Не секрет, что наиболее активное сопротивление ислам встретил именно в Закавказье и Средней Азии, до арабского завоевания находившихся в составе Великой Скифии. Мощные восстания, охватывавшие эти регионы на протяжении всего раннего Средневековья (движение Муканны в Средней Азии конца VIII в., хуррамитов под руководством Бабека в Азербайджане середины IX в. и др.), опирались как на арийскую религиозную традицию (митраизм), так и на поддержку иудаизма в его неортодоксальных формах.
Но волна антиисламских восстаний VIII–IX вв. создавала своего рода огненный рубеж, служивший для защиты границ Великой Скифии от экспансии южных цивилизаций. Вектор движения, направленный против неравенства, в сторону усиления государственно-общинного строя, неизбежно совпадал с общей и постоянной политической программой Великой Скифии. Представители иудейской общины, выступавшие на стороне антиисламской оппозиции в Халифате, становились ее сторонниками.
Ситуация в Хазарском каганате VII–VIII вв. напоминала ситуацию в Советском Союзе 1920–1930-х гг.: сложился своеобразный «симбиоз» с еврейской диаспорой, направленный в первом случае против ислама, а во втором — против фашистской Германии. В обоих случаях еврейская община исповедовала неортодоксальную, левую идеологию, ее представители играли роль «агентов влияния», разрушая государство противника (в случае VII в. — Арабский халифат) изнутри, перенося, таким образом, войну на вражескую территорию.
Роль иудаистской общины в Хазарском каганате становится вполне понятной, если вспомнить непрерывные войны, которые это государство вело с арабами на протяжении полутора столетий. Агрессию ислама удалось отразить, хотя влияние в Закавказье и Средней Азии было потеряно. В конце VIII в. Халифат «успокоился», стал мирным и культурным государством, постепенно распадавшимся на национальные регионы. Угроза, исходившая с юга, почти исчезла. И… отношения «простых хазар» с иудейской диаспорой резко переменились. Эта диаспора стала не нужна: свою роль она уже сыграла, общих интересов больше не было. Но реальной властью она к тому времени уже обладала, и властью немалой. Перерождение иудейской общины в Каганате было неизбежно: из структуры, созданной для внешнеполитической экспансии, она превратилась в структуру паразитическую. Каким образом это произошло, можно легко себе представить, поскольку имеются и современные примеры… Как отреагировали на перерождение власти «простые хазары»? От Каганата начали отпадать некоторые территории, прежде всего Донская область; с этим процессом и следует увязать возникновение Салтово-Маяцких укреплений на Дону. Простые хазары попытались изгнать севшую им на головы чужеродную элиту вооруженным путем. Из источников известно, что в Хазарии в начале IX в. была ожесточенная гражданская война, и есть основания полагать, что это была война между сторонниками и противниками «государственного» иудаизма.
Эта война прослеживается и по данным археологических раскопок. В одной из крупных крепостей Салтово-Маяцкой культуры, в Правобережном Цимлянском городище, остались следы погрома, очевидно, учиненного войсками Каганата: «в жилищах и вне их на дворе Правобережной крепости обнаружены скелеты, главным образом женщин и детей, перебитых врагами, ворвавшимися в крепость, разграбившими и сжегшими находившиеся внутри нее постройки. В некоторых жилищах наблюдались скопления скелетов, представляющих целые семьи, вырезанные беспощадным победителем»199. Датируется взятие крепости временем не ранее 813 г.
Надо полагать, что с самого начала донские русы-аланы, «отложившиеся» от Каганата, пользовались поддержкой со стороны русов-варягов, к тому времени закрепившихся в Восточной Прибалтике. Выпадая из системы связей Хазарии, русы-аланы втягивались в другой глобальный политический блок.
Византия в начале IX в. продолжала оставаться верным союзником Хазарии, уже вполне «иудаистской»; в Константинополе в это время утвердилась новая Аморийская династия, связанная по происхождению с неортодоксальныеми иудейскими сектами Малой Азии, что, конечно, еще более способствовало сближению двух государств. Ослабевшая в результате гражданской войны Хазария в это время утратила Восточный Крым (принадлежавший ей с 680 гг.) — он перешел в руки союзной Византии; в нач. IX в. из византийских владений в Крыму была образована Херсонесская фема. В связи с этим и были предприняты первые крупные морские походы черноморско-донских русов на Византию: нападение на Эгину в 813 г. и на Амастриду в 820–830 гг. Ответом со стороны Константинополя была помощь, оказанная Хазарии в строительстве крепости Саркел (845 г.). В результате гражданской войны в Хазарии в нач. IX в. область донских русов (Салтово-Маяцкая культура) отпала от Каганата; размежевание завершилось строительством крепости Саркел на Дону с хазарской стороны. ОБЛАСТЬ РУСОВ-АЛАНОВ САЛТОВО-МАЯЦКОЙ КУЛЬТУРЫ (БАССЕЙН ДОНА-ДОНЦА), А ТАКЖЕ ЛЕВОБЕРЕЖЬЕ ДНЕПРА, ПОСУЛЬЕ И ПОДЕСЕНЬЕ, МЕСТА РАССЕЛЕНИЯ ПОЛЯН И СЕВЕРЯН, И ЕСТЬ ТА САМАЯ МАЛАЯ «РУССКАЯ ЗЕМЛЯ», НА КОТОРОЙ ВIX ВЕКЕ СУЩЕСТВОВАЛО КРАТКОВРЕМЕННО НЕЗАВИСИМОЕ «ДОВАРЯЖСКОЕ» ГОСУДАРСТВО.
Это было вовсе не «начальное» государство некоего малого русского «племени», якобы только что появившегося на свет и обретшего формы власти. На самом деле ЭТО БЫЛА ПЕРЕХОДНАЯ ФОРМА ОТ ОДНОЙ ГЛОБАЛЬНОЙ ГЕОПОЛИТИЧЕСКОЙ ОБЩНОСТИ К ДРУГОЙ, ОТ ВЕЛИКОЙ СКИФИИ К СРЕДНЕВЕКОВОЙ РУСИ.
3.4. Россия в 965–1241 гг.
Днепро-донские русские области, отделившееся от Хазарии на рубеже VIII и IX вв., с самого начала тяготели к «варяжскому» блоку и опирались на его поддержку. Уже к 856–860 гг., ко времени первых крупных походов на Константинополь, Киев превратился в крупный политический центр Южной России и стал резиденцией первых варяжских князей, Аскольда и Дира. Следует подчеркнуть, что Киев лежал на западе малой Русской земли (княжеств полян и северян) и служил передаточным звеном импульса власти из варяжской Германии, а не столицей самостоятельного государства.
Интеграция внутри «варяжского» блока привела к прямому подчинению Киева империи Рюриковичей (882 г.). Чем более усиливалось влияние русов-варягов на юге Восточно-Европейской равнины, тем более слабели здесь позиции христианства, которому покровительствовала Хазария. Очевидно, в 930–940-е гг. волжский центр Каганата уже не контролировал русские области в Восточном Приазовье, на Кубани и Северном Кавказе. По данным Масуди, около 932 г. северокавказские аланы (то есть жители Ставропольского края) «отреклись от христианства и прогнали епископов и священников, которых византийский император им прислал». Если учесть, что, согласно тому же источнику, эта группа аланов приняла христианство в середине VII в. и держалась новой религии почти три столетия, то надо полагать, что антихристианская акция на Северном Кавказе была инспирирована варяжским Киевом.
О враждебном отношении иудео-хазарского правительства к русским областям Кавказа и Кубани свидетельствует описанное Масуди нападение мусульманской гвардии Кагана на русский отряд, возвращавшийся из похода на южный берег Каспия в 944 г. Сам факт, что интересы мусульманских наемников стали правительству Каганата дороже интересов собственного народа, показывал, что дни Хазарского государства были сочтены.
Не приходится удивляться, что одного или двух походов князя Святослава (в 965 и, возможно, в 969 гг.200) оказалось достаточно, чтобы некогда могучая империя прекратила свое существование. Она просто рассыпалась, как карточный домик, когда все ее области обнаружили тяготение к новому центру государственности.
В 965 г. почти вся Восточно-Европейская равнина оказалась объединена под властью новгородско-киевских правителей. Если учесть, что династия Рюриковичей была тесно связана с варяжской — вендской Германией русов и славян, то основным результатом падения Хазарии стало объединение Центральной и Восточной Европы в рамках одной политической системы.
Эта ситуация отражена в Повести временных лет, в первых же строках которой сказано: варяги «сидят» к западу — до «земли Агнянски и до Волошски» (то есть до Ютландии, места первоначального расселения англов, и до «волошских», т. е. кельтских, земель, под которыми следует понимать владения империи франков), а к востоку — до «предела Симова», то есть до Азии, которая, как тогда считалось, начиналась за Волгой201.
Эти указания на имперский характер русской государственности раннего Средневековья продолжают игнорировать. А ведь таким монстрам, как «империя» Карла Великого, Византия, Арабский халифат, могла противостоять структура подобного типа, обладающая не меньшим потенциалом; именно в такую структуру и были объединены (под властью вендов-варягов с берегов Эльбы и Одера) все славянские народы Центральной и Восточной Европы.
