Более того, в 779 году буддизм получил в Тибете ранг государственной религии. Сам царь Трисонг Дэвцэн был арбитром в споре между индийской и китайской версиями буддизма. Китайцев представлял монах Хэшан, индийцев – монах Камалашила. Китайцы привезли с собой чань-буддизм, индийцы – буддизм школы мадхьямика, буддизм срединного пути. Чань-буддизм выигрывал в глазах тибетского общественного мнения, однако царь отдал победу Камалашиле. Сторонники Хэшана так сильно огорчились, что разбили свои тела о камни, бросившись вниз с высоких скал. Самого же Хэшана торжественно отослали обратно в Китай, книги его тщательно собрали и спрятали в специальном хранилище, так как уничтожать книги, которые в то время все до единой считались священными, было нельзя, никто не хотел брать на себя такой грех. Однако Хэшан не успокоился: он подослал к Камалашиле сразу четырех наемных убийц, которые отбили ему почки, и тот скончался. А вслед за тем в 797 году умер и сам царь Трисонг Дэвцэн.
После Трисонга Дэвцэна на трон взошел его сын Муне Цэнпо, который постановил, что в монастыре Самье следует отправлять по четыре большие религиозные службы в день, а также трижды пытался установить равенство между богатыми и бедными. Правда, история умалчивает о том, как именно он это делал. Царствование же его продлилось всего один год и семь месяцев, после чего молодой царь был отравлен собственной матерью и скончался в возрасте всего семнадцати лет. После этого на трон возвели его четырехлетнего брата, который прожил явно дольше несчастного Муне Цэнпо и столь же ревностно занимался дальнейшим распространением буддистского Учения. Он успел произвести на свет пятерых сыновей, одним из которых был Рэльпачен.
Именно Рэльпачен, внук Трисонга Дэвцэна, был возведен на трон в 815 году и продержался на этом опасном сидении вплоть до 838 года. Был он фанатично предан буддизму, говорят, даже стал буддистским монахом. Говорят также, что он столь почитал духовных лиц, что превратил свою голову в трон для их ног, совершая перед ними земные простирания и касаясь головой их священных стоп. Рэльпачен продолжил работу по переводу священных книг, всемерно совершенствуя институт лоцзава – переводчиков. Он создал даже особую коллегию, составившую Махавьютпатти – большой санскристско-тибетский словарь унифицированной буддистской терминологии. Эта же коллегия закрепила правила перевода. Так, было категорически запрещено менять порядок слов при переводе санскритских стихотворных текстов, запрещалось также при переводе вводить какие-либо новые термины. Если у переводчика возникали трудности, он разрешал их с помощью все той же коллегии. Ну а перевод тантристских сочинений можно было предпринимать лишь по особому разрешению самого Цэнпо Рэльпачена. Все эти правила были обнародованы царем в 826 году и с тех пор и по сей день соблюдаются неукоснительно.
Итак, буддизм в Тибете достиг своего расцвета. Но бонская знать никак не хотела смириться с этим и в 836 году убрала буддистского царя со своей дороги, подослав к нему наемных убийц. Что ж, жизнь полосата, и ничто не может длиться вечно – счастье всегда сменяется несчастьем, но и любое несчастье когда-нибудь проходит. Свет всегда и для всех чередуется с мраком, мрак же неизбежно переходит в свет.
На престол взошел Ландарма, старший брат Рэльпачена, столь же фанатично преданный бон, как убитый царь – буддизму. Как видим, отношения между буддизмом и бон отнюдь не были безоблачны, если уж внутри одной царской семьи существовали последователи и той, и другой традиции.
Со смертью Рэльпачена кончилась первая волна распространения буддизма в Тибете, настали черные дни для буддистского Учения. Время смут и междоусобиц воцарилось в Стране Снегов.
Ландарма назначил дьяволоподобного Пейжалторе, одного из убийц Рэльпачена, своим министром внутренних дел, и они приступили к искоренению буддизма. Прежде всего был введен запрет на переводы буддистских текстов, а уже переведенные книги были тщательно собраны и не менее тщательно спрятаны в скалах Лхасы. Мы видим, что враждующие стороны постоянно обрушивают свою ярость именно на книги, но ни одна сторона не смеет уничтожить их, хотя людей уничтожает не задумываясь.
Двери монастырей были наглухо замурованы, а всем тем, кто не стал отказываться от отличительных знаков своего монашества, раздали луки, стрелы, барабаны и бубны, а также острые ножи, и все они были принуждены заниматься работой охотников и мясников, нарушая основную буддистскую заповедь «не убий» по отношению к живым существам. Но были и такие, что отказались от навязанных профессий, и их на глазах у всех предали мучительной смерти. Многие приверженцы буддизма, как до них приверженцы бон, были вынуждены бежать из Тибета. Многие, но не все.
О Ландарме стали ходить легенды. Так, рассказывают, что некогда в Непале построили величественнейший субурган – ступу, в которой хранятся священные реликвии, – и при его освящении была произнесена тайная мантра, дарующая исполнение желаний каждому из участников великой стройки. Но при этом забыли про быка, на котором возили строительные материалы. Бык страшно обиделся и сказал, что жестоко отомстит: когда один из строителей, согласно своему желанию, будет укреплять буддистскую веру, бык возродится царем и уничтожит все, что сделает благочестивый строитель. Но тут на вершину законченного субургана сел черный ворон и пообещал быку убить его в то время, когда он будет разрушать буддистскую веру. Что ж, не было еще на земле таких пророчеств, которые бы не исполнились в назначенное время. Скоро в Тибете родился очень красивый и способный мальчик, но на голове у него были рога – отличительный признак приверженца черной религии бон. Пришло время, и рогатый юноша, которого звали Ландарма Удумцэн, вступил на тибетский престол. С тех пор с именем Ландармы прочно ассоциируется прозвище «мерзкий бык», ибо это, конечно, был он в своем новом перерождении.
И стал этот бык бесчинствовать в злобе. Он уничтожал монастыри, храмы и статуи. Додумался до того, что все изображения буддистских божеств подверг испытанию: тех, что не издавали стонов, подобно живым существам, когда их били тяжелыми палками, велел уничтожить, потому что они якобы ложные боги. Когда же стали бить Ваджрапани, он простонал: «Ой-о!». И когда Зеленой Таре вбивали гвозди под ногти, она отдернула руки и простонала: «Ой-о!». Две эти статуи остались неуничтоженными. Ландарма так свирепствовал, что стал употреблять изображение Будды в качестве ночной посудины.
Никто не знал про рога на голове царя, так как он прикрывал их специальным головным убором. Женщин, которые приходили расчесывать Ландарме волосы, он неизменно убивал, но одна так разжалобила его, что царь сделал для нее исключение и отпустил живой. Девица, поклявшаяся Ландарме никому и никогда не говорить о его рогах, не выдержала и по дороге все-таки прошептала в нору о страшной царской тайне. Кто же доверяет страшные тайны женщине?! Впрочем, нет на свете ничего тайного, что не стало бы явным. Вскоре из норы вырос бамбук, а проходивший мимо погонщик осла сделал из него дудочку, на которой и заиграл при большом стечении народа. Тут дудочка и выдала тайну: «У нашего Ландармы на голове рога!».
Слух об этом тут же дошел до Палжи Дордже из Лхалуна, который сидел в пещере и медитировал. Конечно же, это был тот самый черный ворон, что уселся когда-то на вершине субургана. Понял славный отшельник, что царь Ландарма и есть разъяренный бык. И возникло в монахе высшее сочувствие к царю, который чем дольше проживет, тем больше накопит черной кармы. Монах любил своего врага и потому твердо решил оборвать его жизнь. Палжи Дордже углем перекрасил белого коня в черный цвет, надел меховое платье белым мехом внутрь, а черной изнанкой наружу, взял железный лук и железную стрелу, спрятав их в длинных рукавах. Сел Палжи Дордже на крашеного коня и прискакал на нем в Лхасу. Там он увидел сидящего царя, спешился перед ним, во всеуслышание произнес, что он – черный демон Яшер и желает должным образом убить грешного Ландарму. Затем натянул лук, выпустил железную стрелу и метко поразил царя. Что ж, Ландарма поплатился за то, что забыл старую тибетскую мудрость, которая гласит: не стоит обращаться с крапивой, как с сорной травой. Поднялся страшный шум, началась всеобщая паника. Воспользовавшись этим, Палжи Дордже вскочил на своего угольно-черного коня, помыл его в озере Минаг, и конь вновь стал белее снега. Затем он вывернул одежду белым мехом наружу и стал называть себя белым демоном небес Нате Карпо, и никто не смог его обнаружить. Случилось все это в 842 году, так что всего шесть лет бесчинствовал в Тибете свирепый и глупый бык.
Что же касается судьбы монаха-убийцы, то есть сведения, что он провел остаток своей жизни в тяжком покаянии. Вероятно, Палжи Дордже не был махасиддхи и потому не смог непосредственно перенести сознание Ландармы в чистые обители, но лишь предоставил царю шанс самому реализовать такую возможность. Однако, с другой стороны, он должен был чувствовать себя героем, так как спас не только буддистскую веру, но и ее злобного врага Ландарму из сострадания к нему. Если бы его оставили жить на этом свете, он бы еще столько дел натворил, что вечно страдал бы за них в аду. А так у него появилась возможность перенестись прямо в чистые земли, так что монах не сотворил ему ничего, кроме блага, ибо любил своего врага.
