них взялся изложить просьбу Эгесты. Он начал не сразу. Медленным, пытливым взором обвел он весь Пникс. Вот пританы с миртовыми венками на головах, вооруженная стража, надзирающая за порядком, и масса людей, плотно занявших все скамьи; эта масса людей, богатых и бедных, знатных и незнатных, правит Афинами; решение зависит всецело от нее одной: афинский народ – государь своей страны.
Не торопясь, начинает посол свою речь. Он подбирает слова, чтобы неловким выражением не раздражать слушателей и не сказать лишнего.
Они – послы от Эгесты, города, находящегося на острове Сицилии. Другой сицилийский город, Сиракузы, населенный греками, родственными спартанцам, так усилился, что начинает угнетать весь остров. Сиракузы теснят греков, находящихся под покровительством Афин, вмешались даже в их внутренние дела; теперь они оказывают поддержку врагам Эгесты, с которыми она ведет войну. Если и дальше в Сицилии все пойдет так, как теперь, то и Эгеста и другие города Сицилии должны будут подчиниться Сиракузам. Но выгодно ли будет Афинам такое усиление Сиракуз? Необходимо теперь же, немедля, положить конец усилению Сиракуз. Поэтому Эгеста послала послов просить помощи у Афинского народа и надеется, что афиняне не откажут ей в присылке 60 кораблей.
Посол окончил и снова пытливо всматривается в безмолвствующее собрание людей: поселяне угрюмо задумались, промышленники и купцы о чем-то оживленно шепчутся; сторонник мира Никий нахмурился и недовольно пожимает плечами. На губах Алкивиада замерла легкая, самоуверенная улыбка: он не скрывает, что относится с сочувствием к просьбе Эгесты.
Начались прения. Теперь уже не соблюдается прежний обычай, согласно которому выступать с речами должны первыми старики. Молодой гражданин просит слова и начинает задавать послу ряд вопросов: действительно ли богат остров Сицилия, какова его природа, не будет ли затруднительна война, благодаря местным условиям, и много ли денег потребуется для ведения войны? Посол старается успокоить его опасения. Война не затянется и обойдется не так уж много, тем более что Эгеста богата и часть издержек берет на себя. Послы привезли с собой нечеканенное золото стоимостью в 60 талантов; если афиняне согласятся снарядить в Эгесту флот, то это золото будет употреблено на уплату жалованья матросам и командирам афинских кораблей. Что же касается самого острова, то он просил бы своего товарища, тоже посла, приехавшего с ним, рассказать о нем поподробнее. Речь была предоставлена другому эгестянину. Этот член посольства был несколько моложе, в его речи не было величавой сдержанности и осторожности, он заговорил горячо, с видимым увлечением. Несомненная победа ждет афинян, сам остров не представит никаких преград. А какой это остров! Прямо драгоценная жемчужина Средиземного моря. Прекрасная плодородная земля, невиданные урожаи хлеба; густые оливковые рощи, огромные виноградники. А вино… Какое вино!..
Но народное собрание все еще не удовлетворено. Теперь должны дать разъяснение афиняне, которым было поручено съездить в Эгесту. Их несколько человек, они говорят по очереди, и в общем их донесения вполне подтверждают слова послов. Они обращают внимание народа на то, как богат город Эгеста. Они видели в храмах необыкновенные сокровища; золотая утварь поражает своим великолепием, и даже в домах обеды подаются на золотой посуде.
Послы из Эгесты окончили свои доклады и удаляются. Собрание начинает обсуждать, какой ответ дать Эгесте. Поселянам кажется заманчивой эта земля, так как для всех уже в Греции земли не хватает; купцы мечтают о новых рынках для сбыта товаров. Всех манит этот остров. Взять его – это значит еще больше увеличить мощь афинского государства, стать хозяевами Средиземного моря. Приступают к голосованию посредством поднятия рук, и огромное большинство высказывается за то, чтобы оказать помощь Эгесте. Затем собрание назначает начальниками вспомогательного флота Ламаха, Никия и Алкивиада.
Народ начинает расходиться. Особенно удачным представляется ему выбор начальников: храбрый Ламах, осторожный, рассудительный Никий и выдающийся своими талантами Алкивиад.
III
Афиняне, однако, ошиблись в своих расчетах. В Сицилии их ожидали крупные неудачи. Снова вспыхнула война между Афинами и Спартой. Афинские союзники отпали от них; персы, ненавидевшие афинян, стали помогать их врагам.
Но вот афиняне одержали блестящую морскую победу над спартанцами у берегов Малой Азии, возле Аргинузских островов. Однако радость омрачена неслыханной вестью. Афинские военачальники бросили на произвол судьбы своих утопающих солдат и не погребли трупов павших, и тем свершили огромный религиозный грех.
Ночь, но многим сегодня не спится. Одни оплакивают своих погибших родных. Другие ночью, спешно, собираются на совещание. Это люди, входящие в особые тайные кружки. Давно уже они мечтают о том, чтобы как-нибудь уничтожить народное правление и поставить во главе Афин нескольких человек из своих. Они пользуются каждым случаем, чтобы унизить в глазах народа его вождей, стараются выдвинуть на почетные должности своих сторонников, действуют клеветой и подкупом. Теперь они условливаются, как действовать, что говорить в народном собрании.
Не спит и гражданин Эвриптолем. Завтра суд в народном собрании над военачальниками, победителями при Аргинузах; в числе подсудимых два близких ему человека: один – его друг Диомедонт, другой – его родственник Перикл, сын знаменитого афинского деятеля Перикла. Не все военачальники, командовавшие при Аргинузах, сочли нужным явиться в Афины, куда их вызвали, чтобы судить. Двое из них малодушно бежали; остальные шесть, послушные зову, явились. Здесь их арестовали. Они давали объяснение сначала в Совете 500, а затем в народном собрании. А против них обвинителем выступал их же подчиненный, капитан одного из кораблей Ферамен. Он требовал у них ответа, почему они не подобрали утонувших солдат, а военачальники говорили, что именно ему, Ферамену, и еще некоторым другим командирам кораблей было поручено это дело. Впрочем, они были благороднее его. Они указывали, что и он не виноват, всему виной была страшная буря, которая разыгралась тогда на море и не дала возможности подобрать утонувших и спасать утопавших.
Народ был тронут их объяснением, но за поздним временем решение было отложено до другого дня…
Эвриптолем не спит и обдумывает то, что скажет завтра в народном собрании в защиту друга и родственника…
Рано утром на Пниксе взвился флаг в знак того, что сегодня будет собрание народа. Площадь Пникса полна народом, и Эвриптолем с трудом находит себе место.
Произнесена молитва о благополучии государства, призываются проклятия на всех врагов народа и на тех лиц, которые пожелали бы ввести в заблуждение народ и заставить его вынести несправедливое решение.
Народ настроен явно враждебно против военачальников. Ферамен и его товарищи заставили сегодня явиться в собрание всех родственников воинов, павших при Аргинузах. Они явились в траурных одеждах, с коротко остриженными волосами в знак печали, и возбуждают своим горем жалость
