бодрый старичок, на зрение не жаловался, однако с трудом ходил из-за болезни ног. Хорошо говорил по-русски и по-бурятски. Любил читать газеты и беседовать с новым человеком. Обладал хорошей памятью и оправдал надежды сотрудника краеведческого музея, рассказав все, что знал о поселенцах Нижней деревни. Когда Михаил Александрович навсегда покидал Селенгинск, Цыренжапу было одиннадцать лет. Возраст вполне подходящий, чтобы запечатлеть в памяти образ «государственного преступника». Воспоминания Ц. Акаева были опубликованы и ныне являются ценным источником при изучении Селенгинской колонии декабристов.
Со смертью старика Цыренжапа рухнул последний мостик, связывавший нашу современность с далеким «декабристским» временем.
Итак, перед нами прошел короткий отрезок жизни трех «государственных преступников» в период их поселения близ старинного забайкальского города Селенгинска. Как и на каторге, здесь декабристы по-прежнему ощущали на себе неусыпную слежку царских властей, были ограничены в поездках по Селенгинскому краю далее 15 верст. Неудачей завершились их попытки завести собственное земледельческое или скотоводческое хозяйство, поселенцев-узников тяготили излишняя сухость климата летом и суровые морозы зимой.
Тем не менее селенгинский период — одна из самых радостных страниц в жизни К. П. Торсона и братьев Бестужевых. Здесь «государственные преступники» впервые осознали, как сладка свобода, чувство которой притупилось за 14 лет сибирской каторги. Здесь произошло воссоединение их семей, распавшихся после поражения восстания 1825 года. В Селенгинске же декабристы получили возможность по-настоящему раскрыть свои многогранные таланты, завоевать любовь и признание местных жителей. Зерна знаний, посеянные «государственными преступниками» в этом далеком забайкальском захолустье, дали добрые плоды.
Более 140 лет прошло со дня смерти на берегах Селенги Константина Петровича Торсона, 137 — Николая Александровича Бестужева, 123 — с момента переезда Михаила Александровича Бестужева на постоянное жительство в Москву. Однако память об этих необыкновенных людях до сих пор сохраняется среди забайкальских жителей. Во многом потому, что на селенгинской земле имеется немало вещественных памятников, связанных с поселением декабристов.
Учитывая редкую связь прошлого с настоящим, наличие хорошо сохранившихся мемориальных объектов, научная общественность Бурятской республики поставила перед правительством республики актуальный вопрос о создании Селенгинского историко-архитектурного и природного музея-заповедника «Декабристы в Забайкалье». Основой его являются государственный музей декабристов в доме купца Д. Д. Старцева и некрополь «государственных преступников» и их родных в Посадской — долине. Согласно проекту, число исторических памятников, включаемых в экскурсионно-туристический маршрут, значительно увеличивается. В самом Селенгинске это прежде всего Вознесенский собор, внутри которого разместится музейная экспозиция «Декабрист Н. А. Бестужев — художник». Большой интерес представят несколько старинных жилых и общественных зданий, перенесенных из Старого Селенгинска. На кладбище поселка намечается реставрация памятников над могилами близких друзей членов Селенгинской колонии «государственных преступников»: супругов Всеволодовых, Содовых, Старцевых, Лушниковых и других. Здесь же планируется музеефицировать] (или воссоздать заново) небольшую кладбищенскую церковь, в которой отпевали умершего Н. А. Бестужева. Следует отыскать место погребения внука Николая Александровича по его дочери Екатерине. Как, впрочем, и других современников декабристов, например детей К. П. Торсона и его «гражданской» жены Прасковьи Кондратьевой.
Большой комплекс работ намечается провести и в Посадской долине. Есть возможность подготовить для экскурсионно-туристического обзора развалины домов Нижней деревни, и особенно декабристов К. П. Торсона и братьев Бестужевых. Историко-археологические разведки вскрыли остатки фундаментов, развалы печей, нижние венцы срубов жилищ и большое количество подлинных вещей из усадеб декабристов. Большой интерес представляют и некоторые географические достопримечательности Посадской долины, упоминаемые в трудах и письмах Бестужевых: овраг (буерак), береговые скалы, развалины старинных святилищ бурят, «чайный» остров на Селенге, где селенгинские поселенцы любили отдыхать, и другие памятники. Следует изучить и сам декабристский некрополь. Известно, что до захоронений К. П. Торсона, Н. А. Бестужева и их родных здесь уже существовало сельское кладбище. Есть сведения, что рядом с могилами декабристов погребен их близкий друг и ученик врач П. А. Кельберг.
В верховьях Посадской долины следует отыскать могилы знаменитой современницы Торсонов и Бестужевых — их домашней работницы Жигмыт Анаевой, Здесь же, на старинном бурятском кладбище, похоронены и другие бурятские жители Нижней деревни, помогавшие декабристам в их обширном хозяйстве.
В Старом Селенгинске помимо реставрации Спасского собора, Гостиных рядов, часовни Св. Креста (с иконостасом работы Н. А. Бестужева) следует музеефицировать развалины жилых домов бывшего города и внимательно изучить местное кладбище, на котором погребены не только современники декабристов, но и опальные «великоважные преступники» прошлых столетий, упоминаемые Н. А. и М. А. Бестужевыми. Большой интерес представят и местные географические достопримечательности, также интересовавшие декабристов.
Границы Селенгинского историко-архитектурного и природного музея-заповедника значительно расширяются за счет исторических и природных объектов в пределах 15-верстного расстояния. По реке Чикой это земельный надел К. П. Торсона в Корольковской пади и сенокосные угодья Михаила Бестужева на Погромном острове близ села Поворот. Вниз по Селенге это Зуевская падь с развалинами заимки Бестужевых — земельный надел братьев-декабристов. Там же до сих пор сохранились участки старого купеческого тракта между Кяхтой и Верхнеудинском, по которому Бестужевы ездили в Зуевскую падь и возили оттуда сено. Представляет интерес и господствующая вершина горы Убиенной, с которой Н. А. Бестужев любовался окрестными видами Гусиного озера и далекого хребта Хамар-Дабан.
Следует объявить заповедной зоной и все побережье озера Гусиного, ландшафт которого практически не изменился с того времени, когда Н. А. Бестужев совершил свое знаменитое путешествие вокруг него. Центральное место в экскурсионно-туристическом маршруте к Гусиному озеру займет Тамчинский дацан, всегда интересовавший селенгинских поселенцев. Где-то здесь, на берегах озера, была и дача Бестужевых.
Помимо сугубо «декабристских» памятников в зону заповедника включаются и многие другие мемориальные объекты, являвшиеся местными достопримечательностями уже в середине прошлого века. Безусловно, К. П. Торсон и братья Бестужевы интересовались развалинами Петропавловской крепости в устье Чикоя (начало XVIII столетия), легенды о которой до сих пор живы в памяти селенгинцев. Могла заинтересовать их и так называемая «тропа Ганнибала»— сухопутная дорога между Селенгинским острогом и Петропавловской крепостью, якобы построенная Арапом Петра Великого. Николай Александрович, как художник, не мог пройти мимо двух живописных утесов близ слияния Чикоя с Селенгой, служивших караульными постами селенгинских казаков XVII столетия.
Декабристы, безусловно, были наслышаны и о трагических событиях в степи Тумур-Дарич (Убиенной), где в конце XVII века произошло генеральное сражение русских казаков Селенгинского острога и членов посольской миссии Ф. А. Головина с пятитысячным (по некоторым данным)’ войском маньчжурских и монгольских феодалов. Обе стороны понесли большие потери, однако нападающие были отбиты и более не предъявляли территориальных притязаний на Забайкалье. Не раз посещали «государственные преступники» и часовню, воздвигнутую на поле битвы.
Важно подчеркнуть, что организации заповедной зоны способствует сама малозаселенная местность. К счастью, здесь практически не проводилось широких распашек земель, вырубки лесов, строительства инженерных коммуникаций, производственных и жилых зданий. Зато сохранилось немало ландшафтных уголков, по сути дела мало изменившихся за
