Все некатолики были абсолютно бесправны в Речи Посполитой. Это касалось не только православных, но и немцев-протестантов на западе Польши. Крестьяне Малой и Белой Руси, равно как и самой Польши, нещадно эксплуатировались дворянством. Малейшее сопротивление каралось садистскими наказаниями и ужасными казнями.
В Польше была самая большая в Европе дворянская прослойка. Чуть ли не каждый пятый поляк считал себя дворянином. Десятки тысяч дворян могли предъявить грамоты, удостоверяющие, что они потомки римских императоров и библейских пророков. На изготовлении липовых геральдических документов сделала гешефт не одна солидная еврейская контора.
Польский дворянин — пан, считан для себя унизительным работать. Его дело было — есть, пить, танцевать, заниматься любовью, а главное, орать и махать саблей. Большинство панов-помещиков не желало вести хозяйство в собственных имениях, которые отдавались на откуп евреям. Как гласила польская пословица» у каждого пана есть свой «янкель».
Подавляющее же большинство панов вообще не имели ни земли, ни крепостных, а были клиентами крупных магнатов, которые их кормили и поили.
Королевская власть в Польше с 1572 г. была не наследственной, а выборной. Формально участвовать в выборах могли все дворяне, но фактически дело решали несколько богатейших магнатов, частные армии которых были больше и сильнее, чем королевская. Естественно, что иностранные державы не были безучастны к «польским выборам». Пруссия, Саксония, Швеция, Австрия, Турция и Россия голосовали деньгами, а при необходимости — штыками и саблями.
Королевская власть в Польше была настолько слаба, что магнаты могли годами вести большие «частные войны». Польский же король при этом оставался нейтральным наблюдателем, а в отдельных случаях даже официально протестовал.
В советских учебниках написано, что в 1604—1618 гг. произошла польско-литовская интервенция в Россию. Это опять полуправда. Первые лет пять этой «интервенции» была частная война нескольких польских магнатов во главе с Юрием Мнишеком против русского государства с использованием самозванца — беглого монаха Григория (в миру Юрия Отрепьева). Пять лет король хранил нейтралитет. При этом считалось, что Польша строго соблюдает все ранее заключенные договора с Россией.
Без поддержки польских магнатов был бы невозможен поход Карла XII на Украину.
Ради войны и грабежа на все были готовы не только гонористые паны, но и кичливые польские аристократки. Последние кидались в постель к каждому, кто шел с войной на восток, не разбирая, кто он — беглый монах, шкловский еврей или сын адвоката из Аяччо.
В такой ситуации участие России в выборах польского короля было жизненно важной необходимостью.
5 октября 1763 г. умер польский король Август III. Австрия предложила выбрать королем принца из саксонского дома. Екатерина II вместе с прусским королем Фридрихом II предложила кандидатуру Станислава Понятовского. Русский кандидат был получившим хорошее образование аристократом, неплохим дипломатом и, наконец, его предки были Пясты — потомки древнейшей польской королевской династии.
Россия не жалела огромных денег на подкуп магнатов. Кроме того, в Польшу без лишнего шума вошли русские войска. Когда австрийский посланник Лобкович начал было говорить о русских войсках, вступивших в Польшу, и требовать объяснений о поводах к таким действиям России, Екатерина II на докладе об этом написала: «При сочинении ответа князю Лобковичу не худо дать им приметить, что здесь весьма странным кажется, что при всяком случае нас в допрос ведут».
7 сентября 1764 г. Станислав Август Понятовский был официально выбран королем. Вскоре Екатерина II и Фридрих II потребовали от Польши уравнять в правах католиков и диссидентов (так называли православных и протестантов). Екатерина заявила, что пока права диссидентов не будут гарантированы, русские войска останутся в Польше.
Станислав Понятовский был вынужден лавировать между русскими штыками и озлобленными магнатами, заявлявшими, что он и скорее решатся на изгнание всех диссидентов, чем на уступку им политических прав.
На сейме в Варшаве русский посол князь Н.В. Репнин громко сказал фанатикам, изъявившим готовность умереть за веру: «Перестаньте кричать! А будете продолжать шуметь, то и я, с своей стороны, шум заведу, а мой шум будет сильнее вашего».
В конце концов, сейм приняв закон об уравнивании в правах диссидентов. Но он остался на бумаге. Польские магнаты плевать хотели на решение сейма, принятое под угрозой русских штыков.
Несколько католических епископов и магнатов составили 29 февраля 1768 г. в местечке Бар Каменецкий конфедерацию, то есть союз против решений сейма. (Устройство подобных конфедераций и ранее было нормой политической жизни Польши.) Конфедераты начали собирать войска и чинить расправы над православным духовенством и мирянами.
Ответом магнатам было народное восстание, во главе которого стали запорожец Максим Железняк и польский сотник Иван Гонта. Восстание охватило значительную часть правобережной (польской) Украины. Восставшие показывали крестьянам подложный манифест Екатерины II, призывавший убивать польских панов и арендаторов. Войска конфедератов оказались бессильными против повстанцев. Тогда Екатерине II пришлось проявить сословную солидарность. Отряд бригадира М.Н. Кречетникова обманом напал на основную группу восставших. Гайдамакские вожаки были взяты в плен. Железняка как русского подданного «русские варвары» сослали навечно в Сибирь, а Гонту «просвещенные поляки» приговорили к казни, которая длилась несколько дней. Там было и снятие кожи, и четвертование, и т.д., что представляет больший интерес для психиатров, занимающихся садизмом, нежели для историков.
Восстание гайдамаков было подавлено, но оно имело неожиданные последствия. Отряд гайдамаков под началом сотника Шило захватил местечко Балта на турецко-польской границе. Границей была мелкая речка Кодыма, которая отделяла Балту от турецкой деревни Галта. Шило погостил 4 дня в Балте, вырезал всех поляков и евреев, и отправился восвояси. Однако евреи и турки из Галты ворвались в Балту и в отместку начали громить православное население. Услышав об этом, Шило вернулся и начал громить Галту. После двухдневной разборки турки и гайдамаки помирились и даже договорились вернуть все, что казаки награбили в Галте, а турки — в Балте. И самое интересное, что большую часть вернули. Все это могло остаться забавным историческим анекдотом, если бы турецкое правительство не объявило бы гайдамаков регулярными русскими войсками и не потребовало бы очистить от русских войск Подолию, где они воевали с конфедератами.
Русский посол Обрезков запросил указаний из Петербурга. Никита Панин посоветовал Обрезкову «соединять в изъяснениях наших с турками ласку с твердостью». А в качестве главного аргумента в спорах с турками выслал 70 тысяч золотых для «подарков». Но все было напрасно. Мало того, султан сменил ряд миролюбиво настроенных высших чиновников. 25 августа 1768 г. был сменен великий визирь, а 14 сентября — рейс-эфенди (министр иностранных дел).
Одной из причин агрессивности султана было сильное французское влияние. Французы существенно помогли Турции с оружием. Мало того, они постарались уверить окружение султана в том, что Екатерина II желает вступить в брак со Станиславам Понятовским и объединить Польшу с Россией. Косвенным подтверждением этой фальшивки служила интимная связь Екатерины и Станислава до 1758 г., когда она была цесаревной, а он — послом. Разумеется, никаких реальных оснований сия фальшивка не имела. Екатерина как женщина уже давно не нуждалась в Понятовском, а Екатерину-императрицу такой брак привел бы к катастрофе.
25 сентября посол Обрезков был вызван к великому визирю. Обрезков был введен в палату, переполненную турецкими чиновниками. Посол начал свою речь с поздравления визиря. Но тот его остановил: «Вот до чего ты довел дело!» — и, дрожа от злости[26], начал читать длинный список прегрешений русских. Главным аргументом было действие гайдамаков в Балте, потопление нескольких барок на Днестре, убийство каких-то турок в Дубоссарах. На основании вышесказанного визирь потребовал, чтобы все русские войска покинули Польшу и чтобы Россия перестала защищать там диссидентов. При этом визирь потребовал от Обрезкова немедленно согласиться со всеми турецкими требованиями, «ил и хочешь увидеть войну?», Ложь визиря была весьма затейлива — гайдамаки — польские подданные, действовали с польской территории, неконтролируемой русскими войсками, — причем здесь Россия? Наконец, русские войска были единственным средством урезонить гайдамаков.
Обрезков резонно отвечал, что давать обязательства вне его компетенции, и попросил визиря письменно изложить все требования, которые будут немедленно отосланы в Петербург. В ответ по приказу визиря посол и 11 человек его свиты были арестованы, под улюлюканье толпы проведены через весь Стамбул и заключены в Семибашенный замок. Это был турецкий способ объявления войны.
