— Тогда заместителем главного конструктора по николаевскому направлению я и стал — рассказывал Эфир Иванович Шустов, — а Валентину Николаевичу Стрелкину была поставлена задача провести полную паспортизацию аппаратурного комплекса и вернуть в исходное состояние весь огромный радар.
Передатчики, антенно-фидерный тракт, системы обнаружения целей и вся остальная аппаратура были тщательно проверены, замерены их параметры. Была разработана специальная система методик. К ноябрю 1973 года эта колоссальная работа была завершена. На этот раз у всех появилась надежда, что локатор станет нормально функционировать. Поэтому специалисты НИО-3 предложили снять со своей опытной станции так называемый «хитрый запрет». В свое время генерал-лейтенант Ненашев, как заказчик опытной ЗГРЛС, предложил лишний раз не рисковать разработчикам. Огромный радар постоянно был в поле зрения высшего партийного, государственного и военного руководства. Любой промах вызывал бурные эмоции противников загоризонтной локации. Поэтому Михаил Иванович и предложил Кузьминскому выходить опытной ЗГРЛС на обнаружение целей только при полной уверенности в успешной работе. Слишком много было недоброжелателей и злопыхателей. А опытная станция уникальна. К ней приковано очень серьёзное внимание в Советском Союзе. На ее базе идет разработка реального боевого радара. В госбюджете запланированы огромные средства, заработала промышленная кооперация.
Еще с момента первых удачных работ на опытной ЗГРЛС заказчики из Минобороны были уверены, что вполне достаточно нескольких обнаружений на невиданных до этого расстояниях и успешно проведённых конструкторских испытаний. Мол, если такого добились на опытной аппаратуре, то реальная боевая ЗГРЛС будет отлично обнаруживать американские баллистические ракеты. Главный конструктор и все сотрудники НИО-3 тоже были уверены в своем детище. Но все равно, несмотря на явные успехи, вопрос стоял так, или идем дальше и строим боевой радар, или ограничиваемся опытным локатором, сворачиваем боевую загоризонтную программу и занимаемся только наукой на опытном радаре. Поэтому Кузьминский особенно требовал правильно выбирать частотный режим работы станции. Ошибка хотя бы на один мегагерц вела к срыву обнаружения. Опытные специалисты из двухгодичных коллективов при оповещении о предстоящих пусках проверяли состояние радара, состояние ионосферы, подбирали частотно-угловые режимы работы. Затем делали вывод о том, что в такой-то интервал времени опытная ЗГРЛС видеть цель не будет, или наоборот, обнаружит ракеты. И в этом нет ничего предосудительного или от лукавого. Уже сам факт того, что удавалось спрогнозировать возможность обнаружения или не обнаружения целей для заданных условий пуска, был большим шагом вперёд. В самом тактико-техническом задании на опытную ЗГРЛС было отмечено, что в 20 процентах времени суток радар мог не обнаруживать цели. Мешала сама природа. Например, злополучный эффект Делинджера (внезапное ионосферное возмущение), когда полностью поглощались радиоволны. В это время не только радиолокатор не мог работать, но даже оказывались бессильными все коротковолновые средства связи. Состояние ионосферы в значительной степени зависело от солнечной активности, цикличности её изменения. Крайне капризной была ионосфера на пороге дня и ночи. В такие периоды опытная ЗГРЛС не выходила на обнаружение баллистических ракет. Тут не было никакого обмана. Это ведь была еще опытная аппаратура. Кузьминский и Ненашев надеялись, что на боевом радаре удастся преодолеть все коварства матушки природы. И вот этот «хитрый запрет», который посоветовал ввести Михаил Иванович, по просьбе самих же локаторщиков был снят и радар стал работать без всяких ограничений.
Боевые ракеты пускались с различных ракетных баз и космодромов в направлении специальных полигонов, в том числе и в акватории мирового океана. Буквально все пуски были обнаружены. В 1974 году были заказаны несколько проверочных пусков баллистических ракет из района Читы на дальности 6000 километров. Ракеты стартовали друг за другом с интервалом 15 минут. Все они были обнаружены, траектории зафиксированы. Огромный опытный радар действовал отменно. Он устойчиво обнаруживал пуски боевых ракет с ближних и дальних баз. Это была победа НИО-3 и его главного конструктора.
На последнем обнаружении рядом с электронным индикатором расположился генерал-полковник Евгений Сергеевич Юрасов. Он все время нервно спрашивал, где отметка от ракеты, где она, не вижу. А когда отметка появилась, буквально вскочил со стула и обнял оператора.
И вот тогда Эфир Шустов впервые стал возражать главному конструктору. Мол, как бы хорошо не обнаруживались баллистические ракеты на опытном радаре, главные усилия пора уже сосредотачивать на боевом чернобыльском объекте 5Н32. Заказчик 4 ГУМО будет оценивать работу НИИДАРа и НИО-3 именно по этому боевому радару. Поэтому надо получить устойчивое обнаружение ракет с полигонов США мыса Канаверал и Ванденберг. Шустов предложил Кузьминскому отправить его на строящийся чернобыльский объект. Однако главный конструктор предложил Эфиру Ивановичу завершить все испытания в Николаеве, а уж потом заняться украинским радаром. На чернобыльской станции работают опытные Виктор Николаевич Кондратов и Георгий Александрович Лидлейн. Они справятся с задачами. Конечно, николаевский объект был крайне важен для системы ЗГРЛС. Именно в Николаеве отрабатывалось математическое обеспечение для ЭВМ будущих боевых радаров, до совершенства доводилась различная аппаратура. Но николаевская станция смотрела на 6 тысяч километров, а чернобыльская была запланирована на все 10 тысяч. За такую задачу не брались даже в США. И отсутствие на главном боевом объекте первого заместителя главного конструктора явно не шло на пользу дела.
С ноября 1973 года на николаевском опытном радаре обнаруживали практически все пуски с ближних и дальних советских ракетных баз. Из 10 стартов гарантированно обнаруживалось и проводилось 9. Каждое не обнаружение научно объяснялось и доказывалось, почему это случилось. Весьма влиятельный в государстве министр Минрадиопрома лично контролировал работу. Начальник главного заказывающего управления генерал-полковник Георгий Филиппович Байдуков часто дневал и ночевал на объекте. Тогда на волне успешных испытательных обнаружений было принято решение о дополнительной доработке николаевского радара.
На доработку ушли 1974-75 годы. По-новому были сконфигурированы и упрощены антенные полотна, вычислительные средства, улучшены системы отображения информации, управления, передатчики и приёмники.
В тот период главный конструктор Франц Александрович Кузьминский уже думал о расширении возможностей загоризонтной локации. Он поставил задачу параллельно, наряду с совершенствованием процедур обнаружения стартов баллистических ракет начать исследования по загоризонтному обнаружению самолетов. Был создан специальный отдел, который занялся решением этой проблемы. Локатору придавались совершенно иные качества. Ведь у самолетов гораздо меньшая эффективная отражающая поверхность, чем у баллистических целей с их огромным плазменным следом, меньшие скорости полета. Если бы были созданы такие локаторы, то помимо оборонных задач, они могли принести большую пользу в системах управления воздушным движением.
К лету 1975 года николаевская опытная ЗГРЛС была модернизирована для более эффективного обнаружения пусков баллистических ракет. Параллельно с этим была проведена модернизация аппаратуры для обнаружения самолетов. Вначале обнаруживали стратегические бомбардировщики Ту-16, М-95. Потом тактические истребители МиГ-23, МиГ-25.
В 1975 году Валентин Стрелкин, Аркадий Сахаров, Юрий Кузьмичев, Александр Мищенко и другие специалисты провели экспериментальную работу по обнаружению, проведению и выдаче объективной информации по двум стратегическим бомбардировщикам Ту-16, которые летели на высотах 10 километров и 500 метров на максимальном удалении от ЗГРЛС. Радар в автоматическом режиме выдал информацию по траектории полета до места разворота на расстоянии 1400 километров. Тогда же была поставлена задача идентификации самолетов еще в момент взлета с аэродромов.
После модернизации состоялась проверка всей опытной ЗГРЛС. К этому времени уже выросла над землей первая боевая ЗГРЛС под Чернобылем. Вскоре предстоял монтаж сложнейшего и дорогостоящего аппаратурного комплекса. Но если опытная николаевская ЗГРЛС успешно прошла все испытания, то неизвестно было, как поведет себя боевая чернобыльская станция. Ведь разница между двумя объектами была где-то в 10 лет. Это предельный срок для аппаратуры одного поколения. Поэтому 4-е ГУМО категорически поставило вопрос о том, что надо проверить работоспособность аппаратурных узлов и технических решений, заложенных в боевой чернобыльский объект, на опытной николаевской станции. Так началась вторая модернизация николаевского радара, где тогда размещался основной счетно-решающий комплекс ЗГРЛС. Было принято решение переделать радар. В итоге, за довольно небольшой промежуток времени были созданы новые вычислительные средства, приемные устройства, аппаратура обработки сигналов, возбудители для передатчиков. С ноября 1976 по апрель 1977 года была проведена гигантская работа. А потом опять пошли испытания. Был успешно обнаружен старт баллистической ракеты с одного из самых отдаленных советских полигонов. Далее последовала ещё серия успешных обнаружений. Были очень убедительные обнаружения, но были и провалы. Обстановка в НИО-3 складывалась все более драматическая. Все понимали, что главный конструктор взялся за решение очень сложной научно-технической проблемы при явно недостаточном исследовании природного явления, которое непосредственно воздействовало на процессы. Например, луч радиолокатора при работе на больших расстояниях под воздействием ионосферы вдруг неожиданно менял свое направление. Гигантский локатор работал вхолостую и не обнаруживал цель. Срочно были проведены исследования. В итоге научились на опытном объекте вводить в передатчики станции соответствующие упреждения.
