За аркой в зале стояли доктор Боткин, девушка и трое слуг: высокого роста, другой – низенький, полный и третий молодой мальчик. В зале у того же дальнего угольного окна стоял Юровский. Больше за богослужением в этих комнатах никого не было.
По чину обедницы положено в определенном месте прочесть молитву “Со Святыми упокой”. Почему-то на этот раз диакон вместо прочтения запел эту молитву, стал петь и я, несколько смущенный таким отступлением от устава, но едва мы запели, как я услышал, что стоявшие позади меня члены семьи Романовых опустились на колени…
После богослужения все приложились к Св. Кресту, причем Николаю Александровичу и Александре Федоровне о. диакон вручил по просфоре. (Согласие Юровского было заблаговременно дано.)
Когда я выходил и шел очень близко от бывших Великих Княжен, мне послышалось едва уловимое слово: “Благодарю”, не думаю, чтобы это мне только показалось…
Молча мы дошли с о. диаконом до здания Художественной Школы, и здесь вдруг диакон сказал мне: “Знаете, о. протоиерей, у них там что-то случилось”. Так как в этих словах о. диакона было некоторое подтверждение вынесенного мною впечатления, то я даже остановился и спросил, почему он так думает. “Да, так, – говорит дьякон, – они все какие-то другие точно, даже и не поет никто”. А надо сказать, что действительно за богослужением 1(14) июля впервые никто из семьи Романовых не пел вместе с нами”.
В понедельник 15 июля от профессионального союза были посланы женщины мыть в Ипатьевском доме полы. Удалось допросить двух: Стародумову и Дрягину. Они показали:
Стародумова[83]: “Если не ошибаюсь, в понедельник 15 июля с. г. от союза послали четырех женщин мыть полы в доме, где жил Государь с семьей… От дома Ипатьева нас послали в дом Попова, где жила Государева стража. Здесь начальник караула Медведев приказал нам вымыть полы в помещении команды, а потом повел нас в дом Ипатьева, который назывался домом особого назначения. Нас провели во двор и по лестнице, ведущей из нижнего этажа в верхний, нас пропустили в верхний этаж, где жил Царь со своей семьей. Я лично мыла полы почти во всех комнатах, отведенных для царской семьи; в помещении коменданта мы полов не мыли. При нашем появлении в доме Государь, Государыня и все дети были в столовой… Княжны помогали нам убирать и передвигать в их спальне постели и весело между собой разговаривали. Мы сами ни с кем из царской семьи не разговаривали; почти все время за нами присматривал комендант Юровский. Я видела, что он сидел в столовой и разговаривал с Наследником, справляясь об его здоровье”.
Дрягина: “Я также мыла полы в доме Ипатьева вместе с Марией Стародумовой и другими женщинами. Было это, насколько помню, в понедельник 15 июля с.г.; в дом нас провел разводящий Павел Медведев. В доме я видела Государя, Государыню, Наследника, четырех Княжен, доктора и какого-то старичка. Наследник сидел в кресле-коляске, Княжны были веселы и помогали нам переставлять в их комнате постели”.
Охранники Проскуряков, Летемин и Якимов объяснили:
Проскуряков: “В последний раз я видел всю царскую семью, кроме Государыни, за несколько дней до их убийства. Они тогда все гуляли в саду и гуляли, как есть, все, кроме Государыни. Значит, тут были сам Государь, сын, дочери: Ольга, Татьяна, Мария в Анастасия; тут же были доктор, лакей, повар, горничная и мальчик… В какой именно это было день, я не могу припомнить, но было это незадолго до их смерти”.
Летемин: “16 июля я дежурил на посту № 3 (во дворе у калитки), с 4 часов дня до 8 часов вечера, и помню, что, как только я вышел на дежурство, б. Царь и его семья возвращались с прогулки, ничего особенного я в этот раз не заметил”.
Якимов: “Последний раз я видел Царя и дочерей 16 июля. Они гуляли в саду в 4 часа дня. Видел ли я в этот раз наследника, не помню. Царицы и не видел. Она тогда не гуляла”.
Верхний этаж дома Ипатьева в описании судебного следователя Наметкина
Как произошло убийство царской семьи?
Я предпочитаю рассказать об этом языком хотя и сухих, но юридических актов.
19 июля началось бегство большевиков из Екатеринбурга.
22 июля они передали Ипатьеву владение домом.
25 июля Екатеринбург был взят войсками Сибирской Армии и чехами.
В тот же день к дому была приставлена стража.
2 августа в него вошел судебный следователь Наметкин.
В его описании верхний этаж представлялся в следующем виде:
Помещение под цифрой I. Наметкин называет вестибюлем и описывает его так:
“Несколько каменных ступенек и большая двустворчатая дверь ведут в вестибюль, в котором девять ступенек от парадной двери приводят на площадку.
В вестибюле направо от входа два окна, стены обиты светлыми обоями.
Около двери валяется небольшой дубовый шкафчик для корреспонденции, сорванный с внутренней стороны парадной двери.
Около шкафчика в углу стоит черного стекла бутылка, на дне которой какая-то маслянистая жидкость без запаха, и валяется длинный металлический согнутый прут, служащий для предохранения от порчи электрического шнура.
Имеющийся на правой стене от входа электрический провод сорван с роликов, и выключатель сломан.
Во втором окне у летней рамы сломано в левой половине нижнее матовое стекло; у этой рамы нижний переплет выворочен; выломана также часть среднего звена правой половины рамы. На подоконнике валяются обломки стекла и стоит грязное блюдечко с имеющимся в середине его государственным гербом.
На полу около подоконника лежит небольшой кусок промасленной фланели.
В правом переднем углу стоит небольшой деревянный диванчик венского типа с решетчатым сиденьем и спинкой; в этом же углу плевательница с древесными опилками, частью разбросанными по полу; среди них несколько осколков, по-видимому, от разбитого стакана.
Прямо против входной лестницы у передней внутренней стены стоит зеркало в черной оправе с подзеркальником; с правой его стороны на обоях написано: “Комиссар дома особого важного А. Авдеев” и ниже этого другим почерком и химическим карандашом: “Шуры” и “Шура”.
Помещение под цифрой II:
“В правом углу комнаты имеется отделение – уборная с окном и справа же лестница книзу в 19 ступенек, огороженная балясником.
В правой наружной стене два окна, причем в первом одна летняя рама, а во втором и та и другая. На подоконнике первого окна стеклянная банка с элементом. В этой раме в нижнем летнем переплете стекло разбито, шесть его осколков торчат в звене и одно в выходящем во двор зонте.
Стены комнаты оклеены темно-серыми полосатыми обоями, причем обои во многих местах порваны и загрязнены.
Задняя стена комнаты занята электрическими проводами, сборной доской и счетчиком; всех проводов 14, из них 10 идут вправо и внутрь, один в вестибюль и три к наружной стене; от доски книзу идет провод, заключенный в медную трубу, причем у самой доски он оторван.
У этой же стены, ближе к окну, стоит небольшое железное ведро с опилками, часть которых разбросана по полу; в опилках набросаны окурки папирос.
Слева от входной двери во внутренней стене – окно с одностворчатой рамой, нижние два звена его оклеены цветной бумагой.
Далее в расстоянии 4 аршина от внутреннего окна находится шкаф с двумя створками, оклеенными снаружи теми же обоями, что и стены комнаты, в нем четыре коричневых полки. На нижней и второй снизу рассыпано немного какого-то белого порошку, и на этой же полке лежит смятая, тонкая медная небольшая пластинка.
В переднем углу той же внутренней стены – запертая двустворчатая дверь.
В переднем левом углу комнаты водопроводный кран с железной раковиной; кругом нее на стене грязь.
Возле этой двери во внутренней стенке уборной печка с герметически закрывающейся дверкой: в ней немного золы и осколки разбитого стекла”.
Ванная комната:
“Налево от входной двери в задней стене – деревянная с железными крючками вешалка, крашенная белой краской. На одном из крючков небольших размеров белая грязная батистовая наволочка.
На левой боковой стене приделан крючок, на нем висит железный совок.
На этой же стене, в середине, водопроводный кран и фаянсовая раковина со спуском книзу. В левом углу четыре водопроводных трубы. Над раковиной, под потолком, во всю ширину комнаты, длиною и шириною 172 аршина, железный бак, в нем воды нет.
В передней наружной стене комнаты продолговатое узкое окно, длиною 13/4 аршина и шириною 14 вершков, стекла зимней рамы заклеены цветной с синими четырехугольниками матовой бумагой; на подоконнике находится глиняный горшок для цветов с землей, в котором посеян овес, небольшая стеклянная грязная банка с остатками соснового экстракта, жестяная крышка от коробки печений “Жорж Борман”, вырванный откуда-то вентилятор, обрывок какой-то французской газеты и небольшая грязная тряпка.
Под окном на полу 14 мелких коротких поленьев – дров для колонки; тут же грязное железное ведро на железной прямоугольной подставке, грязный железный лист и небольшая березовая палка.
