Это было ни более, ни менее как частичное осуществление программы Ивашки Пересветова. Кормление уничтожалось устранением самих кормленщиков. После 1552 г. Иван и не скрывал своих намерений реорганизовать систему администрации на этих началах. Служилые люди при этом должны были утратить существенную основу своих прав на землю. Характерно, что служилые люди и не протестовали против этого плана, с их стороны не слышится никаких жалоб. Они, очевидно, охотно соглашались отказаться от своих привилегий на землю даже при скромной денежной компенсации, но более верной, чем непостоянный доход с их приходивших в разорение поместий. Казалось, реформа даст общинам полную автономию и произведет коренную перемену в хозяйственном, социальном и политическом строе государства. Но она приостановилась. Как и следовало ожидать, люди оказались ниже идеала. Население во многих местах оказалось не подготовленным к выполнению возложенных на него обязанностей и не могло воспользоваться благами оказавшегося ему не по плечу самоуправления. С правом собственного суда была связана тяжелая ответственность. Некоторые области были очень редко населены, общинная организация поэтому встречалась с непреодолимыми препятствиями, даже самые подготовленные к общественной работе элементы не могли проявлять свою деятельность из-за разбросанности на огромных пространствах. Кроме того, население боялось ответственности и уклонялось от осуществления предоставленных ему прав самоуправления. Да и само правительство смотрело на общинную автономию как на привилегию, а по старым традициям всякая привилегия должна быть оплачена. Поэтому грамоты, устанавливавшие общинное самоуправление, сделались предметом торговли. Общины должны были покупать судебные права, которых лишались прежние должностные лица. Одни не решались на подобные денежные жертвы, другие не могли их произвести по бедности. В этом отношении население края разделилось на две части. На севере по среднему и нижнему течению Оки население было промышленным, более сплоченным. Оно воспользовалось реформой. На юге недостаток материальных средств и низкий культурный уровень населения мешал ее проведению. С течением времени, с ростом населения и развитием его благосостояния, самоуправление могло распространиться повсеместно. Однако развитие общин скоро приостановилось: петля крепостного права все туже затягивалась и душила их. С другой стороны, укоренялся бюрократический режим и в центре, и в некоторых провинциях. Правительство накладывало свою руку на новые учреждения и искажало их. В конце XVI века губные старосты обратились в простых чиновников, назначавшихся правительством и зависевших от Москвы.
Неудачная попытка Ивана IV очень напоминает реформу, проводившуюся во Франции в XII–XIII в. Филиппом-Августом и Людовиком Святым. Этой реформой были созданы городские общины. Еще большую близость мы замечаем между преобразовательными попытками Грозного и мероприятиями X–XI в. во Франции, где путем грамот, даровавшихся крестьянам отдельных феодалов, было положено начало образованию сельских общин. Но между этими двумя явлениями есть существенная разница. Во Франции реформа была направлена на освобождение крестьян, в России же, напротив, она способствовала их закрепощению. Русские крестьяне были уже более несвободны в то время, когда Иван Грозный хотел воспользоваться их стремлением к независимости для своей государственной реформы, и они остались безучастными к намерениям царя.
Иван также следовал примеру Эдуарда I, английского короля, возложившего на gentry полицейские и судебные обязанности. Но в Англии в теории и на практике повинность неразрывно связана была с привилегией. На Руси же между тем и другим не было связи. Среди крестьян не было подходящих кандидатов на должности по самоуправлению или же правительство не хотело их найти. Так эта выборная должность стала привилегией служилых людей в том смысле, что крестьяне должны были выбирать кандидатов на должности из этого класса людей. На их же долю оставались только тяжелые обязанности. Однако и сами служилые люди скоро почувствовали, что и их положение незавидно. Им недоставало самого существенного – независимости. Здесь перед нами вскрывается самая характерная черта московской политики; мы видим если не единственный, то, по крайней мере, главный мотив преобразований Ивана IV. Целью их меньше всего было усиление централизации. Без сомнения, эти попытки реформы имели совершенно противоположную тенденцию.
Здесь рельефно выступают роль и фикции внешних приемов московской политики. Реформа имела только один прочный результат: она способствовала разложению тех независимых элементов, которые еще существовали в московском государстве. Политическая программа Ивана ставила своей задачей централизацию власти. Но осуществление ее встречало препятствие в лице владетелей наследственных вотчин. Они еще пользовались широкими правами и полнотой власти на своих землях. Молодой царь решил покончить с этими остатками прошлого времени. Средством для этого и явилась новая правительственная система, объединявшая разнородные элементы. Ее действия он сам направлял полновластной рукой хозяина. На Западе централизация опиралась на освобождавшиеся зависимые классы. Старые феодальные формы разрушались и уничтожался местный партикуляризм. На Руси классовых делений не существовало; город, монастырь, деревня со своим владельцем, уезд, населенный свободными крестьянами, представляли ряд не связанных друг с другом общими интересами мирков. Государственная власть делала попытку искусственно создать отсутствующее элементы. Оно образовало местные общины, между которыми распределяло повинности. Но указы бессильны создать подлинную жизнь. Задуманная реформа оказалась мертворожденной. Впрочем, она имела значение в том смысле, что она уничтожила следы старого и подготовила торжество нового порядка, при котором совершилось всеобщее порабощение.
Судебник 1550 г. с большой осторожностью касается вопроса о праве собственности на землю. Во всяком случае законодатель становился в оппозицию к передовым течениям того времени. Консервативные элементы могли быть удовлетворены его мероприятиями. Обычай, закреплявший право собственности на землю, приобретал теперь силу закона и получал некоторую устойчивость. Он признавал право выкупа наследственных владений, т. е. продавец, или, за его отсутствием, родственники могли во всякое время вернуть себе отчужденную недвижимость, возвратив купившему стоимость его. Правда, действие этого закона было ограничено сорокалетним сроком со времени его издания, и воспользоваться правом выкупа могли лишь только ближайшие родственники; но все же законодатель укреплял один из самых ненавистных пережитков, препятствовавших свободе обмена и экономическому развитию.
В другом пункте, затронутом законодательством Ивана Грозного, сталкивались два противоположных принципа и два враждовавших между собой общественных элемента. И здесь Ивану пришлось совершить отступление. Мы знаем, какие источники рабства на Руси устанавливал обычай и судебник 1497 г. В судебнике 1550 г. число их было несколько ограничено тем, что признавались свободными дети, рожденные до перехода родителей их в холопы, родителям запрещалось продавать в рабство детей, рожденных ими в свободном состоянии. Договоры о переходе в холопы должны были представляться на рассмотрение высшим должностным лицам и притом только в таких городах, как Москва, Новгород, Псков. Но вместе с тем мы встречаем в том же новом судебнике постановления иного характера. Так, разрешалось крестьянину оставить занимаемый им земельный участок во всякое время года в том случае, если он желал отказаться от свободы и продавал себя в холопы. С другой стороны, увеличивалась плата за пожилое. Таким образом, новый закон сильнее затягивал на шее крестьян петлю, и без того душившую уже их.
В этом последнем мероприятии личные склонности государя, без сомнения, не играли никакой роли. Целый ряд предложений, приготовленных от его имени для собора, свидетельствуют о ином настроении царя. Но тот, кто впоследствии издевался над Баторием, терпевшим ограничение своей власти, не решился на этот раз воспользоваться своим всемогуществом. Он был еще слишком молод и мало уверен в своих идеях и намерениях.
В области гражданского права новый судебник оставил неприкосновенным порядок наследования. Только в 1562 г. было сделано значительное изменение, упрочившее торжество политической программы, о характере которой я уже говорил раньше: за отсутствием наследников мужского поколения, княжеские и боярские наследственные вотчины переходили к государству, если о них не было сделано завещательного распоряжения. Спустя 10 лет право наследования было сохранено только по отношению к жалованным вотчинам, о которых в жалованной грамоте было сказано, что они даются во владение получившему лицу и его роду. Притом право наследования могли осуществлять только прямые потомки, а боковые – лишь до второй степени родства.
