Легко видеть, что Феодорит, рассказывая о благотворном влиянии евангельской проповеди на варваров, не позаботился о том, чтобы изучить их реальные грехи, искорененные проповедниками, а взял эти грехи списком из рукописи язычника Порфирия (а скорее, из близкой к нему по тексту, но вторичной рукописи Евсевия555). А Порфирий, в свою очередь, собрал эту информацию из сочинений других, в том числе значительно более ранних авторов. Быть может, Феодорит и считал, что гунны – это и есть массагеты. Но тому, кто дал себе труд прочесть первоисточники, ясно, что родителей своих поедали массагеты, которые обитали на краю ойкумены еще в V веке до н. э. (независимо даже от мнения Феодорита на этот счет). Возможно, они действительно изменили свои кулинарные привычки после появления среди них христианских проповедников (а скорее всего – значительно раньше), но к гуннам все это не имеет ни малейшего отношения.
Среди гуннов христианские проповедники тоже пытались вести свою работу, но успех имели достаточно скромный. Письменные свидетельства их достижений можно пересчитать по пальцам одной руки, а археологические отсутствуют напрочь. V век был веком бурного развития духовной литературы, в том числе эпистолярного жанра. Множество церковных деятелей пишут самые разнообразные трактаты и бесчисленные письма, в которых рассказывают о повседневной жизни христианских общин, о работе проповедников и об их успехах. Но о гуннах они либо умалчивают, либо упоминают их в общем списке варваров – без подробностей их обращения, без имен и географических названий.
Так, Иероним сообщал в 403 году в частном письме: «…Отложил колчаны армений, гунны изучают Псалтырь, холода Скифии кипят жаром веры, рыжее и белокурое войско гетов возит с собой палатки церквей…»556Павел Орозий писал в «Истории против язычников»: «…Если только ради того варвары были впущены в римские земли, чтобы повсюду от востока до запада церкви Христа пополнились в качестве верующих гуннами, свевами, вандалами, бургундионами и другими бесчисленными народами, милосердие Божье оказывается достойным похвалы и прославления, так как, пусть даже с потрясением для нас, эти племена получили знание об истине…»557Книга Орозия была завершена, вероятно, между 416 и 417 годом. Следовательно, к этому времени кто‐то из гуннов успел поменять религию, но подробности их обращения неизвестны. Возможно, некоторых из них сумел наставить святитель Феотим, с 390 года епископ города Томы (современная Констанца в Румынии), – известно, что он путешествовал по Дунаю с евангельской проповедью558. Феотим умер в 412 году, и, значит, он был одним из первых христиан, которые проповедовали среди гуннов. Об этой стороне деятельности св. Феотима рассказывает Эрмий Созомен. Согласно Созомену, христианами гунны не стали, но святой «по природе звероподобных людей приучил к кротости». Правда, достичь этого он сумел не столько проповедью, сколько угощением и подарками. Впрочем, предоставим слово самому Созомену: «…Церковью Томиса и прочей Скифии управлял Феотим, родом Скиф, человек, воспитанный в любомудрии, которого придунайские Варвары Гунны, дивясь его добродетели, называли римским Богом, потому что и в самом деле видели от него опыты дел божественных. Рассказывают, например, что однажды он путешествовал по тамошней стране Варваров и встретил несколько туземцев, шедших в Томис. Бывшие с ним стали плакать, полагая, что они будут убиты; но он, сошедши с лошади, начал молиться, – и Варвары миновали их, не заметив ни его самого, ни спутников его, ни лошадей, с которых они сошли. Так как жители той страны своими частыми набегами разоряли Скифов, то Феотим этих, по природе звероподобных людей приучил к кротости, угощая их и по-дружески предлагая им подарки. От того один Варвар, предполагая, что он богат, вознамерился коварно пленить его. С этою целью приготовил он аркан и стоял, опершись на щит, как обыкновенно делывал, разговаривая с неприятелями, потом, подняв правую руку, хотел забросить на него веревку, чтобы увлечь его к себе и к своим единоплеменникам; но во время этого самого действия рука его осталась протянутою в воздухе и не прежде освободилась от невидимых уз, как когда Феотим, по ходатайству других, помолился за Варвара Богу»559.
К рубежу веков (не ранее 397-го и не позже 403 года) относится рассказ Феодорита Кирского о том, как Иоанн Златоуст (в те дни – константинопольский архиепископ) посылал проповедников к неким «кочующим скифам» – вероятно, к гуннам. Вообще говоря, скифами Феодорит называл готов, но «кочующими скифами», видимо, гуннов560. Вот что он пишет: «Узнав, что некоторые кочующие скифы стоявшие тогда лагерем при Истре, жаждут спасения, но не имеют никого, кто принес бы им воды, Иоанн отыскал мужей, с ревностью к апостольским трудам, и отправил их к скифам. Я читал и послание, написанное им к анкирскому епископу Леонтию, в котором он извещает его об обращении скифов и просит послать людей, способных руководить их»561.
Но как бы ни радовались проповедники своим первым успехам, ни о каком массовом обращении гуннов речь тогда не шла. И сведения об их якобы состоявшейся христианизации в основном относятся к самому началу V века. Потом дело, судя по всему, застопорилось. И Аттила, и его приближенные, безусловно, христианами не были. Приск во время своих долгих путешествий по гуннским землям, вероятно, не видел ни одного храма и не встречал ни одного проповедника – иначе он не преминул бы сообщить об этом. У Приска есть единственный намек на некие религиозные действа гуннов – рассказывая о пире у Аттилы, он пишет: «Виночерпцы, по обычаю страны своей, подали чашу, дабы и мы помолились, прежде нежели сесть. Сделав это и вкусив из чаши, мы пошли к седалищам». Христианам, безусловно, не возбраняется, войдя в дом, помолиться с чашей вина в руках, прежде чем идти к столу, но обычая такого у них, насколько известно авторам настоящей книги, никогда не было. Вероятно, Приск сообщает о каком‐то возлиянии языческим богам, в котором послы, чтобы не раздражать своих хозяев, формально приняли участие, сопроводив его христианской молитвой. А может быть, и не христианской. Религиозные взгляды Приска нам неизвестны, во всяком случае, особо ревностным христианином он не был – в противном случае он обязательно упомянул бы, как обстоят у гуннов дела с распространением его религии. Массовой христианизации гуннов так никогда и не произошло – гунны попросту не успели поменять веру. Забегая вперед, скажем, что после смерти Аттилы его держава распалась в одночасье. Сыновья вождя не сумели удержать его завоевания, и гунны, отступив на восток, прекратили существовать как народ. Те племена, которые входили в гуннскую державу, откололись от нее – их совместное бытование с гуннами было слишком недолгим и не успело повлиять на их этническую принадлежность. А сами гунны растворились среди других народов – с начала VI века археологи не находят никаких следов гуннов ни в одном уголке Европы, кроме Поволжья.
Что же касается писателей и хронистов – тех, кто раньше называл гуннов скифами и массагетами, – они, напротив, теперь в любом кочевнике видели гунна. Именно в VI – VII веках в исторических хрониках появляется множество «гуннских» племен и вождей. Очень часто они бывают христианами или же принимают христианство на страницах хроники. Историки, как церковные, так и светские (вплоть до XX века), охотно пересказывали эти сообщения, и христианизация гуннов у многих из них не вызывала никаких сомнений. Но археологи считают, что ни гуннами, ни даже потомками и наследниками гуннской культуры эти новоявленные христиане не были.
Авторы настоящей книги рискнули в качестве примера привести рассказ хрониста VI века Иоанна Малалы о том, как в его время происходила христианизация «гуннов» на Боспоре. Иоанн пишет, что в царствование Юстиниана «находящийся близ Боспора предводитель гуннов по имени Грод» пришел в Константинополь и там принял крещение. «Сам василевс стал его восприемником и, богато одарив, отпустил его домой с тем, чтобы он охранял области римлян и Боспор». Грод обратил в христианство и своих подданных.
«Эти гунны раньше поклонялись идолам. [Теперь же] они взяли, переплавили их, поскольку они были из серебра и электра, и обменяли в Боспоре, получив вместо них милиарисии (серебряные монеты. – Авт.). Жрецы гуннов пришли в ярость, зарубили вождя и поставили вместо него его брата Мугела. Испугавшись римлян, они явились в Боспор и убили охраняющих город».
Узнав о мятеже, Юстиниан отправил на Боспор войско, состоявшее из готов. «Услышав об этом, варвары бежали, и мир установился на Боспоре, населенном римлянами»562.
Вопреки сообщению Малалы, мир на Боспоре если и установился, то далеко не столь быстро и бескровно. Именно с этими событиями археологи связывают слой разрушений и пожарищ второй четверти VI века. Когда‐то эти разрушения приписывали началу гуннского нашествия в 70‐х годах IV века. Потом, как мы уже говорили, датировка слоя была пересмотрена. Возможно, война на Боспоре и была связана с насильственной христианизацией местного населения563. Но к гуннам это уже не имело никакого отношения.
