Вернувшись из Брундизия, он направился в Египет. Корнелий Галл взял на себя командование армией Скарпа и отрезал путь на запад. Октавиан с войском двигался из Сирии. Мало-помалу все надежды на удачную оборону Египта таяли. Полагали, что Клеопатра отдала Пелузий Октавиану. Антоний приготовился защищать Александрию. Его решимость была парализована сомнениями в ее верности и преданности кого бы то ни было. Последним ударом было то, что флот, стоявший у Александрии, перешел на сторону Октавиана — и это также позже приписали Клеопатре. Антоний пытался покончить с собой той же ночью, но лишь нанес себе смертельное ранение. Он умер позже, на руках у Клеопатры.
Здесь не место подробно рассказывать историю любви, которая столь поразила воображение современников. Нас интересует в ней лишь роль Октавиана. Для него Марк Антоний был опасным реакционером, чьи действия, останься он жив, свели бы все его достижения на нет. Если скажут, что он погубил несчастного влюбленного, можно ответить, что у него никогда не возникало желания губить вообще кого бы то ни было.
Через пару дней Октавиан встретился с Клеопатрой.
Октавиан и Клеопатра. Подход Октавиана. Конец Антония и Клеопатры. Октавиан и Александр
Встреча Октавиана с Клеопатрой, если можно верить историкам, была весьма примечательной. В то время ей было тридцать девять лет, она была матерью четверых детей, но все еще полагала, что ее очарованию, которое покорило Юлия и Антония, поддастся и Октавиан. В любом случае, стоило попробовать. Однако Октавиан, хотя и отдал должное ее очарованию, остался к ней равнодушен. Клеопатра ошиблась. Она неправильно повела себя по отношению к нему. Она настолько привыкла иметь дело с мужчинами, чьи чувства преобладали над их разумом, что не знала, как поступать с человеком, который прежде всего руководствовался разумом. Она рыдала — это была ошибка; она читала ему отрывки из писем Юлия — однако они лишь напоминали ему, что Цезариона предполагали провозгласить истинным преемником Цезаря, оспорив права усыновленного преемника. Он заверил ее, что ей нечего опасаться, однако она догадывалась, что ее обманывают. Через некоторое время она узнала, что ей уготовано путешествие в Рим. Она испросила и получила разрешение навестить могилу Антония. Там она покончила с собой, но каким образом — неизвестно.
Октавиан был огорчен, услышав о таком ее конце (Плутарх, «Антоний», I, 14 6). Она была необычной личностью — умной, очаровательной и гораздо более сильной, чем большинство женщин. Он бы хотел ее спасти. Однако вряд ли он когда-либо испытывал угрызения совести оттого, что способствовал гибели Антония и Клеопатры. Они стали помехой на пути мирной и счастливой жизни для всего человечества.
Итак, теперь Октавиан, глядя на мертвую египетскую царицу, наверное, чувствовал, что исполнил третью из своих великих задач. Он отомстил за убийство Юлия, отвоевал Сицилию и теперь совершил то, что хотел совершить Юлий, — приобрел Египет.
Он уничтожил птолемеевскую монархию и присоединил Египет к римским владениям. Управление им он взял на себя. В свое время Юлий предвидел, что господство над Египтом станет камнем, заложенным в основание новой возникающей в мире политической силы и человек, ставший во главе новой системы, должен управлять Египтом. Его огромные богатства станут необходимой опорой власти.
Сын Клеопатры и Юлия пытался бежать в Эфиопию. Его поймали и казнили. Он был последним царем Египта, однако своей смертью он более был обязан тому, что Антоний выставил его претендентом на место наследника Цезаря. Родной сын мог перевесить влиянием сына приемного. Антилл, старший сын Антония и Фульвии, также был убит; он в любой момент мог стать инициатором заговора против Октавиана. Некоторые сторонники Антония были пойманы и казнены; других отпустили, заставив уплатить огромные штрафы. Близнецов Александра Гелиоса и Клеопатру Селену Октавиан взял под свою защиту. Антоний и Клеопатра были захоронены в одной усыпальнице, и это был конец их необычной истории.
Лучшую часть года Октавиан провел в Египте. За это время он распорядился о работах по обновлению ирригационной системы. Он лично посетил захоронение человека, к которому питал особое почтение, — могилу Александра. Когда его спросили, желает ли он видеть других царей Египта, он отвечал, что «хотел видеть царя, а не покойников». Александр, приверженец объединения мира, был единственным царем, которого мог почитать римлянин.
В начале 29 г. до н. э. он был в Сирии по пути на родину. Известие о том, что он находится на берегах Евфрата, застало Вергилия в то время, когда он заканчивал свои «Георгики». Некая странность судьбы, которая сопровождает людей, достигших огромных успехов, теперь коснулась и Октавиана. Он оказался в Сирии в то время, когда первая мощная волна парфянской энергии выдохлась; и без всякого напряжения или затрат ему удалось достичь того, чего не могли достичь армии и стратегия Антония. Цари Востока и сами хотели мира; они поклонились без всякого колебания великому покорителю (каковым они его считали), который одержал победу над Марком Антонием. Как и во многих других случаях, никто особенно не рылся в подробностях.
Перемены. Авторитет. Мир
Возвращение Октавиана в Рим стало одним из самых великолепных праздников, которые когда-либо видел город. Гораций восторженно перечисляет имена всех богов и их подвиги, пока не доходит до верховного бога — Юпитера; и имена всех римских героев, пока не доходит до Юлиев — этих он называет величайшими из героев, среди них Октавиан, который стал величайшим представителем Юпитера на земле («Ода», 1, 12). Без сомнения, здесь он просто выразил восторг, охвативший всех, когда наконец наступил мир. Когда этот величайший герой Октавиан вошел в город, другой консул, его коллега, вышел ему навстречу, принеся полагающиеся жертвоприношения от сената и римских граждан.
Здесь было все, что можно пожелать. Прежде всего эвлоги — публичные благодарственные речи за отличную службу, затем распределение почестей, главным из которых было представление голубого стяга Марку Агриппе Випсанию в память о сражении при Актии. Затем последовали награды воинам, потом подарки гражданам и детям. Октавиан этим не ограничился. Разоренные города Италии в соответствии со старым обычаем проголосовали за предоставление герою золотых венков, но он отказался. Кредиторам не нужно было во время праздника думать о деньгах — он полностью расплатился с ними. Его должники могли также радоваться: он отменил все их долги в честь знаменательного события. Короче, праздник удался на славу. Так много денег прибыло в Италию вместе с Октавианом, что цены поднялись, а процентные ставки понизились.
Затем последовали три триумфа, столь же великолепные. В первый день справляли триумф по поводу победы над Паннонией и Далматией; во второй день праздновали триумф победы при Актии с морскими трофеями; на третий день — триумф в честь завоевания Египта, который превзошел все остальные. Клеопатра была мертва, но ее восковую фигуру провезли через весь город, там также находились Александр Гелиос и Клеопатра Селена. В процессии везли все, что могло представлять интерес: чернокожих людей и слонов, слоновую кость, змей и павлинов, все чудеса загадочных тропиков. Одно новшество наблюдалось в традиционной процессии. Герой процессии в повозке, запряженной четверкой коней, ехал не позади, а впереди сенаторов. Никто не подумал, будто он этого не заслужил. На страну снизошел мир; храм Януса был закрыт.
Глава 12. Правитель золотого века
Ретроспектива. Портрет личности
История Октавиана развертывалась столь стремительно, и каждое событие столь зависело от предыдущего и последующего, что лишь теперь мы можем передохнуть и обратить взор на него самого. Теперь он старше, чем был, когда впервые отправился из Аполлонии заявить права на наследство; эти пятнадцать лет, разумеется, наложили отпечаток на его характер. Человек, возвратившийся в Италию после смерти Антония и Клеопатры, сильно изменился. Юного Октавиана, который общался с Цицероном, можно было поставить в тупик, на него могли повлиять силы, которые он не контролировал, поэтому им руководили люди гораздо более опытные, чем он. Однако человек, возвратившийся после Актия, совершенно точно не был подвержен постороннему влиянию: он выказывал необычную способность к дипломатии и мастерски управлял своим кораблем в водоворотах римской политики. И он был не один, вокруг него собрались несколько людей — так называемых «друзей Цезаря», — едва ли менее знаменитых, чем он, столь же ему необходимых, как руки или ноги, которые, в свою очередь, не мыслили себя в отдельности от него. Рим был удивлен, ведь в нем не было ничего героического или романтического, и тем не менее он стал чудодеем и господином; ему присущи были спокойная настойчивость, холодное суждение, довольно необычный юмор, непреодолимое желание избавить мир от страданий и, кроме всего прочего, умение привести такие аргументы, которые могут убедить любого человека. Итак, подобно водовороту, он все больше и больше притягивал к себе людей, пока наконец они не устремились за ним. Он стал необходим, он стал силой, которая руководила всеми элементами римского общества. Если его сограждане, кажется, соревновались в похвалах и оказании ему всевозможных почестей, то лишь потому, что все сознавали, что он стоит между ними и силами, им ненавистными. Популяры видели, что он держит оптиматов под своим контролем. Оптиматы видели, что он ограничивает влияние популяров. И те и другие были совершенно правы. Такова была его миссия на земле.
