В то же время коммунистические партии и прогрессивные круги Прибалтийских республик вели большую агитационную работу, что в конце концов завершилось установлением в них Советской власти: 21 июля 1940 года вновь избранные Народные сеймы Латвии и Литвы и Государственная дума Эстонии провозгласили свои страны советскими социалистическими республиками и приняли декларацию о вступлении их в в Советский Союз.
Послы бывших прибалтийских правительств искали помощи у Германии, они обратились с нотами в министерство иностранных дел, просили защиты, выражали свое негодование, называли происходящее незаконными действиями. Но, как мы знаем, сговор между Гитлером и Сталиным, оформленный соответствующим секретным протоколом, уже существовал, и Германия ничего не предприняла для оказания помощи Прибалтийским республикам. Представитель министерства иностранных дел Германии 24 июля 1940 года от имени МИД Германии оповестил об этом послов. Вот как сказано в его послании:
"Сегодня я дружески вернул литовскому и латвийскому послам их ноты относительно включения их стран в состав СССР и в свое оправдание заявил, что мы можем принимать от посланников только те ноты, которые они представляют от имени своих правительств...
Эстонский посланник тоже хотел вручить мне сегодня аналогичную ноту. Я попросил его воздержаться от этого, указав вышеупомянутые причины..."
Таким образом, официальный Берлин заявил своим недавним друзьям о том, что они уже, собственно, не представляют никаких правительств.
Союзники - Германия и СССР - продолжали за кулисами решать свои проблемы.
МОСКВА-БЕРЛИН, 1940 ГОД
К концу 1940 года Германия, оккупировав основные страны Европы, по сути дела, провела все подготовительные меры к своей главной большой войне против СССР. Последней очень весомой акцией в этом явился пакт Берлин - Рим - Токио, который объединял антисоветские силы и ставил СССР под угрозу нападения с Запада и с Востока.
Верный своей тактике - предварительной политической и дипломатической подготовке,- Гитлер начинает (конечно, скрытно) новый этап действий.
Для маскировки удара ему надо было предпринять убедительные, отвлекающие внимание Советского правительства шаги. Именно такую игру и начал Гитлер через своего министра иностранных дел Риббентропа. 13 октября 1940 года Риббентроп послал Сталину пространное письмо. Вот выдержки из него:
"Дорогой господин Сталин!
Более года назад по Вашему и фюрера решению были пересмотрены и поставлены на абсолютно новую основу отношения между Германией и Советской Россией. Я полагаю, что это решение найти общий язык принесло выгоду обеим странам, начиная с признания того, что наши жизненные пространства могут соседствовать без претензии друг к другу, и кончая практическим разграничением сфер влияния, что привело к германо-советскому пакту о дружбе и границе..."
Далее Риббентроп сделал обзор событии, происшедших за минувший год. Он убеждал Сталина, что пакт Берлин - Рим - Токио вовсе не направлен против Советского Союза. "Три державы в одинаковой степени придерживались того мнения, что этот пакт ни в коем случае не нацелен против Советского Союза, что, напротив, дружеские отношения трех держав и их договоры с СССР ни в коем случае не должны быть этим соглашением затронуты.. "
Затем Риббентроп излагал главную мысль, ради которой было написано такое пространное письмо:
"В заключение я хотел бы заявить в полном соответствии с мнением фюрера, что историческая задача четырех держав заключается в том, чтобы согласовать свои долгосрочные политические цели и, разграничив между собой сферы интересов в мировом масштабе, направить по правильному пути будущее своих народов..."
Если говорить прямым, недипломатическим языком, Германия предлагала Советскому Союзу вступить в союз с государствами, образовавшими треугольник Берлин - Рим - Токио, и таким образом превратить этот треугольник в четырехугольник, договориться о разделении сфер влияния в мировом масштабе, или если не в мировом, то уж, во всяком случае, на континенте Европы и Азии.
Далее Риббентроп писал:
"Мы были бы рады, если бы господин Молотов нанес нам в Берлин визит для дальнейшего выяснения вопросов, имеющих решающее значение для будущего наших народов и для обсуждения их в конкретной форме... Его визит, кроме того, предоставит фюреру возможность лично высказать господину Молотову свои взгляды на будущий характер отношений между нашими странами... Если затем, как я с уверенностью ожидаю, мне придется поработать над согласованием нашей общей политики, я буду счастлив снова лично прибыть в Москву, чтобы совместно с Вами, мой дорогой господин Сталин, подвести итог обмену мнениями и обсудить, возможно вместе с представителями Японии и Италии, основы политики, которая сможет всем нам принести практические выгоды.
С наилучшими пожеланиями, преданный Вам
Риббентроп".
Шуленбург передал это письмо Молотову, за что получил настоящую головомойку от Риббентропа, тот просто негодовал: почему же он отдал Молотову письмо, адресованное лично Сталину?! Шуленбург оправдывался перед министром, и мне кажутся любопытными некоторые его аргументы - приведу отдельные выдержки из его телеграммы:
"Письмо, предназначенное Сталину, я вручил Молотову потому, что хорошо знаю существующие здесь деловые и личные отношения... Предложение с моей стороны вручить письмо непосредственно Сталину вызвало бы серьезное раздражение господина Молотова. Мне казалось необходимым избежать этого так как Молотов - ближайшее доверенное лицо Сталина и нам придется в будущем иметь с ним дело по всем крупнейшим политическим вопросам...
То, что письмо не было вручено до 17 октября, объясняется тем, что я не смог прибыть в Москву до вечера 15 октября из-за опоздания самолета. Перед тем как вручить письмо, мы должны были сначала перевести его на русский язык, поскольку мы знаем из опыта, что переводы, сделанные советскими переводчиками, плохи и полны ошибок. Учитывая чрезвычайную политическую важность письма, было необходимо передать его Сталину в безупречном переводе, так чтобы в его содержание не вкрались бы неточности. При самых энергичных усилиях было невозможно в более короткий срок перевести это длинное и важное послание на русский язык и отпечатать по-русски окончательный экземпляр".
Молотов действительно передал это письмо Сталину, как и обещал, и 22 октября вручил ответное письмо Сталина в запечатанном конверте. Но при этом у Молотова была и копия этого письма. Вот оно:
"Дорогой господин Риббентроп!
Я получил Ваше письмо. Искренне Вас благодарю за Ваше доверие, а также за содержащийся в Вашем письме ценный анализ недавних событий.
Я согласен с Вами в том, что, безусловно, дальнейшее улучшение отношений между нашими странами возможно лишь на прочной основе разграничения долгосрочных взаимных интересов. Господин Молотов согласен с тем, что он обязан отплатить Вам ответным визитом в Берлин. Поэтому он принимает Ваше приглашение.
Нам остается договориться о дате его прибытия в Берлин. Для господина Молотова наиболее удобно время с 10 по 12 ноября. Если это также устраивает и германское правительство, вопрос можно считать решенным.
Я приветствую выраженное Вами желание снова приехать в Москву, чтобы подвести итог обмена мнениями, начавшегося в прошлом году, по вопросам, интересующим обе страны, и я надеюсь, что это желание будет претворено в жизнь после поездки господина Молотова в Берлин.
Что касается обсуждения ряда проблем совместно с Японией и Италией, то, в принципе не возражая против идеи, я считаю, что этот вопрос должен будет подвергнуться предварительному рассмотрению. С совершенным почтением, преданный Вам.
Сталин".
Дальше я буду рассказывать о встрече с Гитлером и договоре, используя то, что мне стало известно из бесед моих с Молотовым. Большая удача для писателя - получить такой материал, как говорится, из первых рук от одного из двух участников совершенно секретных переговоров. В этом деле мне действительно очень повезло, и я могу порадоваться еще одному не менее важному источнику информации о такой сугубо конфиденциальной встрече. Молотова - в числе других - сопровождал и присутствовал на беседах в качестве переводчика Валентин Михайлович Бережков, отличный дипломат и талантливый литератор В своих книгах он подробно рассказал о многих годах дипломатической работы, в том числе и о поездке с Молотовым в Берлин в ноябре 1940 года Я расспросил его о деталях, которые были мне необходимы для описания этой поездки.
Опускай обстоятельства пышной встречи Молотова на вокзале в Берлине - с почетным караулом, со всеми почестями, которые полагаются главе правительства,- и другие подробности Меня больше интересовала чисто человеческая, психологическая сторона этой встречи. Ну, во первых, я расспросил Молотова о внешности Гитлера, о манере его говорить Он сказал следующее.
