§ 2.6. Поугорье и Верхняя Ока в системе обороны Великого княжества Литовского
К настоящему времени в изучении литовско-московского пограничья сложилась ситуация, когда целью и объектом исследования становилась сама линия границы. В итоге реконструкция конкретных пределов владений Великого княжества Литовского и Великого княжества Московского, наблюдение за территориальными изменениями, явившимися следствием ряда пограничных войн, определение состава и административного деления территориальных образований зоны пограничья и прочая близкая к определению границ тематика была в целом хорошо разработана. При этом в стороне остались важные проблемы, связанные с обеспечением целостности, функционированием и повседневной жизнью пограничья. Особого внимания заслуживают шаги властей ВКЛ по формированию системы обороны восточной границы своего государства. Первые территориальные контакты между Москвой и Вильно относятся ко второй половине XIV в. (Ржевская земля, Верхнеокский регион). С самого начала в отношениях двух соперничавших в собирании русских земель центров стали развиваться и нарастать территориальные проблемы. Период литовско-московских отношений XV — первой трети XVI в. характеризовался вспыхивавшими пограничными конфликтами (с конца XV в. переросшими в ряд пограничных войн), в которых наступательная инициатива постепенно переходила к московской стороне, а ВКЛ вынуждено было все более обращать внимание на оборону своих восточных пределов. В этой связи организация сторожевой службы, обеспечения охраны коммуникаций и общего укрепление обороны уязвимых участков границы литовской стороной представляют значительный исследовательский интерес.
Следует заметить, что условия местности, по которой проходила полоса литовско-московской границы, не были одинаковыми. Какие-то районы требовали большего внимания, какие-то вовсе в нем не нуждались. На значительном протяжении граница не соответствовала современному представлению о ней. Полосы неосвоенных, заболоченных или лесных массивов лишь ее обозначали и должны были обеспечивать определенную стабильность в отношениях соседних государств. Образовались зоны прямых контактов московских и литовских владений и участки совместного или чересполосного владения территориями. Здесь поддержание нерушимости границы и избежание конфликтов требовало дипломатического регулирования. В некоторых случаях порубежные отношения следовали правилам и традициям, установившимся еще до прихода в регион московской или литовской власти (например, в смоленско-тверском пограничье).
Разумеется, в ходе московско-литовских конфликтов, правовые нормы (в зонах прямых контрактов) и сложившиеся условия (на неосвоенных пространствах) функционирования пограничья отходили на второй план. Граница превращалась в военный полигон. В непосредственных действиях у границы стороны искали наиболее удобные места для переброски войск к ключевым пунктам окраинных районов государства или стремились разнообразными способами нанести вред своему врагу в самой пограничной зоне. Военная необходимость привела к формированию на наиболее опасных участках литовско-московской границы рубежей обороны, призванных предупредить и, по мере возможности, предотвратить агрессивные действия со стороны соседа.
Представляется, что созданная на восточной границе ВКЛ система обороны довольно успешно справлялась с возложенными на нее задачами. Пограничные городки-крепости эффективно действовали против нападений московских служилых людей, защищая от грабежей и опустошений приграничные территории. Литовской стороне тоже были присущи набеги на московские территории, сложность и запутанность пограничных отношений не позволяет определить инициаторов агрессивных действий.
При вторжениях значительных московских войск с задачами масштабных действий пограничные пункты играли иную роль. Сдержать противника они не были в состоянии, но выполняли функцию оповещения. Своевременная информация или даже временная задержка войск у границы позволяла собрать силы и подготовить к обороне ключевые пункты окраинных регионов ВКЛ (Вязьма, Дорогобуж, Витебск, Полоцк и др.). Они прикрывали важнейшие дороги в глубь страны, и у них зачастую решался исход войны. Мощные города-крепости были включены в единую систему обороны восточной границы государства. А управление пограничным регионом было сосредоточено в Смоленске{745}.
Наличие на условной линии литовско-московской границы участков 1. совместного владения (или чересполосицы), 2. прямых контактов территорий, а также 3. «глухих» зон с полосами неосвоенных земель может создать убеждение о пограничной напряженности именно в местах соприкосновения двух государств. Тверские земли (став московскими) в соседстве с вяземскими, Верхнеокский регион стали очагами конфликтов. В то же время до конца XV в. между вяземскими (литовскими) и можайскими (московскими) землями не заметно враждебных отношений: сдерживало неразграниченное пространство.
Существовал район постоянной военной активности на литовско-московской границе, в котором московские и литовские владения смыкались лишь на небольшом отрезке. Речь идет о Поугорье и частично Верхнем Поочье — территории по сторонам Угры, от резкого поворота этой реки с северо-востока на юго-восток до слияния с Окой и вниз по Оке до г. Любутска. Эти части течения Угры и Оки составляют как бы единую линию, с направлением с северо-запада на юго-восток, так что в древности они воспринимались даже как одна река[135]. Именно вдоль этой линии складывался один из наиболее важных рубежей обороны границы ВКЛ.
До прихода с запада и востока литовской и московской власти (соответственно) регион Поугорья почти не был затронут хозяйственной деятельностью человека. Он представлял собой крайнюю периферию Смоленской земли и совсем отдаленную окраину Черниговского (затем Рязанского) княжества.
Освоение лесных массивов Поугорья началось довольно поздно. К середине XII в. только на верхнее течение Угры распространились владения Смоленского княжества. Тогда (в 1147 г.) дружественные князю Святославу Всеволодовичу Черниговскому половцы были направлены «на Смольняны, и повоеваша Угры верхъ»{746}. В то же время за рекой Угрой в верховье р. Протвы (еще один левый приток Оки) жило балтское племя голядь, также подчинявшееся Смоленску. В 1147 г., захватив Новый Торг (Торжок) и «Мьстоу всю взя» (в «Новгорочкои волости»), суздальский князь Юрий Владимирович Долгорукий приказал Новгород-северскому князю Святославу Ольговичу «Смоленьскоую волость воевати»{747}. Святослав повоевал «люди Голядь верхъ Поротве»{748}.[136]
«В восточной половине Смоленской земли», в том числе и в районе Протвы, вблизи Поугорья, разместил некоторые пункты Уставной грамоты 1136 г. князя Ростислава Смоленского П.В. Голубовский{749}. Однако, по справедливой критике В.В. Седова и В.А. Кучкина, Путтин, Беницы, Бобровницы, Доброчков и Добрятино никак нельзя связать с похожими по названию поселениями, находившимися у р. Протвы и дальше на восток{750}. Смоленские земли, таким образом, в древнерусское время едва касались региона Поугорья.
С другой стороны к этому региону постепенно приближались владения Черниговского княжества. В устье р. Протвы находился черниговский г. Лобыньск[137]. Также и все пространство вдоль Протвы и ее притока Лужи, по крайней мере номинально, подчинялось Чернигову{751}. Оно оставалось долгое время в запустении. Археологические данные свидетельствуют, что на месте такого города, как Верея, нет культурного слоя ранее XIV в.{752},[138] Близлежащие курганы также датируются XIV в.{753} В середине XIII в. от Черниговского отделились три княжества, получившие у исследователей общее название Верховских (Верхнеокских), — Новосильское, Карачевское и Тарусское{754}. Территория Верховских княжеств охватывала пространство по обеим сторонам Верхней Оки, с включением таких ее крупных притоков, как Зуша, Жиздра, Таруса, Протва, частично Упа и Угра. Принято считать, что во второй половине XIII — начале XIV в. номинальная власть над землями по рекам Протве и Луже без труда перешла от черниговских князей к рязанским{755}.
Условный характер рязанского владения слабо освоенными землями — за р. Окой, а смоленского — за р. Угрой явился одной из причин нарастания преобладания в этом регионе Великого княжества Московского. Геополитически территория, безусловно, испытывала большее притяжение к Москве, чем к отдаленным Рязани и Смоленску. В этой связи характерен обмен территориями между Москвой и Рязанью в 1381 г.{756} Первая приобрела земли на левой («Московской») стороне Оки, а второй достались московские владения («что доселе потягло къ Москве») в правобережье Оки (на «Рязанской» стороне){757}.
