В третью неделю июля советский пограничный патруль арестовал еще двоих, пытавшихся пройти в Финляндию. Во время допроса один из них попытался избавиться от пакета, где оказались зашифрованные тексты, содержавшие информацию относительно размещения частей Красной Армии в Петрограде, добытые укрывшейся в городе подпольной организацией301. Видимо, оба пленника стали давать показания, поскольку через несколько дней ЧК нагрянула на квартиру инженера Вильгельма Штейнингера. Найденные у него бумаги свидетельствовали, что он являлся центральной фигурой в петроградском отделении Национального центра302. По приказанию ЧК Штейнингер подготовил записки об этом центре, Союзе возрождения России и других подпольных организациях. Несмотря на то что арестованный пытался осторожничать и не выдавать никаких имен, ЧК удалось идентифицировать и задержать нескольких его сообщников. Их доставили в Москву для допроса в «специальном отделе» ЧК, где в результате получили данные о существовании тайной организации, гораздо более разветвленной, чем это изначально представлялось советскому руководству. Ввиду приближения к столице Деникина необходимо было вскрыть подполье полностью; еще одна Красная Горка могла иметь уже гибельные последствия. Однако следствие давало мало ключей к решению задачи.
Еще одно случайное совпадение помогло наконец ЧК решить головоломку. 27 июля советский патруль задержал в Вятской губернии человека, не имевшего удовлетворительного удостоверения личности; при досмотре у него изъяли почти миллион рублей и два револьвера. Пойманный назвался Николаем Павловичем Крашенинниковым; он показал, что обнаруженные при нем деньги вручены ему правительством Колчака для передачи неизвестному лицу, которое должно было встретить его на Николаевском вокзале в Москве. Крашенинникова отправили на Лубянку, но дополнительных сведений не добились. Тогда ЧК подсадила к нему в камеру провокатора, офицера, якобы члена Национального центра. Последний предложил Крашенинникову передать с помощью своей жены письма друзьям на волю. Тот поддался на уловку. 20 и 28 августа он написал два сообщения, причем во втором, адресованном Н.Н.Щепкину, просил прислать яду303.
Шестидесятипятилетний Щепкин, член партии кадетов и земский деятель, избирался в Третью Государственную думу. В 1918 г. присоединился сразу к Правому центру и к Союзу возрождения России, став одним из немногих лиц, принадлежавших к обеим организациям. После того как большинство его товарищей, спасаясь от красного террора, покинули Россию, он оставался на месте и налаживал связь между Деникиным, Колчаком и Юденичем. Типичное послание, направленное им в мае или июне 1919 г. в Омск и подписанное «дядя Кока», содержало описание настроений населения под властью коммунистов, критику социалистической интеллигенции и Деникина, а также побуждало Колчака обнародовать последовательное программное заявление304. Щепкин знал об арестах в Петрограде и об опасности, которой подвергался сам. В конце августа он сказал другу: «Чувствую, что круг сжимается все уже и уже... чувствую, что мы погибнем, но это неважно, я давно готов к смерти, жизнь мне не дорога, только бы дело наше не пропало»305.
28 августа в 10 часов утра ЧК, воспользовавшись адресом, указанным на втором послании Крашенинникова, арестовала Щепкина в его деревянном домике на углу Неопалимовского и Трубного переулков и отправила на Лубянку, оставив на месте нескольких агентов. Зная, что события могут принять неблагоприятный оборот, Щепкин и его друзья-конспираторы постарались принять меры предосторожности, дабы последствия провала оказались минимальными: если дома все спокойно, на окне должен стоять горшок с белыми цветами; если горшка на окне нет, в дом заходить нельзя. После ареста Щепкина ввиду присутствия в доме агентов снять цветок с окна не удалось; в результате многие конспираторы угодили в ловушку306. Во время допросов, несмотря на давление и угрозы, Щепкин не дал никакой информации, которая могла бы повредить другим307. Но в саду при его доме в коробке нашли секретные бумаги с военными и разведывательными данными, среди них — предполагаемые тексты лозунгов, которые рекомендовалось выдвигать Деникину, приближаясь к Москве («Долой гражданскую войну, долой коммунистов, свободная торговля и частная собственность — о Советах умалчивайте»308).
23 сентября советская пресса опубликовала имена расстрелянных 67 членов «контрреволюционной и шпионской» организации. Список начинался именем Щепкина, в него входили имена Штейнингера и Крашенинникова; большинство составляли офицеры, члены военной организации Национального центра. Редакционная статья в «Известиях» заклеймила жертв как «кровожадных пиявок», на совести которых якобы были смерти бесчисленных рабочих. [Известия. 1919. № 211(763). 23 сент. С. 1. По сообщению П.Е.Мельгуновой-Степановой (Памяти погибших. Париж, 1929. С. 74), число людей, расстрелянных по делу Национального центра в сентябре 1919 г., значительно превосходило 67 человек, чьи имена были опубликованы.].
* * *
12 сентября 1919 г. Деникин отдал приказ всем своим войскам «от Волги до румынской границы»309 перейти в общее наступление на Москву. 20 сентября Добровольческая армия взяла Курск.
Испуганные темпами продвижения противника, советские вожди 24 сентября обозначили «линию упорной обороны», которая шла от Москвы до Витебска, к Днепру, Чернигову, Воронежу, Тамбову, Шацку и обратно в Москву. На всей означенной территории, включая столицу, вводилось военное положение310. В строжайшей тайне разрабатывались планы эвакуации советского правительства в Пермь: составлялись списки подлежавших вывозу учреждений и служащих; Дзержинский дал ЧК инструкции разделить 12 тысяч взятых заранее заложников на категории, чтобы знать, кого уничтожать в первую очередь, не допустив их освобождения белыми311.
Белые вскоре прорвали оборонительное кольцо, взяв 6 октября Воронеж, а 12 октября — Чернигов. 13—14 октября, в то время как войска Юденича вели бои на Гатчине и подходили к Царскому Селу, Добровольческая армия заняла Орел. Это была высшая точка наступления белых: здесь их войска находились всего в 300 км от Москвы и в 25—45 км от Петрограда. Казалось, наступления не остановить, тем более что объявлялось все больше перебежчиков к белым из рядов Красной Армии. Следующей целью добровольцев было взятие Тулы, последнего крупного города на пути к столице, представлявшего особую ценность для красных ввиду сосредоточения там крупных оборонных предприятий312. Красные намеревались предотвратить сдачу Тулы любой ценой.
Советское командование продолжало переброску войск с Восточного фронта, где боевые действия практически закончились. Вдобавок открылась возможность перевозить солдат также и с Западного фронта: вот когда обещание Пилсудского не вести военных действий против Красной Армии сослужило свою службу. В целом за период с сентября до ноября на Южный фронт доставили дополнительно 270 000 человек, что давало красным неизмеримое численное превосходство в надвигавшихся сражениях313.
* * *
11 октября, когда бои на юге были в самом разгаре, Юденич начал второе наступление на Петроград. Прежняя столица не имела практически никакой стратегической ценности, хотя и являлась центром оборонной промышленности; однако падение Петрограда могло оказать необратимое воздействие на боевой дух коммунистов. К началу кампании силы Юденича состояли из 17 800 пехоты, 700 сабель, 57 орудий, 4 бронепоездов, 2 броневиков и шести танков с английскими экипажами. Ему противостояла красная Седьмая армия с 22 500 пехоты, 1100 саблями, 60 орудиями, 3 бронепоездами и 4 броневиками. Однако к тому моменту, когда белые подошли к Петрограду, силы красных утроились314. Британская военная миссия обещала Юденичу заблокировать город и дать военно-морское подкрепление для ведения действий против Кронштадта, военно-морской базы, расположенной на острове в Финском заливе, и против защищавших Петроград артиллерийских батарей, размещенных в береговых фортах.
Накануне наступления Юденич издал декларацию, в которой объявлялось, что его правительство представляет все слои и сословия народонаселения, отвергает царизм и гарантирует крестьянам право на землю, а рабочим — право на восьмичасовой рабочий день315.
Войска Юденича быстро продвигались вперед, тесня деморализованную Седьмую армию. 16 октября они находились уже в Царском Селе, старой императорской резиденции, всего в 25 км от Петрограда. Белые, в числе которых было много офицеров, исполнявших функции рядовых, сражались блестяще и использовали ночь как прикрытие для того, чтобы дезориентировать и запугать противника, создав впечатление, будто наступающие обладают большим количественным перевесом. Появление танков неизменно обращало красных в стремительное бегство. Юденичу оказывал помощь бывший полковник В.А.Люндеквист, начальник штаба Седьмой армии, поставлявший противникам сведения о дислокации своих частей и их боевых планах316. В действиях войск Юденича принимали участие части Королевских военно-воздушных и военно-морских сил Британии, предоставившие артиллерию для прикрытия сил белых и обстрела Кронштадта и потопившие, захватившие в плен и выведшие из строя одиннадцать советских кораблей, включая два линкора. [Bennett G. Cowan's War. London, 1964; Agar A. Baltic Episode. London, 1963. В этих операциях Британия потеряла 128 человек, 17 кораблей и 37 самолетов (Bennett G. Op. cit. P. 228—229)].
