В ближайшем кругу Гитлер рассуждает:
«Сталин умен и хитер. Он требует все больше. Он хладнокровный шантажист. Германская победа становится для русских невыносимой. Поэтому они должны быть поставлены на колени как можно скорее». 5 декабря Гитлер потребовал ускорения подготовки к нападению весной. «Решение о гегемонии в Европе будет принято в борьбе против России».
Гитлер в начале декабря затребовал от ОКХ план нападения на Советский Союз. Этот план был ему представлен. После многочасовой беседы с Браухичем и Гальдером он был фюрером одобрен. Гитлер указал, что Красная Армия должна быть окружена к северу и к югу от Припятских болот, как в Польше. «Не следует обращать внимания на Москву, главное — уничтожить «живую силу» России. Союзниками будут Финляндия и Румыния, Венгрию трогать не стоит». Общее число подготавливаемых войск было увеличено до 130 дивизий вместо 120.
План войны против СССР получил название «Отто». В середине декабря 1940 года верховное командование сухопутных сил признало рациональным укрепить северную группировку: надежность быстрого продвижения через Прибалтийские республики наилучшим образом укрепит атакующий порыв группы армий «Центр», что позволит последней не задерживаться слишком долго на смоленском плацдарме перед прыжком на Москву. Директива № 21, содержавшая эти идеи, 17 декабря была представлена Гитлеру. Тот был критичен и выразил недовольство недостаточным профессионализмом ОКХ. Акцент на север осуществлен недостаточно. В его стратегическом видении решающим обстоятельством являлось теперь быстрое прохождение войск через Прибалтику с целью захвата Кронштадта и Ленинграда. Для этого следовало передислоцировать войска из центральной группировки войск и передать северной группировке важные мобильные элементы.
Гитлер испытывал явное удовлетворение от покорности армейских профессионалов. Для большего самоутверждения Гитлер настоял на переименовании самого плана. Он был назван «Барбаросса» в честь одного из императоров первого рейха. Гитлера теперь вдохновлял Фридрих Гогенштауфен, германский император Великой Римской империи германского народа, погибший в двенадцатом веке на Востоке. Фюрер желал видеть в своих подчиненных рвение крестоносцев, ведущих священную войну. На следующий день, 18 декабря, пересмотренный план «Барбаросса» был подписан Гитлером.
«Штаб-квартира фюрера 18 декабря 1940.
Германские вооруженные силы должны быть готовы сокрушить Советскую Россию в ходе скоротечной кампании до окончания войны против Англии. С этой целью армия должна использовать все доступные вотские части, за исключением тех, которые остаются на оккупированной территории…
Приготовления должны быть завершены к 15 мая 1941 года. Величайшие усилия должны быть предприняты с целью маскировки намерения начать нападение.
Масса русских войск в Западной России должна быть уничтожена в ходе смелых операций посредством глубокого проникновения бронетанковых войск с целью предотвращения отступления нетронутых боеспособных войск в широкие пространства России. Конечной целью операции является создание оборонительной линии против азиатской России по реке Волге до Архангельска. Затем последний оставшийся у России промышленный район на Урале может быть уничтожен силами люфтваффе».
Когда смотришь на этот план, испытываешь удивление перед легкостью суждений признанных теоретиков. План несет на себе неистребимую печать авантюры. Даже его язык лишен привычной немецкой штабной методической сухости. Наиболее важной особенностью этого плана является отсутствие в нем четкой цели. Вряд ли таковой можно считать общую фразу (которой начинается текст) о сокрушении Советской России в краткосрочной кампании. Это указание едва ли можно считать штабным предписанием. Строкой из политического трактата звучит выставляемая в качестве главной военной цели фраза о необходимости создать барьер против «азиатской России» по линии Архангельск — Волга. «Колосс на Востоке созрел и вот-вот упадет. А конец господства евреев в России будет означать конец России как государства». Здесь видна рука идеолога, рука Гитлера, словно специально ставящего своими геополитическими установками в тупик образованную элиту вермахта.
Временами фюрер опускается до обсуждения сравнительно мелких тактических задач (использование двух-трех дивизий в районе Рованиеми). Этот штабной документ насквозь эклектичен: в нем беспорядочно перемешаны политические, военные и экономические задачи. Накануне решения, рокового для Германии, ее вождь принял, утвердил боевой план, лишенный цельного и логического замысла, объединяющей концепции. Гитлер объяснял в нем летчикам, как они должны обеспечивать безопасность переправ, но не сообщил своему генералитету основную задачу плана «Барбаросса», общую концепцию войны на Востоке, какие цели первостепенны, на каком этапе он видит мощь СССР сокрушенной, на каком участке необходимо приложить наибольшие усилия.
И сейчас вызывает изумление самонадеянность тех, кто смело говорит в «Барбароссе» о никеле, железной руде и удобных гаванях, не определяя при этом, где тот барьер, преодолев который, германская экономическая машина сможет пользоваться ими.
Между 5 декабря и 31 января планирующие органы верховного командования сухопутных сил занимались уже детализацией плана. Директивные установки этого уровня планирования отличались от общего плана, так сказать, в «лучшую сторону». Здесь прусский милитаризм проявил себя. Пункт за пунктом разрабатываются в штабных установках военные действия частей и подразделений вермахта. План военных действий был практически готов, но это был план лишь для начальной фазы наступления германских войск, его основной задачей было предотвращение создания противником жесткой оборонительной системы на прежней (до 1939 года существовавшей) оборонительной линии или еще немного восточнее. Браухич и его подчиненные опасались стабилизации фронта по линии Западная Двина — Днепр. Скорее всего, Браухич изменял самому себе и действовал в связи с установками Гитлера, когда учел в непосредственном планировании действий войск то предположение, что советское руководство, видимо, прежде всего будет стремиться защитить прибалтийские территории и базы на Черном море. В связи с этим группе армий «Центр» следовало после взятия Смоленска передать механизированные дивизии войскам, устремившимся к Ленинграду. Только после захвата Прибалтики, Ленинграда и всей Северной России следовало готовить наступление на Москву.
Гитлер полагал, что немецкое молниеносное наступление через Прибалтику и совместная германо-финская операция на севере в первые же дни решат судьбу Ленинграда. Будет перерезана железнодорожная магистраль на Мурманск (что лишит СССР всякой связи с внешним миром), германская промышленность получит в свои руки никелевые месторождения в районе Петсамо. Многое в данном случае зависело от согласия шведского правительства на транзит немецких войск по своей территории (но здесь Гитлер не ошибся — Стокгольм дал свое согласие).
Прицел был сугубо на войска. Уничтожить советские вооруженные силы, не давая им отступить, — эту задачу снова и снова ставил Гитлер. К северу от Припятских болот на территорию СССР устремятся две армейские группировки. Северная, как нож сквозь масло, пройдет через Прибалтику к Ленинграду. Вторая сделает полукруг, обогнув Белоруссию, и устремится к первой группировке с юга. В гигантские клещи должны попасть лучшие советские силы, стоящие между границей и Москвой — Ленинградом. Главное — не допустить, чтобы части Красной Армии сумели уйти из Прибалтийского и Белорусского округов на восток. Лишь после того как кольцо за спинами этой массы войск будет замкнуто, брать Москву. Оценка Гитлером стратегического значения советской столицы круто менялась в течение нескольких дней. От «малозначительной» Гитлер в конце декабря перешел к следующей оценке: «Взятие этого города будет означать решающую политическую и экономическую победу, не говоря уже о том, что он представляет собой самую важную узловую железнодорожную развязку страны».
Третьей армейской группировке предстояло выступить к югу от Припятских болот, с территории Южной Польши и Румынии. Здесь главная линия наступления — на Киев, главная цель — уничтожение войск Юго-Западного округа на территории западнее Днепра. Задача войск, расположенных еще южнее, заключалась в подстраховке киевской операции и, по возможности, в продвижении в направлении Одессы. Успех здесь давал шанс выйти к Донецкому угольному бассейну.
Это решение Гитлера завершило все германское стратегическое планирование второй половины 1940 года. По личным инструкциям Гитлера, секрет «Барбароссы» должен быть доверен «как можно меньшему числу лиц». Директива № 21 была размножена лишь в девяти экземплярах. Три экземпляра было передано в распоряжение каждого рода войск, остальные шесть хранились в штаб-квартире верховного командования вермахта. План не был известен даже тем высшим армейским командирам, чьим армиям вскоре предстояло его осуществлять. На их вопросы следовал ответ, что план создан на случай, если Россия изменит свое отношение к Германии.
