировал» выплату дивидендов под свой проект в размере 120 процентов годовых. Нескольким сотням французов он действительно заплатил приличные проценты. Цены на акции многократно возросли. Сотни тысяч французов приехали в Париж, чтобы приобрести акции афериста. Огромные очереди день и ночь стояли к банку Ло. Как писал Д. Карнеги в книге «Малоизвестные факты из жизни хорошо известных людей», «правительство вовсю запустило печатный станок для выпуска бумажных денег, в то время как Джон Ло непрерывно умножал число своих акций. По всей Франции, словно ураган, бушевала финансовая лихорадка. Каждый обогащался как мог. Слуги и конюхи, пустившиеся в спекуляцию ценными бумагами, проснувшись утром, убеждались, что за минувшую ночь стали миллионерами.
Приехавшая в оперу герцогиня с изумлением обнаружила, что соседняя ложа занята ее бывшей поварихой, которая теперь щеголяла сияющими алмазами.
Улицы Парижа напоминали собой сплошное карнавальное шествие. По обочинам стояли сооруженные на скорую руку бесчисленные закусочные и кондитерские, здесь же давались интермедии и сценки. Пощелкивая, крутились колеса рулеток, воры-карманники, съехавшиеся со всей Европы, жирели за счет потерявшей голову толпы.
Население Парижа за короткое время увеличилось на триста тысяч. Гостиницы, ночлежные дома, даже казармы были переполнены. Предприимчивые домохозяйки сколачивали состояние, устанавливая кровати в мансардах, на кухнях и... в конюшнях... Цены росли, за ними до небес вырастали доходы».
Первым сообразил, что цены на ничем не обеспеченные бумаги не могут расти до бесконечности, могущественный принц Конти. Он заполнил бумагами три фургона и приехал в банк, требуя их немедленного обмена на золото. Проект Ло лопнул. Банк прекратил выплаты. Всю страну охватила паника. Опасаясь, что толпа разорвет его на куски, аферист бежал из страны, оставив свои поместья и все имущество, но прихватив с собой шкатулку с брильянтами.
Финансовые махинации Ло разорили миллионы французов, в течение ряда лет финансы страны были безнадежно расстроены. Вместе с тем на этих бедах сколотили огромные состояния многие представители иудейской общины Парижа.
Важным орудием иудейской экономики стали банкноты, выпускаемые еврейскими банками без соответствующего обеспечения золотом или государственными обязательствами. Начиная с XV века еврейские банкиры сколотили целые состояния на торговле подобными банкнотами. Посредством операций с этими банкнотами разорялись представители дворянских фамилий и национальных элит Европы. В 1421 году сенат Венеции законодательно запретил торговлю подобными банковскими обязательствами. Однако запрет этот длился недолго. Еврейские богачи подкупили власти Венеции, и закон был отменен.
