Обучали солдат и не стандартным приёмам стрельбы. Ну, например, стрельба от бедра и стрельба на вскидку. Это мы старались проводить в конце каждого занятия по практической стрельбе. Иногда устраивали соревнования между офицерами или сержантами. Два человека ложатся на огневой рубеж, поднимаются все мишени, которые находятся на этих направлениях. Стрельба ведётся одиночными выстрелами. Задача как можно быстрее поразить свои мишени и затем можно переходить на мишени товарища. Получается своеобразная дуэль.
Не стандартными иногда были и проверки по огневой подготовке. Приехала комиссия из Алма-Аты, мы тогда относились к САВО, и потребовала, чтобы каждый второй, стрелял с левой руки. Мы, конечно, возмутились, стали доказывать, что такого нет в Курсе стрельб. На, что председатель комиссии заявил, что ему наплевать, что там, в Курсе стрельб. Командующий округом сказал, что у него спецназ стреляет со всех рук одинаково хорошо, и поэтому приказал так провести проверку по огневой подготовке. Выхода не было, пришлось всех офицеров, сержантов, и лучших солдат отправлять на стрельбу с левой руки, левшей в отряде оказалось всего человека четыре. Но мы с задачей справились, отстреляли на отлично. И тут новый казус. Командующий, а это был генерал армии Лященко Н.Г., за отличную стрельбу подарил бригаде, сейчас уже точно не помню, толи один, толи два вагона боеприпасов. И мы всей бригадой целую неделю не вылезали со стрельбища, было приказано израсходовать боеприпасы ещё в этом же периоде обучения. Настрелялись до тошноты.
Но стрелять приходилось не только на стрельбище. Был случай, когда я, будучи начальником гарнизонного караула, был вынужден применить оружие.
А было это так. Ко мне подошёл выводной и доложил, что один из арестованных, находящихся на гауптвахте, открыто отказывается выполнять его требования. Солдат дослуживал в армии последние дни, выйдя с гауптвахты, он должен был быть уволен. Неповиновение было демонстративным. Стоя на плацу перед входом в комендатуру он отказывался зайти в камеру, мотивируя тем, что ещё не надышался. Я подошёл и приказал ему выполнить приказ, он никак не отреагировал. Я повторил приказ сквозь зубы, и предупредил, что применю оружие. Опять ни какой реакции, он видимо думал, что я просто его пугаю. Вынув пистолет, я сделал предупредительный выстрел вверх, и, приставив пистолет ему в бок, приказал бежать в камеру. Видимо вид у меня был решительный, так как солдат сорвался с места как при старте на сто метров. Потом целую неделю было разбирательство. Ни кто до этого ещё, по такому поводу, в карауле не стрелял. Меня пытались обвинить в превышении власти. Но как потом, оказалось, действовал я строго по уставу. В одной из статей которого, я нашёл, что при беспорядках на гауптвахте, начальник караула имеет право применять оружие сам, или даже составом караула. И меня оставили в покое.
Мне никогда в жизни, во сне не снились кошмары, открытое неповиновение подчиненного, вот это мне иногда снилось. Самое опасное в Армии это неповиновение и командир должен принять все возможные, и как я считаю, не возможные меры, к пресечению подобного.
Уже став командиром отряда, я был в наряде дежурным по караулам.
Для не посвященных, объясняю, что в каждой части есть свои караулы. Но объекты гарнизонного масштаба охраняются частями гарнизона по очереди, вот они и подчиняются дежурному по караулам. Ему же подчиняются наряды патрулей, выделяемые частями для поддержания порядка в гарнизоне.
Начальник караула доложил мне, что арестованные саботируют занятия по строевой подготовке. Как мне доложил начкар, их на это подбил курсант четвёртого курса танкового училища, тоже сидящий на гауптвахте. Открытого неповиновения не было, они просто ходили по кругу как зэки в тюрьме. Надо было что-то делать. Наши солдаты с интересом смотрели, чем же это всё закончиться.
Я погрузил всех нарушителей в машину и отвёз за город. Выгрузив их там, объявил, что мы все сейчас совершим марш-бросок 6 км. Затем демонстративно приказал двум караульным дослать патрон в патронник, и отставание кого-либо больше чем на пять метров, считать попыткой побега, и применять оружие. Ещё до выезда я предупредил солдат, что отдам приказ, который выполнять не следует.
Сам бежал впереди, за мной плотной группой арестованные, и метров десять сзади караульные. Темп был такой, что для моих ребят это был не марш-бросок, а так развлечение. А вот арестованные, основную массу которых составляли солдаты из авиационной части, километра через два начали спотыкаться. Но, снизив ещё темп, мы всё же добежали.
Да, наверно, с точки зрения законности я поступил не правильно, но я пресёк эту попытку, хоть и скрытого, но неповиновения. По прибытию в комендатуру я прочистил мозги курсанту. Когда он выходил от меня после беседы, сказал, что если бы я не бежал вместе с ними, то он обязательно бы написал в прокуратуру.
Весной 1976 года нашу бригаду переподчинили Туркестанскому военному округу, а в Среднеазиацком стали формировать свою. Разместили её в населенном пункте Копчагай, это чуть севернее Алма-Аты. Основной офицерский костяк этой бригады составили наши офицеры. Командиром бригады назначили подполковника Груздева, у нас он был заместителем комбрига. А замом к нему пошёл Саша Ильин. Через комиссию, которая занималась делёжкой, пропустили всех офицеров бригады. Предлагали должность, спрашивали согласия. Ушло много офицеров. Меня тоже вызывали. Я настроился на перевод, надоело сидеть на одном месте. Да и то, что там замом будет Саша Ильин, меня очень устраивало. Но только я зашёл и представился комиссии, командир бригады, В.В.Колесник, мне и рта раскрыть не дав, сказал, что меня не отпустит. Мне это, конечно, льстило, но очень хотелось сменить обстановку. Я попытался, что-то сказать, но Василий Васильевич так посмотрел на меня, что я, отдав честь, развернулся и вышел из кабинета.
Передача бригады в ТуркВО имела свои и отрицательные и положительные моменты. Плохо то, что пришлось переходить на изучение другого языка. Китайский язык конечно сложный, но мы его изучали уже много лет, да и офицеров, референтов-переводчиков, со знанием именно этого языка, у нас было уже много. А тут пришлось всё ломать и переходить на изучение языка — фарси, так как бригада получило другое направление своей боевой деятельности. Туркестанский ВО прикрывал южное подбрюшье страны. Но был здесь и хороший момент. Солдаты, таджики по национальности, прекрасно понимали фарси, языки у них родственные.
Положительным было и то, что у нас резко улучшилось качество подбора солдат. Раньше мы были вынуждены работать с тем, что нам присылали. А теперь, согласно приказа начальника штаба округа, нам молодого пополнения давали человек на 50–60 больше, чем нам было необходимо. И в конце каждого периода обучения мы могли делать отсев неподходящих нам по физическим или морально-психологическим качествам. Это ещё и дисциплинировало людей. Мало кто желал из спецназа попасть в пехоту. Правда, нельзя сказать, что это были ни куда не годные люди, отнюдь нет. Как правило, в пехоте, месяца через два-три они становились сержантами. Ведь за полгода они прошли неплохую подготовку, но у нас были очень высокие мерки.
С боевым знаменем бригады
Принятие военной присяги, слева начальник оперативного Управления Власов, справа замполит отряда майор Кондратович Д.В.
Публикации о нашей роте в газете Туркестанского военного округа газете «Фрунзевец»:
Статья в журнале «Советский воин»в
Принятие присяги. Справа командир группы Валентин Ледовский
Утро на ученьях. Слева командир группы старший лейтенант Валерий Болдырев.
Сопки Чирчика зимой. Крайний слева командир отряда майор Шрамко, сидит командир группы лейтенант Ко.
Медаль вручает командир бригады полковник Овчаров
Строевой смотр проводит начальник разведки ТуркВО генерал-майор Корчагин. Слева от меня Александр Тимченко, справа Юрий Цыганов и Ульянов.
Позже, уже став командиром отряда, я лично, вместе с замполитом Сашей Славником, ездил по военкоматам Ташкента и Ташкентской области для отбора молодого пополнения. Делалось это так. Приезжаешь в военкомат месяца за три до предстоящего набора. Отбираешь призывников по личным делам, мы имели льготное право отбора, перебить у нас человека могли только команды, комплектующиеся в КГБ. Образование обязательно полное среднее. Большой процент был ребят после первого курса различных институтов, тогда отсрочки не было. Рост не ниже 170 см, но мы старались брать не ниже 175 см. Желательно наличие какого-нибудь спортивного разряда. Запрещалось брать парня, если у него нет одного из родителей, считалось, что у них возможны издержки в воспитании. Проверяли, чтоб не было приводов в милицию, и чтобы в семье не было судимых.
