Когда светские суды признавали колдуний виновными, они все предавались костру, и инквизиция усвоила эту систему. Еще в 1445 г. Руанский собор, если колдуньи отрекутся, давал епископам право отпустить их на свободу, наложив на них епитимью соответственно с их преступлением, после чего, в случае вторичного падения, духовных следовало подвергать пожизненному тюремному заключению, а мирян выдавать светской власти. Однако уже в 1458 г. установили, что колдунья не заслуживает того, чтобы с нею обращались, как с другими еретиками, и щадили ее в случае отречения. В 1484 г. Шпренгер говорит, что если еретика после отречения следует подвергнуть тюремному заключению, то колдунью надо предать смерти, если даже она раскаялась. Всю ответственность за казнь возлагали на светские власти; Шпренгер добавляет, что духовный судья должен удовольствоваться только тем, чтобы снять с раскаявшейся и обращенной колдуньи тяготевшее на ней отлучение от Церкви и «освободить» ее, выдав светским судьям, чтобы она искупила на костре причиненные ею бедствия.
В сущности, судьба обвиняемой находилась всецело в руках инквизиторов. Единственным средством защиты, которым располагал обвиняемый, был отвод свидетелей, как личных его врагов; но судьям было приказано принимать во внимание только самую сильную вражду, потому что колдуньи были всем ненавистны. Первое подробное описание колдовства, дошедшее до нас — трактат Нидера, написанный в 1437 г. Хотя Нидер иногда сам действовал в качестве инквизитора, тем не менее он заявляет, что свои сведения почерпнул главным образом из работ Петра Бернского, светского судьи, сжегшего огромное число колдуний и колдунов и изгнавшего массу их с бернской территории, пораженной этой заразой уже лет пятьдесят. Это известие относит происхождение колдовства в этой стране к концу XIV в.; другие относят его к первым годам XV в.
По сообщению Бернарда Комоского, колдовство началось за сто пятьдесят лет до этого. Великий юрист Бартоло, умерший в 1375 г., в качестве судьи в Новаре осудил одну женщину, сознавшуюся в том, что она повиновалась дьяволу, топтала крест и убивала детей, околдовывая их. Уже в 1353 г. упоминаются пляски ведьм в одном деле, разбиравшемся в Тулузе. В 1424 г. колдунья была сожжена в Риме за то, что многим причинила смерть, а многих околдовала.
Одна колдунья, судимая в Провансе в 1462 г., заявила, что во всей Франции и Бургундии колдуний было не более шестидесяти, но ни один суеверный человек не принимал такого малого числа. В 1453 г. вспыхнула эпидемия колдовства в Нормандии. В том же году возникло дело Гильома Эделина, вызвавшее большое удивление, так как обвиняемый был знаменитым доктором богословия и приором из Клерво во Франш-Контэ. В своем отречении он говорит, что попросил в 1438 г. допустить его на шабаш, где принес присягу в верности демону и отрекся от христианской веры, для того, чтобы примириться с одним знатным соседом, ненависти которого он боялся. Неофиту были обещаны разные земные блага, если он согласится утверждать в своих речах ложность рассказов о колдунах; его проповедь, говорят, страшно увеличила число колдунов, помешав судьям наказывать их. Против него было возбуждено преследование перед епископом Эврё и инквизитором Франции; он убедил Каннский университет взять на себя его защиту, но инквизитор заручился поддержкой Парижского университета, и обвиняемый был признан виновным. Он не был сожжен, а присужден после отреченья на пожизненное тюремное заключение на хлеб и воду. На аутодафе инквизитор в своей речи напомнил о том высоком положении, которое некогда занимал осужденный, и о вредном характере его учений; несчастный просил прощения у Бога. Его заключили в подземную тюрьму, где он томился четыре года. Однажды его нашли мертвым в его темнице в положении молящегося.
В 1446 г. несколько колдуний было сожжено в Гейдельберге инквизитором, казнившим в 1447 г. еще одну колдунью, которая считалась наставницею первых. Но еще не усвоили в делах подобного рода однообразной практики, так как в том же самом 1447 г. одна женщина, уличенная в колдовстве в Бранденбурге, была просто выслана на расстояние двух немецких миль, после того как с нее взяли три залога.
Около того же времени тулузские инквизиторы сожгли множество колдуний из Дофинэ и Гаскони. В это самое время в Комо преследование было в полном разгаре. В 1456 г. две жертвы были сожжены в Кельне; эти колдуньи в мае вызвали такой сильный мороз, что были уничтожены все растения. В 1459 г. Пий II обратил внимание аббата Третье на подобное же колдовство, распространенное в Бретани, и дал прелату папский указ подавить его. Это папское вмешательство показывает, насколько было бесплодно все рвение герцога Артоса III (умер в 1457 г.), который сжег множество колдуний во Франции, Бретани и Пуату.
Преследование, порученное ловким инквизиторам, могло всюду найти благоприятные условия для своего развития. «Бич еретических колдунов», составленный в 1458 г. инквизитором Николаем Жакериусом, показывает, что святой трибунал начал организовывать свои усилия против колдовства.
Среди самых низких и презираемых классов общества не было недостатка в людях, которые вступали в ряды бесчисленной армии колдуний, созданной горячим воображением демонологистов.
Все более свыкались с мыслью, что колдуньи со всех сторон окружали людей и что самое пустое несчастие, самый ничтожный случай был следствием их злой воли. Церковь, напуганная успехами этой новой ереси, в своих усилиях уничтожить ее способствовала только ее чрезвычайному усилению. Где бы ни появлялся инквизитор, его заваливали доносами на всех, кого только можно было считать виновными, начиная с ребенка самого нежного возраста и кончая старухой. Джироламо Висконти в Комо поднял такую бурю против колдовства, что в 1485 г. сжег не менее сорока одной жертвы в одном только маленьком округе Вормсербад кантона Граубюнден.
Особенно сильный толчок дала эпидемии охоты на колдуний булла «Покорнейше просим», изданная Иннокентием VIII 5 декабря 1484 г. Папа утверждает, что все немецкие области полны мужчин и женщин, творящих злодеяния колдовством, и описывает действия их с ужасающей подробностью. В течение некоторого времени обязанности инквизиторов в этих странах исполняли Генрих Инститорис и Яков Шпренгер, но среди подсудных им дел нет специального упоминания о колдовстве. Поэтому Иннокентий дает им полную свободу действий в этом отношении, приказывая страсбургскому епископу подавлять всякую попытку обструкции или вмешательства и в случае надобности прибегать к помощи светской власти. Вооруженные такой властью, два инквизитора объехали страну, оставляя за собой реки крови и огня; только в маленьком городке Равенсбург они за пять лет сожгли сорок восемь колдуний.
Совместный труд Инститориса и Шпренгера «Молот ведьм» — самый удивительный памятник суеверий, когда-либо созданный миром. Они пустили в ход всю свою огромную опытность и свою богатую эрудицию, чтобы доказать действительность существования колдовства и распространенность бедствий, причиненных им, и наставить инквизиторов, как обойти козни Сатаны и наказать его адептов. Они глубоко убеждены в безмерности зол, которые нужно уничтожить, они безусловно верят, что их трибунал вовлечен в борьбу, чтобы вырвать у Сатаны души людей, и поэтому они старательно оправдывают все обманы и все жестокости, пускавшиеся в ход, чтобы провести врага, против которого бессильна законная борьба. Это были убежденные фанатики. Труд их представляет собой неистощимый сборник чудес, к которому прибегали последующие поколения всякий раз, когда надо было доказать какое-нибудь проявление могущества или злобу колдуний. Сочинение написано строго логически и прочно основано на схоластическом богословии и каноническом праве, так что нет ничего удивительного, что оно пользовалось доверием больше чем целое столетие, как высший авторитет в вопросе, весьма важном в жизни. На него ссылались и последующие писатели, и оно более чем все остальные влияния, кроме папских булл, содействовало возбуждению и усовершенствованию преследования, увеличив в то же время поводы к этому.
Ведьмы и Сатана
Таким образом, во второй половине XV в. инквизиция пережила новую вспышку деятельности. Впрочем, ей не всюду позволяли действовать, как ей хотелось, против этой новой категории еретиков. Во Франции эдикты 1490 и 1493 гг. считают этих преступников подсудными только светским судам, если только виновные не подлежали ведению духовного суда; об инквизиции не упоминается. В то же время возраставшая строгость преследования во Франции сказалась в постановлениях, налагавших одинаковые наказания на некромантов и колдунов и на тех, кто обратился к ним за советами: отставка, пожизненные ограничения в правах и произвольные штрафы грозили судьям, которые не арестовывали этих преступников.
