Напомню территориальные очертания этих культур. Собственно киевская культура —
— охватывает Среднее Поднепровье по обоим берегам его вплоть до устья Березины, Среднее и Нижнее Подесенье, весь бассейн Сейма, на юге простирается вплоть до устья Роси и среднего течения Псела и Сулы, а на востоке достигает Курска, верховьев Северского Донца и даже Дона.
Черняховская культура имеет —
— более широкий ареал приблизительно от Клужа в Румынии до Курска, а на Правобережье Днепра от линии Луцк — Киев вплоть до побережья Черного моря.
И следовательно, зона пересечения и контакта этих культур находится на Левобережье Днепра.
Результатом описанной жизни и взаимовлияния в Пограничье стала трансформация части киевской культуры в то, что в конце концов связало ее носителей уже со славянами. Не очень ловко сказал, но смысл, в общем, простой: между «киевцами» и славянами прямой, непосредственной исторической преемственности нет. Зато есть генетическая. А значит, должен был быть толчок, чтобы она вышла на эту «славянскую» дорогу.
Этот толчок дали гунны.
Напав на готов.
Но сначала напали готы.
На венедов.
На венедов? Они-то тут при чем? Это же дальние лесные жители…
Но вспомним такое археологическое свидетельство:
В III веке, с переходом к «киевскому» этапу развития, резко снижается изготовление лощеной посуды, почти исчезает орнаментация горшков по венчику, а сами горшки несколько изменяются по форме, становятся более приземистыми.
Деградирует, что называется, культура. И одновременно тянется к лесным образцам. Близкие родственные связи киевцев и «лесных» венедов в пределах III–IV веков археологи видят вполне четко. Например, об этом свидетельствуют недавно открытые памятники типа Заозерье в белорусско-псковском пограничье и в верховьях Ловати:
Обнаружены полуземлянки, столь нехарактерные для таких северных районов, некоторое количество обломков чернолощеных мисок и штрихованная керамика. Выясняется, что штриховка на эти сосуды наносилась, скорее всего, обломками черняховских костяных гребней. [381]
А может, не тянутся «киевцы» к лесной культуре? А просто продолжают ее?
Тогда все получается логично. «Зарубинцы» — народ развитой, с богатой археологией, с культурой, почерпнутой, в частности, из походов на Македонию и Рим. И, значит, «постзарубинцы» не могли не сохранить чего-то из боевых и культурных традиций своих предтеч. Потому сумели отразить первоначальный удар готов во время еще давнего, того их прихода. Отразили, возможно, с помощью родственных венедов из леса.
А дальше было постепенное возвращение лесных родичей на родину предков. Бастарнов-то нет! Нет оккупантов!
Вот только несли «лесные» репатрианты при этом нисколько не передовую культуру. Где ее взять-то в чаще дремучей? Разве что некоторые ухватки и технологии от балтов притащить можно.
И название племени в результате прихода переселенцев менялось — со «спалов» на «венедов»…
Во всяком случае, ясно, что когда мы добираемся до сведений о войне готов с венедами, речь идет о чем-то более организованном, нежели разбросанное по дремучим чащам население хуторков из трех-пяти землянок:
— после поражения герулов Германарих двинул войско против венетов, которые, хотя и были достойны презрения из-за [слабости их] оружия, были, однако, могущественны благодаря своей многочисленности и пробовали сначала сопротивляться. Но ничего не стоит великое число негодных для войны, особенно в том случае, когда и бог попускает и множество вооруженных подступает. Эти [венеты], как мы уже рассказывали в начале нашего изложения, — именно при перечислении племен, — происходят от одного корня и ныне известны под тремя именами: венетов, антов, склавенов. Хотя теперь, по грехам нашим, они свирепствуют повсеместно, но тогда все они подчинились власти Германариха. [150]
Раз пробовали сопротивляться, значит, был некий центр сопротивления, какой-то организатор сопротивления. А у него должно было быть достаточно компактное пространство, которое можно и нужно было защищать, а не необозримые лесные чащи с редкими весями, где незачем и драться, ибо нечего терять. И, следовательно, речь идет о тех самых «сотовых» поселениях киевской культуры, обитателей которых кто-то собрал в «полки» и дал отпор готам.
Иное дело, что Германарих в итоге разбил венедов-«киевцев». И даже, похоже, до территории современной Латвии дошел, если Иордан не соврал:
Умом своим и доблестью он подчинил себе также племя эстов, которые населяют отдаленнейшее побережье Германского океана. Он властвовал, таким образом, над всеми племенами Скифии и Германии, как над собственностью.
В любом случае, очевидно, что Германарих всерьез взялся сделать из «киевцев»-венедов своих подданных — уже не в прямом смысле, так как дань те, по крайней мере, частично, и так платили, а в государственном. Для чего, как известно, нет лучшей методы, чем разместить на территории завоеванного народа свои гарнизоны. Вот и появляются на землях «киевцев» чересполосно готские поселения, перемежаемые укрепленными бургами.
Не всем, надо полагать, такое положение вещей пришлось по вкусу. Ну не любили венеды готов! Любопытно, что наблюдается немало случаев смешения между готами, с одной стороны, и сарматами, даками, не говоря уже о близких германцах — с другой. Но с людьми киевской культуры симбиоза не фиксируется.
Тем не менее Германарих втянул венедов в состав своего государства.
Напрасно он это сделал.
Государственное строительство — такое дело, где одни совершенно необходимые действия приводят к необходимости совершать другие. А также вызывают необходимые и неизбежные последствия, которых ты, может быть, хотел даже избежать. Вот и у Германариха вышла, кажется, похожая история. Ведь для того, чтобы собирать дань и осуществлять контроль, нужно кого-то ставить на выполнение этих задач. Поставить своего, гота, — так его ножиком в лесу прирежут и скажут, что волки загрызли. Да и опять же — что ставь своего, что не ставь, все равно от дани собираемой толика малая на руках у местной администрации оставаться будет. А значит, будет из ее рук растекаться по приближенным и клиентам. Уже из местных. А те неизбежно начнут превращаться в местную элиту. Закон это.
Вот с местной элитой у готов и возникнут нелады. Позже.
Когда на них нападут гунны.
Но до прихода гуннов готское государство пережило определенную эволюцию. Общение с Римской империей, рост материального достатка знати, естественное увеличение роли политического руководства как организатора и вдохновителя всех готских побед закономерно приводили к усилению значения государства. К усилению, так сказать, государственности. Жизнь в условиях, когда, по словам Ю. В. Готье, —
— одни были властители и собирали дань, другие были подневольные и платили дань ценностями, натуральными продуктами, а иногда просто поставляли властителям живую силу — воинов, —
— постепенно приводила к такой системе господства, которая нам знакома по курсу истории феодализма. Хотя, конечно, о классической его форме говорить рано. Тем не менее постепенно сложилась некая структура, которую называют «государством Германариха» — полиэтническое, многоплеменное образование под политическим руководством готов.
Опиралась королевская власть на ту самую сеть вельбаркских, то есть готских населенных пунктов, которые располагались в том числе на землях других пришлых племен и на территориях местных аборигенов. Очевидно, эта сеть поселений при необходимости могла выставить достаточное количество вооруженных отрядов, которые могли навести нужный готам порядок.
Согласно Иордану, Германарих построил настоящую империю:
После того как король готов Геберих отошел от дел человеческих, через некоторое время наследовал королевство Германарих, благороднейший из Амалов, который покорил много весьма воинственных северных племен и заставил их повиноваться своим законам. Немало древних писателей сравнивали его по достоинству с Александром Великим. Покорил же он племена: гольтескифов, тиудов, инаунксов, васинабронков, меренс, морденс, имнискаров, рогов, тадзанс, атаул, навего, бубегенов, колдов.
В скобочках заметим, что по именам этих племен походило уже немало энтузиастов. Власть Германариха иные из них продлили аж до Балтийского моря и Волги. Как же! — вон и «тиуды»-чудь, и «меренс»-меря, и «морденс»-мордва…
Не знаю, не могу об этом судить. Чем черт не шутит! Если дошли готы до мест обитания киевской культуры — а они дошли, — то от Десны до Оки, то есть до мери и мордвы, победоносный поход устроить тоже можно. Но судить об этом сколько-нибудь надежно… Ведь опираемся мы лишь на один источник — Иордана. А тот мало того, что настроен по отношению к готам с явным придыханием, — так еще и жил в двухстах годах позже описываемых событий. И вряд ли мог избежать искажений, передавая события дальних и уже чуждых времен.
