Солсбери времени не терял, но сразу перебросил войска к востоку от Орлеана, а 2 октября сэр Вильгельм де ла Пол осадил Жарго, расположенный в 12 милях вверх по течению реки. Хотя город защищали грозные валы и ров, он продержался всего лишь три дня, а вскоре пал также город Шатонеф, расположенный в 10 милях вверх по течению реки. Таким образом, Орлеан блокировали по реке с двух сторон, и английская армия могла теперь приступить к осаде этого крупного города. Как писал М. де Вилларе: «С дерзостью, свидетельствующей об уверенности в успехе, Солсбери атаковал древний город, ставший последней надеждой несчастного короля Буржа, последним рубежом его власти».
Жарго находится на южном берегу Луары. Поэтому де ла Пол смог подойти от него по берегу реки к Орлеану с южной стороны. Он завершил свой марш 7 октября и в тот же день появился перед мостом, ведущим в город. Через 5 дней к де ла Полу присоединился граф Солсбери во главе основных сил армии, который, видимо, перебрался через Луару по мосту у Мена. Вся армия теперь расположилась лагерем в Оливе, южном предместье города. Ближайшими помощниками графа были граф Суффолк, его брат де ла Пол, лорды Рос и Скейлз, а также сэр Уильям Гласдейл. Из-за необходимости оставлять по дороге войсковые подразделения армия Солсбери на этом этапе, вероятно, не превышала четырех тысяч человек[79]. Позднее к ней присоединились около 1500 бургундцев, которым герцог Джон разрешил выплатить жалованье из английской казны. Английская артиллерия уступала по численности и мощи артиллерии города, но некоторые из пушек могли поразить центр города с расстояния 1000 ярдов.
Что касается Орлеана, то осады города ждали уже несколько лет назад. Город укрепляли до тех пор, пока он не стал самой мощной крепостью во всех владениях дофина. Он был хорошо оснащен артиллерией и боеприпасами. Город имел минимум одну баллисту. Рядом с ней поместили ряд поразительно мощных орудий. Некоторые из ядер весили не менее 192 фунтов, а одно из ядер обстреливало английский паром – подвижную цель – по моим подсчетам, на расстоянии около 1400 ярдов. Всего было не менее 71 пушки, многие из них, сделанные из кожи, установили на стены города. Численность гарнизона составляла около 2400 человек[80], среди городского населения численностью более 30 тысяч человек мобилизовали в милицейские подразделения три тысячи человек.
Ширина реки составляла около 400 ярдов. Она была неглубока и отличалась быстрым течением. По реке ходили суда, но она имела многочисленные песчаные отмели и острова. Через один из островов был переброшен мост длиной 350 метров, связавший город с южным берегом (см. карту-схему 8). Поскольку мост играет в нашей истории большую роль, следует рассказать о нем. Он состоял из 19 арок и был построен в 1100 – 1133 годах. (Мост взорвали в 1760 году, но при низкой воде еще видны его сваи.) На крайней с юга секции моста был сооружен форт с двумя башнями, отделявшийся от берега подъемным мостом. На южном берегу реки высились земляные укрепления. Городская стена отличалась массивностью, имела башни и бастионы, а также пять ворот с мощными укреплениями.
В общем, это было наиболее грозное препятствие на пути англичан со времени осады Руана. Неудивительно, что регент отнесся с опаской к попыткам взять город крохотной армией Солсбери.
Граф Солсбери начал осаду в обычном стиле, то есть с бомбардировки башен форта и города. Через несколько дней он решил, что условия для штурма созрели, и двинул войска на захват земляных укреплений. Французы сопротивлялись столь неистово, что Солсбери быстро изменил свой план. Он захватил с собой большое число минеров и, предварительно подавив орудия на земляных укреплениях, ввел минеров в действие с целью уничтожить опоры, на которых был воздвигнут форт. Через два дня гарнизон форта, утратив решимость, покинул земляные укрепления и, к нашему удивлению, башни. Две арки моста за ними были тоже разрушены. (Французские источники утверждают, хотя это и неправдоподобно, что англичане также разрушили арку.)
Таким образом, первая фаза осады города завершилась, и Солсбери сразу же принялся за вторую. После восстановления башен на очередь встала разведка. Опираясь на ее данные, Солсбери должен был построить дальнейший план осады. На высоких башнях форта граф установил то, что мы сегодня определили бы как наблюдательный пункт. В затишье на обеденный час, когда французские артиллеристы оставили заряженные орудия, чтобы принять пищу, командующий английской армией с группой высокопоставленных помощников поднялся на свой наблюдательный пункт. Оттуда открывался прекрасный обзор города, и английские военачальники обсудили детали штурма. Случилось, однако, что парнишка, сын одного из артиллеристов, заигрался среди орудий и, то ли из озорства, то ли потому, что заметил англичан, выглядывающих из амбразур башни, произвел выстрел из пушки. Граф Солсбери, услышав свист приближавшегося ядра, пригнулся. Ядро разбило перемычку окна и выбило железный прут решетки, который ударил по голове графа, снеся ее наполовину. Поскольку подробности этого эпизода в основном идут из английских источников, представляет интерес процитировать отрывок из наиболее раннего печатного источника «Брута», который выходил в свет еще в то время, когда происходили вышеупомянутые события: «И в то время, как он намечал для своей артиллерии цели, поразив которые можно было взять город, вероломный негодяй в городе выстрелил из пушки, и каменное ядро попало в добродетельного графа Солсбери, и он умер от этого удара. И еще долго после его смерти люди пребывали в горе и печали, потому что уважали его за большое достоинство и мужество, за умелое командование во все времена».
Тяжело раненного графа перевезли в Мен, где он умер восемь дней спустя, после того как взял клятву с командиров, собравшихся вокруг его ложа, продолжать осаду Орлеана до полной победы. Смерть Солсбери была и в самом деле большим бедствием. Французы отлично понимали ее значение, в поэме «Беда Орлеана» в уста скорбящего Уильяма Гласдейла вкладываются следующие слова:
Он, кто отношением к долгу и выдержкой,
Отвагой превосходил нас всех
И кто во всем нас поддерживал,
Кто покорил всю Францию.
Нет сомнений, что Солсбери, привлекший к осаде Орлеана много минеров и артиллеристов, намеревался взять город штурмом. Вероятно, он достиг бы своей цели, если бы судьба его пощадила, потому что гарнизон Орлеана, как мы убедимся в дальнейшем, был полностью деморализован. Командование армией наследовал от Солсбери граф Суффолк, который избегал любых рискованных действий и вместо того, чтобы продолжать операцию, начавшуюся так удачно, малодушно отвел войска на зимовку в ближайшие города. Он оставил небольшой отряд войск под командованием сэра Уильяма Гласдейла в башнях форта и укреплениях, которые англичане соорудили вокруг церкви Августина, находившейся к югу в непосредственной близости от форта. Тем не менее, хотя французы, располагавшиеся рядом, обладали подавляющим преимуществом и получили подкрепления, которые привел граф Дюнуа, незаконнорожденное дитя Орлеана[81], они ничего не предпринимали против английского гарнизона форта в течение трех недель[82]. Таким образом, решение англичан оставить небольшой отряд в форте не было настолько нелепым, как кажется на первый взгляд. Это был «расчетливый риск», и, судя по результату, оправданный риск. Отметить это весьма важное обстоятельство необходимо, потому что оно свидетельствует о высоком боевом духе англичан и объясняет многое из того, что выглядит трудно объяснимым в ходе дальнейшей осады.
Видимо, главной причиной увода армии из-под города было стремление сохранить войска в здоровом состоянии на время, пока у городской стены для них строятся временные жилища. Жители города сровняли с землей строения предместья, включая многие церкви, с целью лишить осаждающую армию готовых укрытий. Возможно также, что потребовалась передышка, чтобы подвезти тяжелые осадные орудия к стенам города.
Было ли это так на самом деле, а мы никогда не узнаем все мотивы, но армия стала снова сосредоточиваться у городских стен в декабре. 1 декабря сюда прибыл лорд Джон Толбот[83]. Он вместе с лордом Скейлзом взял на себя часть командных функций графа Суффолка. Это представляется странным и неуместным. Но объяснение такого положения, видимо, заключается в том, что Бедфорд не доверял Суффолку как самостоятельному командующему. Возможно, является важным то, что три года назад Суффолка заменили на посту командующего войсками в Понторстоне по неведомым нам причинам.
Джон Толбот был замечательной личностью. В то время он достиг 46-летнего возраста, но возникало впечатление, что он сражается уже полвека. Вскоре Толбот получил у французов прозвище «английского Ахилла», и, что знаменательно, он был единственным англичанином, который пользовался уважением Жанны д'Арк.
