Магистр всадников по имени Виктор, хотя и сармат по происхождению, но неторопливый и осторожный человек, высказывался, встретив поддержку у других, в том смысле, что следует подождать соправителя, что присоединив к себе подмогу в виде галльских войск, легче раздавить варваров, пылавших высокомерным сознанием своих сил. Победило, однако, злосчастное упрямство императора и льстивое мнение некоторых придворных, которые советовали действовать с возможной быстротой, чтобы не допустить к участию в победе, – как они это себе представляли, – Грациана.
На следующий день, когда войска были построены, римские стрелки предприняли явно несанкционированную атаку, за которой последовало поспешное и беспорядочное отступление. Ответный удар нанесла объединенная готско-аланская конница:
Как молния появилась она с крутых гор и пронеслась в стремительной атаке, сметая все на своем пути.
Разгорелась кровавая битва. Левое крыло римлян продвинулось до готского укрепления, образованного поставленными в виде круга повозками, но, не получив поддержки, дрогнуло и «обрушилось подобно прорванной плотине», опрокинутое аланской конницей.
Объединенная конница варваров хлынула во всех направлениях, сжимая римскую пехоту в плотную толпу и лишая ее всякой возможности организованного отступления. К полудню изнемогающие под палящим солнцем и натиском варваров римляне дрогнули и обратились в бегство. Сармат Виктор, командовавший римской кавалерией, сделал попытку спасти находящегося на поле битвы императора, но обнаружил, что его стоявший в резерве конный отряд таинственным образом исчез (вполне возможно, что он примкнул к противной стороне). Решив для себя, что благоразумие – лучшее проявление доблести, Виктор тоже ускользнул с поля боя, оставляя Валента на растерзание готам и своим сородичам аланам. Гунны тоже приняли участие в кровавой бойне и после битвы получили свою долю добычи.
В тот день по крайней мере две трети римской армии было уничтожено в кровопролитном сражении, что стало величайшим поражением, которое когда- либо переживали римляне, и началом конца их империи. Это поражение было нанесено всадниками, обученными сражаться в традициях воинов степей. Это событие оказало влияние на всю последующую историю Европы, на всем протяжении Темных Веков, в Средневековье и в эпоху, когда жили и творили авторы легенд об Артуре.
С 378 года тяжелая конница безраздельно господствовала на полях сражений и на аренах рыцарских турниров, которые были своего рода спортом рыцарей и королей по всей Европе. Ни один уважающий себя король никогда больше не участвовал в битвах пешим.
Римляне инстинктивно осознавали опасность, которую представляла для их легионов тактика «молниеносного удара» конницы, но в ответ предпринимали весьма нерешительные меры, и эти меры были уже слишком запоздалыми. Римляне назначали сарматов и алан на командные должности в своей кавалерии, но так и не обзавелись достаточным количеством ударных отрядов тяжелой конницы, способных отражать натиск такого масштаба, какой устроили объединенные силы алан, готов и гуннов в битве у Адрианополя. Они сознавали, насколько стратегически важными были такие войска, но допустили еще одну ошибку в своих долгосрочных планах по созданию своей собственной тяжелой кавалерии.
В IV веке они разместили большое количество сарматских войск в ключевых стратегических пунктах по всей империи, например, проходы в Альпах охранялись сарматской конницей. Но римляне расселяли этих всадников в качестве летов {121}, выделяя им земельные наделы. Это означало, что значительное число всадников вынуждено было оставить свои мечи и седла и, взявшись за плуг, начать возделывать выделенные им земли. В результате в течение одного или двух поколений оседлой жизни многие из этих отборных конных воинов превратились в крестьян, а империя потеряла основной источник пополнения элитных конных подразделений, в которых она тогда больше всего нуждалась.
* * *
После 378 года ситуация для римлян не улучшилась. Объединенные силы готов, гуннов и алан продолжали опустошать земли империи, пока в 382 году согласно заключенному договору они не осели в римской провинции Мезии на Балканах. Это было первое массовое поселение варваров на территории Империи. Но получив недостаточное количество земли, они не успокаивались. Их взоры были направлены на запад, на саму Италию. Почти все первое десятилетие V века войска полководца Стилихона {122} сдерживали готские орды, но в 408 году он лишился власти. К 410 году готы под предводительством своего могущественного короля Алариха уже стояли у ворот Рима. Как обычно, их сопровождали крупные отряды алан и небольшое число гуннов. Все они приняли участие в разграблении города {123}.
Именно в это время произошли события, которые имеют отношение к нашему рассказу – события, отвечающие на вопрос о том, почему имя Алан или Ален постоянно ассоциируется со Святым Граалем. Но прежде чем мы продолжим исследование этой связи, нам необходимо вернуться назад и выяснить, кем же на самом деле были аланы.
Глава 8 Рассвет рыцарства
По утверждению Аммиана Марцеллина, аланы были древними массагетами, потомками жестокой царицы Томирис, которая одержала победу над персидским царем Киром и погрузила его отрубленную голову в сосуд, наполненный человеческой кровью. Он говорит, что аланы населяли «бескрайние просторы» Скифии и получили свое название от названия расположенных там гор. Об их землях Марцеллин пишет следующее:
Земля там всегда зеленеет травой, а кое-где попадаются сады плодовых деревьев. Где бы они ни проходили, они не терпят недостатка ни в пище для себя, ни в корме для скота, что является следствием влажности почвы и обилия протекающих рек.
Он осведомлен также о неоднородном составе народов, называемых аланами, и замечает:
Аланы, разделенные по двум частям света – Азии и Европы, кочуют как номады, на громадном пространстве на далеком друг от друга расстоянии, но с течением времени они объединились под одним именем и все зовутся аланами, потому что их характер, обычай, дикий образ жизни и вооружение везде одинаковы.
Согласно другой точке зрения, собирательное имя «алан» является производным от слова Aryan – ариец, арий. Первоначально это слово означало «благородный, знатный», хотя в наши дни, конечно, оно подразумевает расовый стереотип – стереотип, который очень хорошо подходит к описанию алан того времени как высоких и красивых блондинов с устрашающе грозным взглядом голубых или зеленых глаза.
Если аланы действительно были прямыми потомками массагетов, их родина находилась к востоку от Каспия. Как и все их предшественники, они также в течение веков продвигались в западном направлении и к I веку уже обосновались вдоль реки Дон и на берегах Азовского моря. Кроме того, были и группы алан, живущие ближе к современной румынской границе, на западном берегу Черного моря.
В начале нашей эры восточные аланы повторили тактику своих скифских предков и послали в Мидию большой вооруженный отряд, который напал на парфян и разгромил их, а затем вернулся домой с награбленными сокровищами и пленниками. Так как в то время римляне враждовали с парфянами, они с интересом наблюдали за военной доблестью алан и убеждали их напасть и на других врагов Рима. Но аланы угрожали также Армении, являющейся союзником Рима, и Каппадокии – провинции Римской империи. Это вынудило Адриана послать в 134 году своего легата Арриана {124} вытеснить алан из этих мест.
Сохранилась часть составленного Аррианом плана сражения с аланами, из которого видно, что коварный полководец заранее знал, какую именно тактику будут использовать аланы. Он знал, что вначале аланы, несмотря на град летящих в них стрел, предпримут несколько конных атак против его пехоты, стараясь прорвать строй римлян. Арриан предвидел, что в случае неудачи аланы, скорее всего, отступят. Это был решающий момент битвы, поскольку при обычных обстоятельствах пехота стала бы преследовать спасающегося бегством врага, смешав свои ряды и рассыпавшись. Арриан настаивал на том, что так действовать нельзя. Пехота должна встретить врага градом стрел, камней и копий, и тогда:
есть надежда, что, из-за невыразимою множества снарядов, атакующие скифы более и не приблизятся к пешей фаланге; а если все же приблизятся, то, уперевшись щитами и подперев их плечами, надо выдержать это нападение как можно упорнее, напирая на них как можно сильнее, наиплотнейшей сомкнутостью трёх первых шеренг; четвертая же шеренга пусть метает поверх голов копья, а третья пусть беспощадно разит или метает контосы и в лошадей, и в их всадников. А когда враги будут отражены, то, если бегство станет очевидным, пусть расступятся именно пешие шеренги и атакуют всадники не целыми отрядами, но половинами их; первыми же пусть будут построены те, кто первыми и станут атаковать. Вторые же половины пусть последуют за атакующими также в строю, но не предаваясь полному преследованию, с тем, чтобы, если бегство станет сильным, следовать за первой погоней своими неутомленными конями, а если со стороны врагов некий поворот случится, то напасть на повернувших.
