Это произошло, когда ему исполнилось 40 лет. Он жил с семьей в недалеком расстоянии от Мекки, на горе Хыре, в пустынной и скалистой местности, ища уединения и избегая общества людей. Здесь в одной пещере он впал в тревожное забытье, и ему было видение. По собственным словам Мохаммеда, к нему приблизилось необыкновенное существо-в последующих видениях это обыкновенно был архангел Гавриил-и заявило к нему требование, которое новейшие ученые понимают различно. «Ыкра», — сказало ему видение, что значит «читай» или «проповедуй», по другому толкованию. Мохаммед два раза отказывался исполнить это требование, наконец, после троекратного повторения подчинился, и тогда видение исчезло, и он пробудился от сна, и «слова видения как бы были написаны у него в сердце». Как бы ни толковать эти слова, которые потом включены были в Коран[18], это первое видение нужно рассматривать как начало его общественного служения. С тех пор он часто подвергался воздействию таинственной силы, которая внушала ему действия и слова, легшие в основание преподанного им учения. Основой учения Мохаммеда были единобожие и нравственные отношения человека к божеству. Эта идея вносила совершенно иные понятия в религиозные представления арабов Мекки, чем то было до сих пор, и хотя старые верования подверглись колебанию и сомнениям, но с ними предстояло Мохаммеду выдержать продолжительную и упорную борьбу.
Первыми и самыми искренними приверженцами Мохаммеда были его домашние. Это была преданная ему жена Хадиджа, которая искренне веровала в его пророческое призвание и всеми мерами защищала его против насмешек и нападений и поддерживала своим влиянием и преданностью. За ней следовали ее дочери и приемный сын Али, младший сын Абу-Талиба, дяди пророка, равно как Зейд, единственный раб в семье Мохаммеда. Таково было первоначальное зерно новой религиозной общины. Для распространения учения Мохаммеда имело большое значение то обстоятельство, что к нему присоединился богатый купец Абу-Бекр, человек положительного характера и влиятельного положения. Он с энергией и убеждением принялся за распространение нового учения и оказал ему большую поддержку и своими материальными средствами. В ближайшем родственном кругу Мохаммеда также последовали обращения; таковы Зобейр, Ваккас, в особенности Отман из влиятельного рода Омайя, вместе с принятием нового учения женившийся на Рокайе, дочери пророка. В пятый год откровения (ок. 615 г.) присоединился к новой вере Омар, юноша 26 лет, необыкновенного роста и большой физической силы. Ему суждено было играть весьма важную роль в религиозной общине, складывавшейся вокруг Мохаммеда. Он отличался трезвым взглядом на вещи, не останавливался перед препятствиями для достижения задуманной цели и для торжества нового учения был незаменимый человек. Есть мнение, что без Абу-Бекра и Омара ислам никогда бы не получил распространения. Мохаммеду всегда недоставало практического смысла и такта. Абу-Бекр и Омар дополняли его, доводя до необходимого заключения его идеи и часто давая им практическое направление. Мохаммед думал, Абу-Бекр говорил, Омар действовал — такова роль каждого в этой удивительно стройно и гармонично составленной троице.
Хотя между последователями Мохаммеда были люди с характером и наделенные способностями, но следует признать, что они происходили большей частью из среднего класса и не были многочисленны. На первых порах учение Мохаммеда распространялось медленно и мало затронуло жителей Мекки. Мало того, большинство отнеслось с насмешками к его притязанию объявить себя божественным посланником и издевалось над его сношениями с небесными существами, которые дают ему обязательные для людей повеления. Что касается влиятельных и богатых людей, которым принадлежала власть в Мекке, то они к новому учению отнеслись с подозрительностью и опасением. Это были представители родов Омейяды, Махзумы и др., которые видели в учении Магомета не только подрыв веры, но угрозу их авторитету и влиянию в Мекке. Шейх Омейядов, Абу-Софиан, в особенности был весьма серьезным противником, потому что пользовался уважением среди местных арабов и относился с большим презрением к пророку. Омейяды будут играть религиозно-политическую роль в истории мусульманства как дамасские халифы, и с Абу-Софианом мы встретимся в дальнейшем изложении истории Магомета. Другой род, Махзумы, в лице своего представителя Ибн-Могиры пытался оспаривать авторитет пророка, уличая его в самозванстве и противоречиях.
Первые годы положение пророка было весьма мало обеспечено и в смысле личной безопасности, и в смысле приобретения новых приверженцев. Как принадлежащий к роду Хашима, Магомет мог найти защиту и покровительство в лице своего дяди Абу-Талиба, который был и представителем рода. Когда к нему обращались противники учения Магомета с требованием, чтобы он заставил молчать Магомета или лишил его своего покровительства, то Абу-Талиб с достоинством указывал на то, что нельзя воспретить каждому свободно выражать свое мнение. Но если Магомет как член рода Хашима мог находить защиту у своего шейха, то этот последний не мог отстоять его авторитета как пророка и посланника Божия. Насмешками и издевательством Магомет доводим был до крайнего раздражения, так что с трудом мог показываться в народных сборищах. Те из приверженцев пророка, которые не имели влиятельных защитников, в особенности женщины и рабы, подвергались явным оскорблениям и насилию, некоторые даже поплатились жизнью. Тогда часть верующих отправлена была в Абиссинию, которую Магомет считал почти вполне разделяющею его воззрения. К этому же времени (ок. 615 г.) относится очень важный факт в истории развития учения Магомета, именно попытка приблизиться к религиозным воззрениям жителей Мекки и представителей враждебных ему родов. Ему предстояло сделать небольшую уступку в практике единобожия и ввести в свой культ некоторых богов соседних арабских племен. На этом очень настаивали его враги, обещая ему сделать с своей стороны значительную уступку, признав в нем пророка Божия и прекратив таким образом уже обострившуюся вражду между жителями Мекки. Сделанная Магометом уступка, нашедшая выражение в 53 суре Корана, считается признаком крайнего ослабления и ставится Магомету в большой упрек. Именно он удовлетворил желание враждебной партии, объявив, что богини Лат, Оза и Манат заслуживают поклонения, но скоро понял, что этим наносил удар своему религиозному принципу, и публично отказался от приведенных выше слов, назвав их внушением сатаны.
Таким образом, эта временная уступка больше повредила Магомету, поколебав его авторитет между его приверженцами, чем принесла пользы. Что же касается враждебной партии, то она еще более ожесточилась против всего рода Хашима и подвергла его отлучению, прекратив с ним браки и всякие житейские сношения. К этому присоединилось новое несчастие. В 619 г. умер представитель рода Хашима и защитник Магомета Абу-Талиб, а через несколько месяцев его постиг другой удар, именно смерть преданной ему жены Хадиджи, которая была самым верным его союзником.
Под влиянием личных огорчений и неудач, которые преследовали Магомета, в его душе постоянно складывалось и с течением времени получало более и более резкую форму то настроение, которому дано такое господствующее положение в нравственном учении ислама о предопределении и в фанатизме. Только избранным и предопределенным суждено принять истинную веру, прочие от века осуждены на погибель. Бог ведет к вере кого хочет и оставляет в заблуждении кого заблагорассудит. Неумолимая судьба и строгий догмат предопределения отнимают у человека всякую возможность направлять свою деятельность посредством усилий воли к познанию истины и веры. «Известно, — говорит Мюллер, — что это воззрение, которое сначала в Коране не было строго проведено, а выступило на первый план лишь с течением времени, переработано было в магометанской догматике в учение о безусловном фанатизме, которое и доныне неразрывными цепями сковывает духовную жизнь магометанского Востока. Сам Магомет никогда не доходил в этом отношении до конечных выводов. Логическая последовательность его не занимала»4.
Отчаявшись в успехе своей проповеди в Мекке, где число его приверженцев не выходило из небольшого круга людей среднего состояния, Магомет сделал попытку найти точку опоры в соседнем городке Таифе, но там встретили его злыми насмешками и надругательствами. «Если бы Аллах, — говорили ему, — хотел послать пророка, то неужели он не мог найти кого получше тебя». Но, хотя попытка в Таифе была весьма неудачна, тем не менее выход из затруднительного положения оказывался именно в сношениях с арабскими племенами соседних с Меккой городов. Мы приходим к громадной важности факту в жизни Магомета и в истории ислама — к бегству пророка из Мекки в Медину в 622 г.
