Несомненно, что имущественное расслоение в ассирийском обществе к тому времени было весьма значительным, у ашшурских купцов еще в раннеассирийский период скопились крупные богатства. На некоторое время торговля Ашшура резко сократилась в силу внешних причин, и даже открывшиеся в середине II тысячелетия новые возможности для торговли были не столь широки, как ранее, в виду соперничества соседних крупных государств. В интересах богатой части населения Ассирии использовались все внутренние возможности, создавались крупные земледельческие хозяйства.
Резкое имущественное расслоение все более охватывает сельское население, торговля и ростовщичество начинают разъедать ассирийскую сельскую общину. Вместе с тем маленькая Ассирия не могла дать необходимого количества рабов. Можно с уверенностью сказать, что в хозяйстве рядового общинника рабов обычно не было, а крупные владельцы испытывали недостаток в рабской силе. Потому резко поднялись цены на рабов, они стали раза в три дороже, чем в раннеассирийский период.
Так, нормальная стоимость одной рабыни поднялась до ста килограммов свинца, что равнялось стоимости около шести гектаров поля. Следует отметить, что ассирийские походы имели целью не только обеспечение интересов торговли, а также и преследовали цель добычи рабов. Цари XII века приводили из походов многие тысячи пленных.
И все-таки, по сравнению с Вавилонией, количество рабов в Ассирии было сравнительно небольшим. Зажиточная верхушка ассирийского рабовладельческого общества пыталась восполнить недостаток в рабской силе за счет закабаления своих соотечественников. Продолжающееся имущественное расслоение способствовало этому. Из большого числа дошедших до нас взаимных сделок следует, что в этот период все быстрее идет процесс разорения основной массы свободных земледельцев.
Объектом займа чаще всего являлся свинец, который был в это время обычным денежным эквивалентом. Реже — хлеб или другие продукты. В большинстве случаев заем давался на тяжелых ростовщических условиях и притом под залог поля, дома или домочадцев должника. Иногда же должник обязан был к жатве предоставить кредитору определенное количество жнецов, взамен процентов на сумму займа.
В выполнении этого обязательства участвовали члены всей большой «семьи». Так как количество жнецов бывало значительным, иногда на помощь своему попавшему в сети ростовщика соседу, возможно, приходили даже члены других семей той же общины и также участвовали в выполнении обязательств.
Законы среднеассирийского времени, дошедшие до нас далеко не полностью, были записаны на отдельных глиняных табличках. Каждая из них была посвящена какой-либо отдельной стороне повседневной жизни. По уровню правового развития они стоят много ниже старовавилонских законов, что соответствует сравнительно низкому уровню развития ассирийского общества времен Ашшурубаллита I.
Впрочем, возможно, это были не собственно законы, а просто записи судебной практики для руководства суда. По крайней мере так считают некоторые исследователи. Если судить по содержанию глиняных табличек, то кредитор не мог безоговорочно распоряжаться лицом, отданным в залог. Так он не мог продать замуж отданную в залог девушку без разрешения ее отца и не мог подвергать заложенного человека телесному наказанию. Лишь когда при неуплате долга данное лицо переходило в собственность кредитора (считалось проданным за полную цену), кредитор приобретал над ним полную власть домовладыки и мог «ударять, выщипывать волосы, бить по ушам и просверливать их».
Кабальное рабство было бессрочным, и кредитор даже мог продать кабального раба за пределы Ассирии. Кабальные рабы работали в сельском хозяйстве так же, как и в доме.
Однако наряду с прямой долговой кабалой существовали и различные прикрытые виды закабаления. Одним из его видов было «усыновление» ростовщиком своего обедневшего однообщинника «вместе с полем и домом». Другим способом было «оживление» девушки из голодающей семьи с переходом патриархальной власти над ней от отца на «оживителя» (хотя и с обязательством «оживителя» обращаться с ней все же не как с рабыней).
Гражданское полноправие первоначально выражалось в принадлежности свободных к общине. Оно было связано с обладанием земельным наделом в пределах общины и с выполнением общинных повинностей.
Сословного различия между отдельными группами свободных в Ассирии первоначально не существовало. Грань между богатым и знатным рабовладельцем и рядовым общинником, свободным производителем материальных благ получила еще юридического оформления. Однако она была уже заметна в одежде ассирийцев — по крайней мере такой вывод можно сделать из части упоминавшегося уже исследования Марии Мерцаловой («Костюм разных времен и народов», М., 1993), посвященной Ассирии.
Российский искусствовед полагает, что основной мужской одеждой всего населения была рубашка с короткими рукавами — «канди». Довольно суровые природные условия делали такую одежду необходимой. Канди носили царь и пастух, но различие в качестве материала было огромным. И не только в качестве.
Канди царя было длинным, чуть выше ступней ног, а у пастуха оно не закрывало колен. Чем знатнее был человек, тем длиннее было его канди. Канди придворных обшивалось по низу пурпурной бахромой, знаком их социально положения была перевязь, обшитая с одной стороны пышной бахромой из шерсти. Эту перевязь обвертывали вокруг фигуры через плечо, по груди и так далее. Самые знатные сановники имели наиболее длинные перевязи и их одежду украшало много бахромы.
Костюм ассирийского царя был сложным. Только царь имел право носить несколько одежд. Поверх длинного канди из белой тонкой ткани, сделанной из шерсти непорочных (до года) белых ягнят особой породы, надевался узкий «конас» — не сшитый с боков плащ. Спереди, с боков конас был закругленным, сзади прямой по краям, обшит широкой пурпурной бахромой. Вся поверхность конаса была обильно вышита, и в вышивку, вероятно, вводили золотые чеканные пластинки.
На некоторых памятниках сверх конаса царя изображен еще плащ, слегка драпированный на груди, также обшитый бахромой.
Канди носили с поясом, а у царя этот длинный пояс заканчивался двойной кистью с пластинками. Поверх конаса надевалась через плечо перевязь с бахромой.
К знакам царского достоинства относился, конечно, и головной убор. Он был сделан из белого тонкого войлока и назывался «кидарис». Кидарис украшали чеканными золотыми пластинками-розетками, символизирующими солнце. Верх кидариса заканчивался золотым шишаком, низ был повязан белой лентой — «фонас», широкой спереди и более узкой сзади, с длинными концами, украшенными бахромой.
На каждой руке царь носил по два браслета. На запястье с изображением символа солнца, выше локтя, — незамкнутый обруч.
Обувь царя — это сандалии с закрытыми задниками. Знаком царского достоинства был и богато орнаментированный зонтик. Им осеняли царя во время торжественных выходов и выездов.
Ассирийцы старательно ухаживали за волосами и бородой. Густые волосы, пышная борода были признаком нравственной жизни. Человек, не ухаживающий за волосами, вызывал презрение. Поэтому тщательно причесанные волосы, вьющиеся от природы или завитые, холеная борода отвечали этическим и эстетическим требованиям жителей древних городов Месопотамии. Без бороды и усов, но с длинными волосами изображали евнухов.
Военные костюмы, если судить по дошедшим до нас рельефам, были нескольких видов. Один был распространен в мирное время, другой — на поле брани и отличался защитными доспехами. Защитные доспехи различались по роду войск. Копьеносцы, например, кроме рубашки специального покроя, возможно, из кожи, имели щиты. Лучники носили длинные, если сражались стоя, и короткие стеганные из шерсти панцири, покрытые металлическими или кожаными пластинками и остроконечные металлические шляпы.
Обувь, защищавшая ноги, у всех родов войск была приспособлена для длительных переходов. Это были высокие башмаки, которые надевали поверх обмоток. Некоторые изображения воинов дают возможность предполагать, что они носили штаны. Очевидно, это были жители горных районов, для которых штаны являлись необходимой частью одежды.
Изобразительное искусство служило прославлению воинской мощи царя, его походов, торжественных встреч после окончания войны, жертвоприношений, охоты и проч.
Изображение женщин не входило в круг основных тем, что можно объяснить, пожалуй, только бесправным положением женщин. Одним из немногих исключений можно считать барельеф, фрагмент которого изображает женщин-жриц, исполняющих обряд украшения дерева в ночь на лунном ущербе. На этом фрагменте изображена сцена служения Астарте жрицами, которые в древнем мире ставились в особое положение, связанное с представлением о их таинственном единении с зарождением луны, фазами ее появления и регулярным длительным исчезновением с небосвода.
