Так кончился этот праздник, единственный в своем роде и неповторяемый, как и сам Севастополь, в котором он происходил.
Большая часть пировавших отправились с праздника на бастионы, а были и такие, которые пошли прямо на вылазку. В тот же самый вечер на нашем правом фланге были произведены две удалые вылазки. Одна, в 160 человек под начальством поручика Сутковского, ворвалась в неприятельские траншеи между 5-м и 6-м бастионами, другая партия, составленная из охотников Колыванского полка, бросилась во французскую траншею против редута Шварца. Испортив насыпи, раскидав туры и положив на месте многих рабочих, захваченных врасплох, обе партии вернулись в город.
Таким образом, на празднике гремела еще музыка, слышались тосты и крики – а здесь на бастионах шла беспрерывная канонада, причинявшая обеим сторонам значительные потери. С 11 апреля по 9 мая было выпущено нами 67 685 снарядов и выбыло из строя 5674 человек. Многие полки до того были расстроены в своем составе, что в батальоне состояло только от 200 до 400 человек. Эта малочисленность батальонов заставила переформировать полки: те, которые имели не более 800 человек, в однобатальонные, а имевшие до 1500 человек – в двухбатальонные. Таким образом, 12 полков оказались в уменьшенном составе. На усиление их принуждены были ввести на Южную сторону пять новых полков[17], две батареи полевой артиллерии[18] и две роты 3-го саперного батальона.
Весело, с шутками и прибаутками, встречали уцелевшие защитники Севастополя вновь прибывшие полки.
В Севастополе солдаты получали свежий печеный хлеб, приготовляемый ежедневно в особо устроенных в ямах печах. Напротив того, войскам, расположенным на Северной и в окрестностях города, за недостатком дров должны были выдавать сухари. Оттого печеный, свежий хлеб у солдат, стоявших вне города, считался лакомством. Эта разница в продовольствии и служила источником многих острот и шуток, ходивших между солдатами. Вот одна из них. Новые полки переправляются через бухту в Севастополе. Там, в городе, на берегу множество зевак встречают их. Подъезжает первый баркас с народом, на берегу стоит солдат, избочась и подсмеиваясь.
– Что, братцы, пожаловали? – кричит он вновь прибывшим. – Аль печеного хлебца захотелось?
– Ладно, ладно! – отвечают прибывшие. – Мы станем печеным пробавляться, а вы ступайте стирать зубы сухарями.
Переправившиеся полки размещались на наиболее важных пунктах оборонительной линии. К неприятелю прибывали также подкрепления. 27 апреля прибыли к союзникам 15 тысяч сардинцев и подходили французские резервы. Силы союзников росли и достигли 200 тысяч человек. В это время в составе французской армии были сделаны переформирования и назначен новый главнокомандующий. Генерал Канробер передал начальство над армией генералу Пелисье, а сам принял в командование свою прежнюю дивизию.
Решительный и энергический характер нового главнокомандующего отразился на войсках, и осадные работы пошли с большей деятельностью.
Дело с 10 на 11 мая. – Осада и защита по 26 мая
В обеденную пору 5 мая главнокомандующий потребовал к себе генерал-лейтенанта Хрулева и объявил, что он назначается начальником правой половины оборонительной линии, или Городской стороны.
Занятие французами ложементов перед редутом Шварца могло иметь невыгодные последствия для защитников. Устроив в ложементах батареи и под прикрытием их подвинувшись вперед своими подступами, неприятель мог нанести огромный вред нашим укреплениям, заставить отвести войска с этой части оборонительной линии, отрезать сообщение с городом 4-го и 5-го бастионов и затем штурмовать их с полным вероятием на успех. Но для того, чтобы подвинуться вперед, осаждающий должен был овладеть Кладбищенской высотой, находившейся впереди 5-го бастиона и против люнета Белкина (№ 7). Пока Кладбищенская высота была в наших руках, до тех пор и неприятель не мог предпринять ничего решительного.
Итак, внимание обоих противников сосредоточивалось на этой высоте: французы должны были употреблять все усилия к скорейшему овладению высотой, тогда как защищающемуся следовало отстаивать ее как можно упорнее и стараться удержать за собой.
Эта последняя цель могла быть выполнена защищающимися только тогда, когда для защиты высоты будут употреблены значительные войска и сделано для них достаточное прикрытие от неприятельских выстрелов. Еще зимой было устроено нами на Кладбищенской высоте несколько ложементов, но теперь их было недостаточно для помещения значительного числа войск. Поэтому решено было вдоль по скату горы, обращенному к неприятелю, заложить траншею в 200 саженей, приспособить ее к артиллерийской и ружейной обороне и соединить с ложементами, расположенными правее над Карантинной бухтой. Для исполнения этих работ была назначена ночь с 9 на 10 мая. Накануне начальник инженеров, генерал Тотлебен, произвел разбивку траншеи, указал порядок следования войскам, расположение секретов, прикрытия и распределение рабочих.
Для производства работ и для прикрытия рабочих были назначены полки: Подольский и князя Варшавского (каждый по 4 батальона) и два батальона Житомирского полка – всего десять батальонов, в которых было около 5500 человек. Из них 9 батальонов под начальством генерал-майора Адлерберга назначались для работ у кладбища, а один батальон Житомирского полка – у Карантинной бухты. Работы эти должны были производиться одновременно по всей линии. Общее начальство над всеми войсками поручено генерал-лейтенанту Хрулеву.
С наступлением ночи 9 мая осторожно и тихо вышли войска из-за укреплений оборонительной линии и, заняв указанные места, приступили к работе под личным наблюдением генерала Тотлебена. Впереди их расположились охотники, собранные с полков великого князя Михаила Николаевича, Владимирского и из резервных батальонов 13-й пехотной дивизии, еще дальше охотников, подкравшись как можно ближе к неприятелю, залегли пластуны Черноморского казачьего № 8 батальона. Рабочие расставлены были так, что в случае нападения неприятеля могли, оставив инструменты, встретить его штыками.
Стояла тихая туманная ночь, редкие выстрелы с французских батарей смешивались с шумом большого числа неприятельских рабочих, трудившихся в своих траншеях не далее нескольких десятков шагов от вновь проводимой нами траншеи. По неприятельским работам всю ночь стреляли 5-й бастион и соседний с ним люнет Белкина.
Солдаты, как бы сознавая важность предпринимаемого, работали успешно, несмотря на твердость грунта. Между рабочими ходили офицеры, здесь же находились генерал-лейтенант Хрулев, генералы Семякин, князь Васильчиков, Тотлебен и несколько артиллерийских офицеров, присланных для ознакомления с местностью.
В этом ночном молчаливом предприятии было что-то величественное, все приказания отдавались шепотом. На бастионах шла обычная перестрелка. Кое-где в туманной дали мигала бомба или грохотало дежурное орудие, посылая невидимое ядро, а там в стороне, ближе к 4-му бастиону, трескотали неугомонные штуцера стрелков, засевших в ложементах.
К утру 10 мая траншея была приведена в такое состояние, что вместе с прежними ложементами могла доставить прикрытие для двух батальонов пехоты. Неприятель, не ожидавший столь смелого шага, с удивлением увидел перед собой длинный вал почти в версту протяжения (450 саженей).
Перед рассветом рабочие, потерявшие только одного человека раненым, были отведены за оборонительную линию, а в траншеях оставлено только 70 стрелков.
Утром 10 мая французы открыли усиленную канонаду по вновь появившейся постройке, по 5-му бастиону и люнету Белкина (№ 7). Последние отвечали частым огнем, и, таким образом, с обеих сторон завязалась самая оживленная канонада, продолжавшаяся в течение целого дня. К вечеру огонь постепенно ослабел, и в неприятельских траншеях было заметно скопление войск. По всему видно было, что французы приготовлялись или к отбитию траншей или, по крайней мере, к посильной порче их. Люди опытные и привычные предвидели в предстоящую ночь жаркое дело. Они не ошиблись.
Едва только утром 10 мая в союзном лагере стало известно, что русские заняли высоты Кладбищенскую и у Карантинной бухты, как главнокомандующий французской армией генерал Пелисье прибыл осмотреть эти работы. Он тотчас же отдал приказание командиру 1-го корпуса генералу де Саллю в предстоящую ночь уничтожить работы русских, если можно овладеть ими и обратить их против неприятеля. Де Салль назначил целую дивизию с тем, чтобы произвести две атаки: одну – против ложементов у бухты, а другую – против траншеи у кладбища.
Наступал вечер, генерал Хрулев приказал подкрепить штуцерных целым батальоном и сделал все распоряжения к продолжению работ. Те же самые полки, которые работали над заложением траншей, должны были их и окончить, им сделан тот же расчет, назначен тот же порядок следования и те же места расположения. В 9 часов вечера войска должны были выступить на назначенные им места. В это время большая часть осадных батарей открыла самый жестокий огонь по правому флангу нашей оборонительной линии. Вслед за тем секреты донесли, что неприятель в своих траншеях против 5-го и 6-го бастионов собирает значительные силы.
